Шепчущие

– Не верьте всему, что слышите.

– И не верю, но все равно…

Я пожал плечами. Старик хитровато улыбнулся.

– Давай не будем топтаться на месте, – продолжал он. – Хочу поблагодарить за то, что согласился встретиться и нашел для меня время. Знаю, ты человек занятой.

Никаких особых дел у меня не было, но все же приятно, когда считают, что они у тебя есть. С тех пор как в начале года мне вернули лицензию, отозванную из-за недопонимания между мной и полицией штата Мэн, в работе наступило что-то вроде штиля. Было одно дело со страховкой, абсолютно скучное и сводившееся по большей части к сидению в машине с книжкой в руке и ожиданию, когда некий придурок с якобы полученной на производстве травмой начнет ворочать камни у себя во дворе. Но при нынешнем уровне экономики такие дела выпадают нечасто. Большинство частных детективов в штате едва сводили концы с концами, так что браться приходилось за все, что попадалось, в том числе и такое, после чего хотелось отмыться в ванне с хлоркой. Мне довелось, например, следить за одним парнем по имени Гарри Милнер, обслужившим в течение недели трех разных женщин в разных мотелях и апартаментах; при этом он ходил на работу и водил детей в баскетбольную секцию. Жена подозревала, что у него связь на стороне, но была немного шокирована, когда узнала, что муж состоит в довольно запутанных сексуальных отношениях, ассоциирующихся обычно с французскими водевилями. Его талант в организации времени заслуживал восхищения, как, впрочем, и его энергичность. Милнер был всего лишь на пару лет старше меня, и если бы я попытался каждую неделю удовлетворять четырех женщин, то, скорее всего, получил бы инфаркт, отмокая после непосильных трудов в ванне со льдом. Тем не менее то была лучшая оплачиваемая работа, и я снова стал барменствовать в «Буром шатуне» на Форест-авеню пару раз в месяц – скорее для того, чтобы приятно провести время, чем подработать.

– Я не так занят, как вы можете подумать.

– Тогда у тебя точно найдется время, чтобы меня выслушать.

Я кивнул.

– Пока мы не перешли к делу… Мне жаль, что с Дэмиеном так вышло.

Дэмиена я знал не лучше, чем его отца, и даже не думал идти на похороны. Газеты об этом не распространялись, но все знали, как умер Дэмиен Пэтчет. Это все война, говорили люди. Да, курок спустил он сам, но убил его Ирак.

Беннет поморщился от боли.

– Спасибо. В некотором смысле, как ты уже, наверное, догадался, именно поэтому мы здесь. Мне немного неудобно обращаться к тебе по такому вопросу; по сравнению с твоей обычной работой – выслеживанием убийц, – мое предложение может показаться скучным.

Я бы рассказал ему, как интересно убивать время около какого-нибудь мотеля, пока объект слежки совершает на стороне предосудительные действия сексуального характера, или сидеть часами в машине с камерой на приборной доске в надежде, что кто-то, может быть, вдруг наклонится.

– Иногда и скучное – приятная перемена.

– Охотно верю, – сказал Пэтчет.

Он перевел взгляд на лежавшую передо мной газету и снова поморщился. Салли Кливер, подумал я. Черт, надо было убрать газету до прихода Беннета.

До самой своей смерти Салли работала в «Дюнах».

Он отпил кофе, а потом по меньшей мере минуты три молчал. Люди вроде Беннета Пэтчета доживают до преклонных лет в добром здравии, потому что никогда не торопятся. Они живут по местному времени, времени штата Мэн, и чем скорее все, кому приходится иметь с ними дело, научатся соответствующим образом подводить часы, тем для всех будет лучше.

– У меня работает официанткой девушка, – сказал он наконец. – Хорошая. Ты, может, помнишь ее мать, Кэти Эмори?

Кэти училась со мной в средней школе Скарборо, хотя мы вращались в разных кругах. Она была из тех девушек, которым нравятся спортсмены, а я спортом не увлекался, как и девушками, которым нравятся спортсмены. В Скарборо я вернулся после смерти отца уже тинейджером и не искал компании, а держался особняком. Местные ребята давно поделились на крепкие, сплоченные группы, войти в которые постороннему было не так-то просто даже при желании. Со временем я обзавелся несколькими друзьями и лишь у немногих вызвал недовольство. Кэти я помнил, но сомневался, что она вспомнит меня. Другое дело, что мое имя время от времени мелькало в газетах, и, может быть, она, как и другие, читала их и вспоминала парнишку, приехавшего в Скарборо и проучившегося в тамошней школе последние два года. Вспомнила, может быть, и рассказы об отце этого парнишки, полицейском, убившем двух детей, а потом покончившем с собой.

