Страница 44 из 58
А он словно слышит меня, и лишь коротко кивает.
«Ждать».
И мы ждём. Не знаю, сколько времени проходит, потому что ни на секунду меня не отпускает волнение: оно ядовитой змеёй поселяется в животе и поражает каждый орган, заставляя едва заметно скрючиться. Шанс того, что это ловушка, слишком велик. Даже несмотря на нынешнее численное преимущество, мы всё ещё находимся в меньшинстве. Завербованные лихачи могут прятаться где угодно, даже там, куда ушли Айзек и папа.
Я с трудом сглатываю. Бойд подносит ладонь к уху — видимо, принимает сообщение. И я тоже слышу его, потому что оно оказывается слишком громким: Бойду приходится вытащить передатчик из уха, чтобы не оглохнуть.
Выстрелы. Кажется, переговоры не удались.
Я хватаю автомат и стреляю. Едва ли понимаю, что делаю, но сомнений почему-то нет, когда одна моя пуля попадает Бойду в колено, а другая в плечо. Я не убийца, но не могу позволить ему первому спустить курок.
Кто-то поражает и второго лихача. Я оборачиваюсь. Четыре опускает автомат.
Он всегда был и будет на моей стороне.
Я подхожу к Бойду, который ещё в сознании, но почему-то не стреляет. Парень лежит на земле на боку и тяжело дышит.
— Трус, — шиплю я и слышу слёзы в собственном голосе.
— Прости, Вдова, — бормочет он. — У меня не было другого выбора.
— Выбор есть всегда, Бойд.
— Нет. Они забрали мою сестру.
Я трясу головой.
— Они и моего брата забрали, но, как видишь, я не на их стороне.
Бойд хочет ещё что-то сказать, но я уже не слушаю и лишь следую за остальными членами своей группы. Штаб-квартирой Эрудиции оказывается библиотека. Вдоль стен стоят огромные шкафы с книгами, но они, скорее, декоративные — в центре в несколько рядов выстроились столы с компьютерами, за которыми сидят люди в синих одеждах и быстро перебирают пальцами клавиши. Краем глаза на другом конце комнаты я замечаю знакомое лицо и тут же поднимаю автомат, но им оказывается лишь портрет Джанин, а не она сама.
«Знание ведёт к процветанию», — гласит табличка под ним.
Я прыскаю. От возможности всё-таки выстрелить меня отделяет здравый смысл и чья-то рука на моём плече. Четыре.
— Нужно найти их, — говорит он, и я киваю.
Мы движемся к столу под самым портретом. Там сидит юноша. Только сейчас я замечаю, какая гробовая тишина скрывается за нашими шаркающими по деревянному полу шагами. Больше никто из эрудитов не печатает, не разговаривает и даже не двигается. Люди в одеждах товарищей с оружием лихачей подвергли их в оцепенение. Это — одна из тех загадок, которую они рады бы отгадать, да, кажется, не могут.
— Где Джанин Мэтьюз? — спрашиваю я.
— Извините, ничем не могу вам помочь, — спокойным голосом отвечает юноша.
Четыре перегибается через стол и приставляет дуло своего автомата вплотную к его лбу.
— Моя сестра не будет спрашивать дважды, — сквозь зубы цедит он.
Я делаю вид, что меня это ни капельки не тронуло. Эрудит шумно выдыхает.
— По коридору налево до лифтов. Третий этаж, — дрожащим голосом выдаёт он.
Этот парень здесь вроде секретаря. Он сможет предупредить Джанин о том, что мы поднимаемся, раньше, чем мы доберёмся до лифтов.
Именно этим я и оправдываю себя, когда бью юношу прикладом в лицо. Он откидывается на спинку стула. Его глаза закатываются за веки. Никто из нашей группы сопротивления ни произносит и слова.
Мы переходим на что-то среднее между бегом трусцой и шагом, когда поворачиваем в нужном месте и видим лифт. Возле него — ещё два лихача. Думать нет времени — я стреляю.
Но в этот раз они спускают курок раньше.
Я не убийца. Мои пули — единственные, которые пронзают ноги завербованных лихачей. Остальные либо проносятся мимо, либо попадают им в грудь, живот и головы. Остаётся лишь надеяться на то, что эти были под сывороткой — ведь так будет легче оправдать себя потом, когда всё будет хорошо.
Точнее, если будет.
