Соцветие вечности

— Джейкоб, прости… — тихо ответила девушка, — но у меня не было выбора. Я не выбирала такую судьбу, за меня это сделали Вольтури.

Джейкоб замялся, понимая, что она права, но и прощать её он, судя по всему, не собирался.

— Я предупреждаю, — всё также сурово проговорил вожак, — если пострадает хоть один человек, вам всем придётся нести ответ перед стаей! — Он резко развернулся и направился к выходу. — И я уже не смогу остановить это! – чуть слышно проговорил Джейкоб через плечо, и мне показалось, что он всё-таки взглянул в мою сторону, куда-то мне под ноги.

Джейкоб ушёл, а я всё продолжала сверлить взглядом дверь, за которой скрылась его загорелая спина. Слёзы навернулись на глаза сами собой, противный комок сдавил горло. Я не могла больше сдерживать свои рыдания, грозившиеся вырваться наружу, и быстро извинившись, побежала наверх в свою комнату.

Оказавшись скрытой от посторонних глаз, я дала волю слезам. На сердце было так тяжело, что мне было трудно вдохнуть полной грудью. Боль, пронзительная, ненавистная разливалась в груди, а отчаяние невосполнимой потери заполнило душу. Только теперь я прислушалась к себе и поняла, что люблю его! Только потеряв его, я осознала, что мне на самом деле плевать на импринтинг, плевать на предрешение судьбы, мне всё равно, каким способом Джейкоб будет привязан ко мне, обычной любовью или волчьим запечатлением, только бы он был рядом. Только бы иметь возможность прикасаться к его гладкой горячей коже, вдыхать его пряный аромат, обнимать его широкие мужественные плечи, целовать его в полные чувственные губы… Только бы видеть в его глазах взаимность, а не презрение и ненависть.

Он не простит, на что вообще я надеялась? Сбежала от него после того, как он признался в запечатлении, оставила его одного справляться с этой проблемой, просто старалась выкинуть его из головы, и это почти получилось благодаря способностям Науэля. Я была второй половинкой Джейка, и сама же всё испортила. Притащила в свой дом Науэля, думая, что люблю его. Целовалась с ним на глазах у Джейкоба! Боже, да я настоящая стерва, циничная, жестокая стерва! Не объяснившись с Джейком из трусости, сделала вид, что между нами ничего не было и спокойно нежилась в объятьях другого. Я заслуживаю этой ненависти со стороны Блэка, я заслужила все те страдания, которые сейчас испытываю, я сама всё испортила…

***

Я проснулась на мокрой от слёз подушке глубокой ночью и обнаружила, что одета в одну только сорочку. Видимо, мама позаботилась о том, чтобы снять с меня одежду, которая пережила вместе со мной путешествие из Италии. Прислушавшись, я поняла, что в доме остался только Карлайл и Эсме, остальные, наверное, ушли на охоту, в том числе и новенькие. Всё семейство решило проконтролировать новоиспечённых Калленов, чтобы в случае неудачи, остановить их.

Я поднялась с постели и подошла к окну, чтобы открыть его и впустить в комнату свежего воздуха. На небе светила луна, и я невольно залюбовалась её голубым светом, таким холодным, таким пронизывающим. Луна, она такая же недосягаемая, каменная и холодная, как все члены моей семьи, все, кроме меня. От осознания этого, я вдруг почувствовала такое одиночество, что мне захотелось кричать в голос. Я и раньше думала об этом, но не придавала этому особого значения. Меня слишком сильно любили, чтобы я могла жаловаться на судьбу. Но сейчас я как никогда чувствовала свою отчуждённость от моей семьи. И причиной этому была глубокая рана на сердце, чувство отвергнутости и одиночества. Единственным человеком, с кем бы я хотела сейчас быть рядом, и который был почти одной со мной температуры тела, был Джейкоб Блэк.

Неожиданно я заметила за деревьями, растущими на другой стороне реки, какое-то движение. Присмотревшись внимательнее, моё зрение разглядело до боли знакомую фигуру волка. Оборотни продолжали следить за нашим домом, боясь нападения Вольтури, и Джейкоб не был исключением, выполняя миссию вожака.

