Страница 65 из 73
Она была моим вишневым цветком.
Непревзойденно красивым, ограниченным в жизни. Настолько светлым в своей красоте, что не мог длиться долго. Он оставался, чтобы обогатить нашу жизнь, и затем его уносил ветер. Никогда не забытый. Потому что напоминал нам, что мы должны жить. Что жизнь хрупка, тем не менее, в этой хрупкости есть сила. Любовь. Цель. Напоминание, что жизнь коротка, наши вдохи ограничены, а судьба неизменна, независимо от того, как мы боремся.
Напоминание не тратить впустую ни секунду жизни. Жить на всю катушку, любить до умопомрачения. Воплощать мечты, искать приключения... запечатлевать моменты.
Жить красиво.
Я сглотнул, пока эти мысли кружились в моей голове. Затем Поппи вытянула руку.
— Провези меня по роще, малыш, — сказала она тихо. — Я хочу пережить этот момент с тобой.
Оставив фотоаппарат висеть на своей шее, я встал за инвалидным креслом и толкал его по сухой грязной тропинке. Поппи медленно и размеренно вдыхала. Моя любимая девочка впитывала все увиденное. Красоту этих моментов. Ее желание было исполнено.
Достигнув нашего дерева, ветви которого были покрыты бежевыми лепестками, я вытащил покрывало из задней части кресла и расстелил его на земле. Подняв Поппи на руки, я усадил нас под деревом, и перед нами простирался великолепный вид на рощу.
Поппи сидела, прижавшись спиной к моей груди. Она вздохнула, взяв меня за руку, что лежала на ее животе, и прошептала:
— Мы сделали это.
Убрав волосы с ее шеи, я поцеловал теплую кожу.
— Да, малышка.
Она затихла на мгновение.
— Как во сне... как будто картина. Я бы хотела, чтобы небеса выглядели именно так.
Вместо того чтобы чувствовать боль или грусть из-за ее комментария, я обнаружил, что хочу этого для Поппи. Очень сильно хочу, чтобы она получила такую вечность.
Я видел, какой она была уставшей. Видел, что ей было больно. Она никогда не признавалась, но и не надо было. Мы общались без слов.
И я знал. Я знал, что она останется, пока я не буду готов отпустить ее.
— Рун? — голос Поппи отвлек меня от мыслей. Прислонившись спиной к стволу дерева, я переместил Поппи так, что она лежала на моих ногах, и я мог ее видеть. Чтобы я мог запомнить каждую секунду этого дня.
— Ja? — ответил я и провел пальцами по ее лицу. Ее лоб испещрили морщинки беспокойства. Я сел немного прямее.
Поппи сделала глубокий вдох и произнесла:
— Что если я забуду?
Мое сердце надломилось прямо посередине, когда я увидел страх на ее лице. Поппи не чувствовала страх. Но сейчас он был.
— Что забудешь, малышка?
— Всё, — прошептала она, ее голос слегка надломился. — Тебя, мою семью... все поцелуи. Поцелуи, которые я хочу пережить вновь, когда в один прекрасный день мы снова будем вместе.
Вынуждая себя оставаться сильным, я заверил ее.
— Не забудешь.
Поппи отвела взгляд.
— Однажды я читала, что души забывают свою жизнь на Земле, когда уходят. Они должны забыть, иначе не смогут двигаться дальше, чтобы обрести покой на небесах. — Ее пальцы начали очерчивать узоры на моих пальцах — Но я не хочу этого, — добавила она почти не слышно. — Я хочу все помнить.
Когда она посмотрела на меня, я увидел слезы в ее глазах.
— Я не хочу забывать тебя. Ты мне нужен рядом, всегда. Я хочу наблюдать, как ты живешь своей жизнью. Захватывающей жизнью, которая я знаю, будет у тебя. Я хочу видеть сделанные тобой фотографии. — Она сглотнула. — Но больше всего я хочу свою тысячу поцелуев. Я не хочу забыть то, что мы разделили. Я хочу помнить их всегда.
— Тогда я найду способ напомнить тебе о них, — сказал я, и печаль Поппи улетела вместе с ветром, который окружил нас.
— Да? — прошептала она, надежда ясно выделялась в ее нежном голосе.
Я кивнул.
— Обещаю. Я не знаю как, но найду способ. Ничто, даже Господь, не остановит меня.
