Страница 40 из 85
— Я не посвящаю всех своих учеников в свои козырные фишки, Бастиан. Не забывай этого. Я предостерегал тебя насчет этой суки, но ты, похоже, не был заинтересован в том, чтобы услышать меня. Я не позволю одному из своих бойцов последовать, словно тупая шавка, за племянницей Фрэнкса и ее долбаным женихом. Иди домой.
— Я должен поговорить с ней! — прокричал я из лежачего положения.
— Если бы она хотела иметь с тобой что-то общее, то сейчас была бы здесь,— спокойно отчеканил Лэндон. — Я знаю, ты повел себя безрассудно, влюбившись в нее по уши, но сейчас время поумнеть, сынок.
Я пытался вырваться из его крепкой хватки, но был полностью обездвижен. Часть меня пыталась запомнить, как он это сделал, чтобы использовать этот прием в будущих боях. Но другая часть меня хотела покончить с этим раз и навсегда.
— Тогда просто застрели меня! — закричал я.
— Нет, — сказал он. — Я не собираюсь лишиться лучшего бойца из-за этой стервы. Ты мне нужен на арене через шесть дней.
— Отлично! — прорычал я. — Это звучит, как прекрасная возможность распрощаться с чертовой жизнью.
— Бастиан, — сказал он ледяным, смертоносным тоном. Это было сказано «Не смей двигаться и внимательно послушай, что я тебе скажу» голосом, который был полон убийственной ярости. — Если ты не выйдешь победителем в трех ближайших боях, я клянусь, что найду эту суку и убью ее и вашего ребенка. Усек?
— Ты не сделаешь этого, — ответил я тихо, надеясь, что он не собирается воплотить в жизнь свою угрозу, но я точно знал, чувствовал сердцем, в котором умирала последняя надежда, что он сделает это без каких-либо сомнений.
— Серьезно? — рассмеялся он, но в его смехе не было ничего забавного. — В одно мгновение без каких-либо сомнений. Я даже не потружусь смыть кровь со своей рубашки, пока не доберусь домой.
— Я люблю ее.
— Я знаю это, — ответил он, убирая колено с моего затылка и позволяя мне подняться на ноги. — Ты скоро ее возненавидишь.
— Лэндон был чертовски прав, — сказал я Рейн. — Я любил ее еще некоторое время и от этого мучился, но достаточно скоро возненавидел ее. Несмотря на все то, что случилось, я все равно хочу узнать, куда она поехала, что произошло с ней и с ребенком, но никто не скажет мне.
— У тебя есть ребенок, — пробормотала Рейн, это было похоже на полувопрос-полуутверждение.
— Думаю, да. Насколько я знаю. Ей или ему скоро будет почти пять.
— Бастиан, мне очень жаль, — сказала Рейн, протягивая руку и опуская ее на мое колено. Я проигнорировал ее комментарий.
— Как я и сказал, в более короткой версии этого рассказа, — проговорил я с неуверенной улыбкой на губах, — она не любила меня.
— Думаю, что здесь немного больше, чем просто неразделенная любовь, Бастиан, — ответила Рейн. Она была зла. Я слышал это по ее голосу. — Она использовала тебя.
— Да, скорее всего, — я осознал, что был полностью истощен и физически, и морально. — Когда я обдумал все это, то понял, что все было подстроено. Она спланировала так, чтобы я дважды поймал ее с другими, таким образом, она смогла убедить меня трахать ее без презерватива. Я никогда не повторял своей ошибки и убедился, что даже если презерватив порвется или еще что-то случится, то ничего подобного больше не произойдет.
— Как ты это сделал?
— Я сделал вазэктомию16.
— Боже мой, — прошептала Рейн. Я взглянул в ее глаза и увидел слезы. Я не хотел, чтобы она плакала, и понял, что должен как можно скорее покончить со всем этим.
— Мне было слишком больно от того, что она сделала, — сказал я. — Я не уверен, что смог бы вновь полюбить кого-нибудь после этого, и поэтому то, что тут происходит... ну, я просто не знаю, смогу ли справиться. Даже если я смогу, ты не должна.
— О чем ты? — спросила она.
— Разве ты не видишь, Рейн? — я уставился на нее. — Джиллиан показала мне очевидное. Почему кто-нибудь хотел бы себе такого мужа или отца как я? Мои биологические родители бросили меня, ни одна приемная семья не хотела брать меня, и я был профессиональным убийцей, черт возьми! Я был недостаточно хорош для нее, и она исчерпывающе показала это. И теперь у какого-то... какого-то...
