Страница 2 из 113
Яма не издала ни звука. Угощение показалось недостаточной платой за свободу.
- Ты уверен, что девчонка там? – засомневался Доввин, заранее негодуя при мысли, что путешествие по жаре окажется напрасным.
- Да-да, не сомневайтесь, - испуганно заверил ту и полез в яму, обещая, что сам достанет несговорчивого ребенка, пусть только эу не изволит гневаться.
Мужичонку поглотила чернота, внизу послышались приглушенные уговоры и сдавленный писк. Доввин неприязненно поморщился. Он ненавидел детский плач. Когда собственные дочери были маленькими, армеец страдал от мигреней и сбегал из дома при первой возможности. Едва проводник показался на поверхности, держа в охапку перемазанную землей девочку с черными нечесаными патлами и красным браслетом шу на запястье, малышка принялась реветь в голос.
- Успокой её! – потребовал Доввин, испытывая острейшее желание заткнуть уши, но не смея этого делать из боязни показаться несолидным.
- Простите, – бормотал ту, одной рукой гладя девочку по голове, другой зажимая ей рот. – Мать учила Мари прятаться от эу. Она боится вашей формы. Ой! – вскрикнул проводник, тряся прокушенным пальцем. – Ай-ай-ай! Плохая Мари! Плохая!
- Прекрати балаган! – лопнуло терпение Доввина. Он оттолкнул ту, схватил девочку и хорошенько встряхнул. – Немедленно перестань кричать! – потребовал эу и осекся, встретившись с малышкой взглядом.
Армейца встревожил цвет глаз ребенка: холодный, бело-голубой. Доввин видел его, когда с другими эу сопровождал городовика Луда Крона в поездке во владения Королей Времен Года. Такого же оттенка были стены Дворца Зимы, потрясшего Доввина до глубины души. Огромный величественный Замок уносился вверх ледяными башнями. Стоя перед ним, армеец чувствовал себя букашкой.
Пока Доввин ошалело вглядывался сквозь грязевые разводы в правильные черты ребенка, совершенно непохожие на материнские, крики девочки усилились. Если бы армеец не чувствовал первые признаки надвигающейся мигрени, непременно позавидовал бы лёгким маленькой бродяжки.
- Прекрати! – приказал Доввин, понимая, что сам недалек от истерики. – Перестань! Замолкни! – он тряс и тряс девочку, но приумножал страх, поселенный в детской душе предостережениями гадалки Вирту.
- Эу! Эу, остановитесь! – взволнованно заголосил ту.
- Не лезь! – гаркнул Доввин, решив, что ужас в голосе проводника вызван переживаниями за ребёнка. Но вдруг сообразил, что ему больше не жарко, а к ту присоединился шкал испуганных голосов, грохот, мольбы и плач. Жители Орэна в спешке покидали рынок, бросая товар и покупки.
Доввин посмотрел на небо и ужаснулся. Сверху на «прожаренный» город сыпался снег. Белые мухи летели с бешеной скоростью, покрывая горячую землю пушистым ковром за считанные секунды. Духота и жар сменились ледяным Зимним ветром, бьющим по щекам морозными иголками. Эпицентр снежной бури расположился над головами эу и ребенка.
- Да будут благословенны Короли Времен Года! – закричал кто-то в соседнем ряду, надеясь молитвой остановить сошедшую с ума погоду. – Пусть небо дарует им долголетие и процветание! Да не иссякнет их могущество!
Доввин уставился на маленькую Мари. Девочка перестала плакать и смотрела на армейца серьезными глазами цвета Зимы.
****
- Эта гадалка – Вирту - появилась в Орэне года три-четыре назад, точнее никто не знает. Откуда - загадка, шу скрывала прошлое, - отчитывался Доввин, спрятав руки за спиной, зная о не красящей его привычке теребить край мундира в моменты волнения.
А сейчас армеец трясся, как осиновый лист. Еще бы! Оказаться во дворце Луда Крона! В его тронном зале. В присутствии гостей из Академии Стихий – школы, о которой в людских городах ходили легенды. Глянуть на нее одним глазком мечтали не меньше, чем на Дворцы Королей Времен Года.
- На месте матери такого ребёнка я бы тоже помалкивала, – глубоким басом проворчала заместительница директора Академии Корделия Ловерта, облаченная в белое платье до пола, как и полагалось истинной дочери Зимы.
Ловерте было за сорок. Тёмные с проседью волосы она собирала в строгий узел на затылке, ледяные серые глаза смотрели с пренебрежением стихийницы, хорошо знающей о собственной исключительности. Эту женщину можно было бы назвать привлекательной, если б тонкие черты лица не портил орлиный нос, с шумом вдыхающий воздух. Обращаться к ней следовало «зу», по первой букве названия её Времени Года - Зимы.
- Зу Ловерта, вы считаете, у ребенка дар? – спросил Луд Крон – высокий черноволосый мужчина, очень худой и мрачный.
Крону едва исполнилось тридцать лет, но лоб прорезали глубокие морщины. Как и всем бу (представителям высшего людского сословия) ему полагалось носить фиолетово-синий браслет - главных цветов по «шкале радуги». Но Крон и другие городовики пренебрегали опознавательными «украшениями». Этих людей все и так знали в лицо.
- А вы думали, во Дворце Зимы решили прийти на помощь Орэну? – хмыкнула Ловерта, снисходительно покачав головой. – Ребенок пробил осаду Короля Лета. У девочки не просто дар. Она – стихийница высшей категории.
- Дочь шу? – скривил городовик. – Если у ребенка дар, хотя бы один из родителей должен им обладать. Но какой уважающий себя стихийник свяжется с бродяжкой? Гадалка не отличалась ни родословной, ни красотой.
- Вы задаете бестактные и совершенно лишние вопросы, бу Крон, - осадил городовика директор магического учебного заведения Эмил Буретта – полный, коротко стриженный пожилой мужчина в оранжево-красном костюме. Он был стихийником Осени, к нему обращались «осу». – Вам мало сложностей с Летним Дворцом? Хотите поссориться и с Академией?