— Тогда я буду ждать в нашей роще, — сказала она с мечтательной, отстраненной улыбкой.
— Ja.
Снова устроившись в моих руках, Поппи прошептала:
— Это будет приятно. — Наклонив голову, она сказала. — Но подожди год.
— Год?
Поппи кивнула.
— Я читала, что душе нужен год, чтобы перейти в другой мир. Не знаю, правда это или нет, но на всякий случай, подожди год, чтобы напомнить мне о наших поцелуях, я не хочу пропустить это... что бы ты ни сделал.
— Хорошо, — согласился я, но мне нужно было перестать говорить. Я не был уверен, что не развалюсь на части.
Птицы перелетали с дерева на дерево, пропадая из поля зрения в роще. Сцепив наши руки вместе, Поппи сказала:
— Ты подарил мне это, Рун. Подарил мне это желание.
Я не мог ответить. Мое дыхание застревало в горле, когда я говорил. Я сильнее сжал Поппи в объятиях, затем, положив палец ей под подбородок, приподнял ее лицо для своего в поцелуе. Самый сладкий поцелуй все еще был на ее губах. Когда я отстранился, Поппи держала глаза закрытыми и сказала:
— Поцелуй девятьсот тридцать четыре. В вишневой роще, когда вишневые деревья были в полном цвету. С моим Руном... мое сердце почти взорвалось.
Я улыбнулся и почувствовал боль счастья за свою девочку. Мы были почти на месте. Конец приключения был близок.
— Рун? — позвала Поппи.
— Ммм? — ответил я.
— Ты перестал курить.
Выдохнув, я ответил:
— Ja.
— Почему?
Сделав паузу, чтобы сочинить ответ, я признался:
— Кое-кто, кого я люблю, научил меня, что жизнь драгоценна. Она научила меня не делать ничего, что может подвергнуть риску приключение. И я послушался.
— Рун, — сказала Поппи, дыхание перехватило у нее в горле. — Она драгоценна, — прошептала она, — очень-очень драгоценна, не трать впустую ни единой секунды.
Поппи облокотилась на меня, наблюдая красоту рощи. Сделав глубокий вдох, она сказала уверенно:
— Не думаю, что увижу выпускной, Рун. — Я замер. — Я чувствую себя очень уставшей. — Она пыталась держаться за меня крепче и повторила. — Очень уставшей.
Я крепко зажмурил глаза и прижал ее ближе.
— Чудеса случаются, малышка, — ответил я.
— Да, — ответила Поппи, не дыша, — случаются. — Она поднесла мою руку к своему рту и поцеловала каждый палец. — Я бы очень хотела увидеть тебя в смокинге. И я бы хотела потанцевать с тобой под огнями софитов, под песню, которая заставит меня задуматься о нас с тобой.
Ощущая, что Поппи начала уставать в моих руках, я сдержал боль, которую вызвало это изображение, и сказал:
— Пойдем домой, малышка.
Когда я встал, Поппи потянулась к моей руке. Я опустил взгляд.
— Ты будешь рядом со мной?
Опустившись на корточки, я обхватил ее щеки руками.
— Всегда.
— Хорошо, — прошептала она. — Я не совсем готова отпустить тебя, еще нет.
Когда я прикатил ее домой, то отправил безмолвную молитву Господу, прося его дать ей еще две недели. Он может забрать мою девочку домой после этого: она будет готова, я буду готов. После того, как я исполню все ее желания.
Просто позволь мне исполнить для нее это последнее желание.
Я обязан.
Это было мое прощальное «спасибо» за всю любовь, что она подарила мне.
Единственный подарок, который я мог ей дать.
Поппи
Две недели спустя
Я сидела в кресле в ванной мамы, пока она наносила тушь на мои ресницы. Я наблюдала за ней, как будто не делала этого прежде. Она улыбалась. Я наблюдала, чтобы убедиться, что запомнила каждую черточку ее лица в своей памяти.
Правда заключалась в том, что я слабла. Думаю, в глубине души мы все это знали. Каждое утро, когда я просыпалась, Рун лежал рядом, а я чувствовала себя более уставшей, более слабой.
Но в сердце я оставалась сильной. Я ощущала, что зов из дома становился сильнее. Ощущала, как покой от этого зова накатывал на меня минута за минутой.