Слова застряли в моей груди и горле. Мне наконец-то удалось выпихнуть их, но это было физически больно.
— У какого-то другого парня есть моя семья. Мой ребенок и женщина, которая должна была стать моей женой, получают любовь от другого мужчины. Я не был достаточно хорош. Я недостаточно хорош... разве ты не видишь этого, Рейн? Я не был достаточно хорош для них, и никогда не смогу стать достаточно хорошим для тебя!
Я так и не понял, как Рейн удалось притянуть меня к своей груди. Я лишь осознал, что я вдруг рыдаю, а ее руки обнимают меня за плечи, крепко прижимая меня к ней. Я слышал ее голосок в своем ухе и чувствовал теплое дыхание в своих волосах.
— Недостаточно хорош, — бормотал я. — Не прикасайся ко мне... ты не должна прикасаться ко мне...
Несмотря на слова, которые вырывались из моего рта, я не пытался оттолкнуть ее, и Рейн не отпускала меня. Я не знаю, сколько она обнимала меня, пока я плакал по семье, которая должна была стать моей. Если бы только я был достоин такого подарка, но это было не так и никогда такого не будет. Я никогда не стану отцом другому ребенку и никогда не заслужу любовь женщины. Как я мог ожидать, что Джиллиан будет любить меня, если даже собственная мать не любила? Как я мог думать, что подошел бы на роль мужа или отца? Я был злым, безжалостным убийцей и никем иным. Я до конца своих дней буду один — все легко и просто.
Не знаю, успокоился ли я, но, однозначно, еще больше устал и перестал дрожать в объятиях Рейн. Я начал рассуждать, насколько смешон я был, оплакивая всю эту херню, как будто я не пережил уже все это.
Рейн заговорила, вырывая меня из моих самоуничижительных мыслей.
— И тогда ты начал пить?
— Отчасти, да, — ответил я. — Это было только начало, но всё стало намного хуже после моего последнего боя.
— Что случилось?
«В тот день я увидел, как убили шестнадцать человек».
— Я не думаю, что могу вынести еще прямо сейчас, — сказал я. Последнее, о чем я хотел говорить — это ее отец. Я и так рассказал уже очень много, и мне казалось, что я скоро потеряю сознание от эмоционального истощения.
— Я не обвиняю тебя, — сказала Рейн. Я собирался спросить, что она имеет в виду, но она продолжила без подсказки. — Думаю, что если бы кто-нибудь сделал такое со мной, я бы в конечном итоге также закончила, утопая в бутылке.
— Никто не сделал бы такое с тобой, — сказал я, эта мысль заставила меня рассвирепеть. Если бы кто-нибудь причинил бы ей боль, как Джиллиан причинила мне... ну, я бы сделал целью своей жизни разорвать этого ублюдка на части. Медленно. — Если бы кто-нибудь сделал это, я бы убил его.
— Бастиан?
— Да?
— Это ничего не меняет, — сказала Рейн.
— Что ничего не меняет?
— То, что она сделала тебе, — заявила Рейн. — То, что ты сделал после этого — это не имеет значения.
— Это не имеет значения?
— Я все еще чувствую то же самое к тебе, — сказала Рейн. — То, что она сделала, не твоя вина.
— Я не стоил этого, — напомнил я ей. — Я не был достаточно хорош для...
— Чушь собачья.
Я должен был посмотреть на ее лицо, потому что это был второй раз, когда я слышал, что она ругается. Ее глаза были сощурены, и она смотрела на меня сверху вниз.
— Я был дураком, — напомнил я. — И не позволю себе быть таким дураком снова.
— Возможно, довериться ей было опрометчиво, — спорила Рейн, — но заботиться о ком-то, даже ты позже поймешь, что он не заслуживает этого, не глупо.
— Чертовски уверен, что это и не умно, — спорил я.
— Это не твоя вина, — повторила Рейн, выговаривая каждое слово резко и отчетливо. — Ты не заслужил, чтобы что-то подобное случилось с тобой, и я не собираюсь думать о тебе хуже из-за этого. Я говорила тебе прежде, но, полагаю, мне нужно сказать это снова — я понимаю тебя, Бастиан. Я знаю кто ты на самом деле за этим бронированным щитом. Теперь, когда я понимаю некоторые «почему», то хочу быть здесь для тебя больше чем когда-либо.