Моё сердце снова сжалось от мысли о Джейкобе, таком близком и таком далёком одновременно. Я не могла больше терпеть эту боль, не могла выносить неопределённость. Я поняла, что мне необходимо выяснить отношения с Блэком, иначе я не переживу этого. Пусть он скажет мне в глаза, что ненавидит, что презирает и не хочет знать. Мне легче будет принять эту участь, чем вот так мучиться в неведении, предполагая его отношение ко мне и мысли. Мне есть, что ему сказать, мне нужно попросить прощения, облегчить душу, признаться во всём. Только после этого я смогу предпринять попытку забыть его и попробовать начать жить заново с чистого листа, без него, как бы больно и тяжело мне не было.

Решив так, я уверенным движением распахнула раму шире и спрыгнула вниз, мягко приземлившись голыми ступнями на холодную почву. В несколько прыжков я очутилась на другой стороне реки и быстро побежала в лес, пытаясь отыскать глазами знакомую фигуру. Я ощущала его запах в холодном воздухе так явно, как будто он секунду назад отошёл от этого места. Моё тело замерло, сердце громко стучала о грудную клетку, норовив вырваться наружу. Мне было страшно от осознания того, что прямо сейчас может решиться моя судьба. Я оглянулась, выискивая его глазами, но никого не увидела. В лесу было тихо, слишком тихо. Ни пения птиц, ни шороха сухой травы, ни треска веток под ногами. Но я кожей чувствовала, что он рядом.

— Джейкоб! – неуверенно позвала я.

Мне никто не ответил, и от этого мне стало невыносимо больно. Он знал, что я здесь, что я хочу с ним поговорить, но упорно делал вид, что не слышит этого. Я предприняла ещё одну попытку:

— Джейкоб, прошу тебя, нам надо поговорить, — попросила я, всем сердцем надеясь на то, что он ответит.

И он ответил. Я увидела, как Джейкоб вышел из-за деревьев на приличном расстоянии в образе человека. Лунный свет падал на его грудь, подчеркивая её рельефность, и я вновь залюбовалась этим зрелищем. Джейкоб медленно шёл в мою сторону, отводя от меня взгляд. Это меня убивало.

— Ренесми, возвращайся в дом, ты простудишься…

Ренесми! Он сказал – Ренесми! От этого слова, произнесённого им, моё сердце сжалось от боли, как будто его стянули тугим металлическим обручем. Я не помню, чтобы Джейкоб называл меня когда-нибудь полным именем. Это означало только одно – конец всему! Он настолько меня презирал, что даже не хотел произнести вслух имя, которое сам же для меня и придумал. Все мои надежды на примирение и счастливое будущее с ним, таившиеся где-то в уголках души, разбились и разлетелись на осколки, как хрупкая хрустальная ваза разбивается о каменный пол, разбрасывая по нему мелкие частички себя.

Пытаясь сдержать рвущиеся на волю слёзы, я попыталась заглянуть ему в глаза, но Джейкоб упорно смотрел в сторону, не желая даже повернуться ко мне. Его лицо не выражало сейчас ничего, оно было непроницаемым, как маска.

— Джейкоб, прости… — тихо проговорила я.

— За что? – с иронией, которая больно кольнула меня в сердце, спросил он, всё также не глядя на меня. – Сердцу не прикажешь, ты не в чём не виновата…

— За всё, — перебила его я, — за то, что причинила боль, за то, что бросила тебя одного, за то, что не звонила, за то, что не хватило духу тебе признаться…

— Ренесми, — Меня словно полоснули по сердцу ножом от услышанного собственного имени из уст любимого. – Не стоит ворошить прошлое. Я не держу на тебя зла и давно простил. Если ты это хотела выяснить, то всё в порядке, и возвращайся в дом, ты слишком холодно одета. Я не хочу, чтобы ты заболела из-за меня.

Так вот, что его сейчас волнует? Он не хочет чувствовать вину, если я вдруг заболею. Он больше не любит меня, он простил, но ему даже смотреть на меня противно. Я не знала, как объяснить ему, как доказать свою привязанность, как всё исправить, искупить вину. Я просто стояла и молча глотала слёзы, оплакивая потерянное счастье и не в силах сдвинуться с места от нахлынувшего на меня горя.

— Ренесми, не плачь, — тихо проговорил он, глядя себе под ноги, — всё пройдёт. Пожалуйста, возвращайся в дом.