Возле лифта есть дверь, ведущая на лестницу. Оттуда доносятся быстрые шаги подкрепления. Я готовлюсь встать в стойку, но кто-то всем телом толкает меня в лифт. Когда двери закрываются, я оборачиваюсь. Со мной Трис, Тобиас, Лора, Амар и Лу.
— Мы должны остаться! — пищу я и тянусь рукой к пульту с кнопками, но Тобиас отталкивает её.
— Нет. Они справятся.
Я хочу возразить, но меня перебивает Амар:
— Линн убили.
Я знала, что те двое так или иначе должны были попасть в кого-нибудь, но когда Амар произносит это вслух, мне становится нехорошо. Я прикусываю губу до крови и смотрю на табло, где показывается номер этажа.
Мы едем до третьего непростительно долго.
Когда двери наконец открываются, нас встречает пулевая очередь. Я падаю на пол лифта и тут же начинаю стрелять в ответ. Там четверо лихачей. Они стоят достаточно близко, и я замечаю их стеклянные глаза. Они под сывороткой. И одного из них я очень хорошо знаю.
Джексон. Мой неофит. Плохой парень, но не плохой человек. Он не заслужил всего этого, как и все мы.
Пули пролетают у меня над головой до того момента, как двери лифта закрываются. Сначала мне кажется, что я в нём одна, и все друзья остались на этаже, но затем слышу глухой стон за спиной и оборачиваюсь. Амар. Сидит и дышит так тяжело, словно это его последние секунды.
Он прижимает ладонь к животу. По пальцам стекает густая кровь.
— Нет… — я опускаюсь на колени перед другом. Прижимаю обе свои руки к его ране в попытке остановить кровотечение.
— Джессика, — шепчет Амар. Я практически его не слышу. — Не забывай, что ты гораздо сильнее, чем думаешь.
То же самое он сказал мне в первую неделю Инициации два года назад. Он стал моим первым другом — поверил в меня и Тобиаса, когда никто в нас не верил.
Я хватаюсь за автомат и нажимаю кнопку открывающую двери лифта. Но стрелять мне уже не в кого. Завербованные лихачи лежат на полу без сознания. У Джексона между бровей зияющая рана. Его стеклянные голубые глаза смотрят на меня так, словно я во всём виновата.
— Джессика? — зовёт Тобиас. Когда его взгляд останавливается за мной спиной, парень мгновенно сереет.
Я выползаю из лифта, бросаю автомат и прижимаюсь спиной к стеклянной стене коридора. На моих пальцах кровь моего друга. Четыре пытается позвать Амара, но он уже не отзывается.
Почему именно те, кто меньше всего этого заслуживают, умирают первыми?
— Нам нужно идти.
Голос Четыре дрожит.
— Я не могу, — качаю головой.
Четыре поднимает моё оружие и протягивает мне. Я медлю.
— Джессика.
- Нет.
Четыре приседает на корточки рядом со мной. Я поднимаю на него глаза, затем осматриваю Лору, Трис и Лу. Двоих из них ранили: Трис держит на весу предплечье, с которого на пол капает кровь, Лу повезло чуть больше — его пуля лишь оцарапала, оставив небольшое кровавое пятно на бедре. Лора в порядке, только страшно напугана. Как и мы все.
— Пойдём.
С трудом всё-таки встаю, упираясь рукой в стену. Оборачиваюсь на лифт, его двери закрыты, и я не вижу больше Амара, но мне и не надо: слишком ярко картина запечатлелась у меня в памяти. Пересекаем стеклянный коридор, Четыре толкает широкую металлическую дверь от себя, и мы оказываемся в просторном, но пустом, кабинете. Единственным знаком того, что здесь была потасовка, является кровь на металлическом столе и белом полу.
— Папа? — зову я.
Четыре щёлкает пальцами, привлекая моё внимание. Он указывает дулом автомата на прилегающую дверь слева. Я киваю. Четыре тихонько подходит к ней, опускает ручку и тянет на себя. Заперто.
— Назад, — командую я.
Прицеливаюсь и выпускаю несколько пуль туда, где должен быть замок, затем подхожу ближе и выбиваю дверь ногой. Нам открывается ещё один короткий коридор, и когда я собираюсь сделать шаг вперёд, раздаётся щелчок.
— О, чёрт, — выпаливает Лора, а затем орёт: — В стороны.
Одновременно с тем, как мы кидаемся от открывшегося дверного проёма кто куда, из коридора на нас обрушиваются пули. Когда они ударяются в стену, я понимаю, что это дротики с белой жидкостью.