– Как у нее дела?

– Живет где-то около Авиалинии. – Так в наших краях называли шоссе 9, проходившее между Бруэром и Калисом. – Третий раз замужем. Сошлась с каким-то музыкантом.

– Вот как? Я не настолько хорошо ее знал.

– Оно и к лучшему. А то мог бы оказаться на месте этого музыканта.

– Это мысль. Девушка она была видная.

– Она и теперь неплохо выглядит. Чуть располнела, но видно, что была хороша. Оно и по дочери заметно.

– А дочку как зовут?

– Карен. Карен Эмори. Единственный ребенок от первого брака. Родилась, когда папаша уже навострил лыжи, так что фамилию носит материнскую. Вообще-то, если я правильно помню, других детей у Кэти не было. Карен работает у меня уже год. Повторяю, девочка хорошая. Не без проблем, но, думаю, она с ними справится, если только помочь ей немножко. А помощи она не чурается и, если надо, попросить не стесняется.

Беннет Пэтчет был человеком необычным. Для него, как и для его жены, Хейзел, которая умерла пару лет назад, их работники были не столько служащими, сколько близкими, частью одной большой семьи. С особенной теплотой они относились к работавшим в «Дюнах» женщинам, некоторые из которых задерживались здесь на годы, другие – лишь на пару месяцев, и девушкам, попавшим в беду или нуждавшимся хотя бы в небольшой стабильности. Они не совали нос в их дела, не читали наставлений, но выслушивали тех, кто к ним обращался, и помогали, если могли. Пэтчеты владели парой зданий в районе Сако и Скарборо, и эти здания они превратили в недорогое жилье для своих работников и работников некоторых других предприятий, владельцы которых придерживались схожих взглядов. Едва ли не единственным требованием было раздельное проживание мужчин и женщин. Полностью избежать пересечения полов было, конечно, невозможно, но случались такого рода встречи гораздо реже, чем можно подумать. По большей части принимавшие предложение Пэтчетов оставались вполне довольны и условиями проживания, и психологической и эмоциональной атмосферой. Многие рано или поздно уходили – двигались дальше или возвращались к прежней жизни, – но пока они работали на Пэтчетов, за ними присматривали и старшие коллеги, и сама пара. Смерть Салли Кливер стала серьезным ударом, но, с другой стороны, лишь укрепила супругов в их принципах. Беннет тяжело переживал смерть жены, но ничуть не изменил отношения к служащим. Теперь у него остались только они, и он видел Салли Кливер в каждой женщине, а может быть, уже видел и сына в каждом мужчине.

– Карен встречается с мужчиной, который не очень меня интересует, – продолжал Беннет. – Жила в служебном доме на Горэм-роуд. Хорошо ладила с Дэмиеном. Мне казалось, он ею увлекся, но она, как говорится, положила глаз на его друга Джоэла Тобиаса, сослуживца по Ираку. Этот Тобиас был командиром взвода. С Карен они сошлись после смерти Дэмиена, а может, и еще раньше. Слышал, что в Ираке Тобиас повидал много всякого, и теперь у него проблемы с психикой. У него ведь там друзья погибли. Истекали кровью у него на руках. А теперь он просыпается с криком по ночам, весь в поту. Она думает, что может ему помочь.

– Это она вам сказала?

– Нет. Узнал от одной официантки. Сама Карен ничего такого мне бы не сказала. Думаю, ей удобнее говорить о таких вещах с женщинами. К тому же мне не понравилось, что она так быстро переехала к нему, не успев толком познакомиться, и ей мое мнение известно. Может, я слишком старомоден, но ей бы стоило повременить. Я ей так и сказал. Они тогда встречались всего полмесяца, и я спросил, не думает ли она, что чересчур торопится. Но у молодых своя голова на плечах, и Карен посчитала, что сама знает, что ей делать. Я вмешиваться не стал. Она хотела работать у меня – ну и ладно. В последнее время нам пришлось поджаться, как и всем остальным, но мне нет нужды выжимать больше из заведения, которое позволяет оплачивать счета. Деньги у меня есть. Работников мне больше не надо. Я бы и нынешний штат сократил, но ведь им нужен заработок, а старику приятно, когда рядом молодые люди.