Страница 6 из 40
В мае 1420 года Филипп Бургундский и королева Изабелла вынудили ничего не соображающего Карла VI подписать заключенный в Труа договор, по которому его наследником объявлялся Генрих V Английский, обручившийся с французской принцессой Екатериной. Объединение двух королевств обосновали теологи Парижского университета и церковные иерархи, среди которых был и епископ Бове Пьер Кошон, сыгравший позже зловещую роль в судьбе Жанны. Изабелла постаралась вывести из игры дофина, публично объявив, что он не является законным сыном короля, а рожден ею от одного из любовников — от кого именно, она сказать затруднялась. Специальная статья договора давала королю право любыми способами привести к повиновению города и провинции, сохранившие верность «самозваному дофину».
После женитьбы на принцессе Генрих V торжественно вступил в Париж. Во Франции начался кровавый террор против всех, кто не желал покориться захватчикам. Было объявлено, что за убийство английского солдата будут казнены жители всех домов, рядом с которыми это убийство произошло. В одной лишь Нормандии ежегодно казнили до 10 тысяч человек. Король зачищал тыл перед последним походом против дофина, который должен был начаться осенью 1422 года. Но перед этим случилось одно из тех мистических событий, которыми так богата история Столетней войны: в августе 35-летний Генрих неожиданно скончался от дизентерии. В октябре за ним последовал и Карл VI, скончавшийся на руках своей любовницы Одетты де Шамдивер — единственного человека, сохранившего привязанность к несчастному безумцу.
Королем обеих стран был объявлен десятимесячный сын Генриха Генрих VI. От его имени Англией правил дядя, герцог Глостер, а Францией — другой дядя, герцог Бедфорд, которому помогал воинственный Генри Бофорт, кардинал Винчестерский. В свою очередь, дофин объявил себя королем Карлом VII, но его власть распространялась лишь на небольшую территорию между Орлеаном и Пуатье. Остальной Францией к северу от Луары владели англичане и бургундцы, однако и их власть не была прочной. Крупные и мелкие феодальные сеньоры подчинялись нм лишь отчасти, а некоторые например, могущественный герцог Бретонский не подчинялись вообще. К тому же в глубине захваченных территорий сохранялись островки, верные «французской» партии; одним из них был Вокулёр, рядом с которым находилась деревня Домреми. К тому же партизанское движение на севере страны расширялось, и англичане вдали от крупных городов и дорог постоянно находились в опасности. В то же время многие французы поддерживали оккупантов ото были чиновники, большая часть служителей церкви, купцы и вообще горожане, которым английская власть предоставила значительно больше привилегий, чем французская.
Осенью 1428 года англичане начали новую военную кампанию, целью которой были захват бассейна Луары и соединение британских владений на севере и юге. Главный удар был нацелен на Орлеан — сильную крепость на правом (северном) берегу Луары, находящуюся на перекрестье водных и сухопутных путей, соединяющих между собой все области Франции. К югу от Орлеана у французов не было крепостей, поэтому его взятие означало победу англичан. В августе к берегам Луары была направлена высадившаяся летом в Кале шеститысячная английская армия под командованием Томаса Монтегю, графа Солсбери. Захватив Шартр и ряд друг их городов, она вышла к Луаре и двинулась вдоль нее на запад от Орлеана, взяв в сентябре крепости Менг и Божанси. Одновременно Солсбери отправил отряд Уильяма де Ла Пуля на восток от города, где англичане переправились на левый берег и после трех дней осады завладели крепостью Жаржо. 12 октября обе части армии соединились в городке Оливье к югу от Орлеана. Так началась 220-дневная осада города.
Английская армия к тому времени насчитывала около пяти тысяч солдат, остальные были размещены в захваченных городах, чтобы удерживать в повиновении их жителей. В Орлеане находился гарнизон численностью всего 500 человек во главе с опытным воином капитаном Раулем де Гокуром. В помощь ему горожане мобилизовали 34 отряда милиции по числу башен, которые предстояло защищать. Перед приходом англичан все запасы продовольствия и фуража из окрестностей свезли в город, предместья сожгли, а их жители укрылись за стенами. Население Орлеана составляло примерно 30 тысяч человек, но им хватало припасов, а воду брали из реки. В городе было большое количество оружия, включая массивные пушки с запасом пороха и ядер. Орлеан был хорошо подготовлен к осаде, однако боевая подготовка англичан была не хуже. На их стороне были численное превосходство и боевой дух — командование уже пообещало на три дня отдать им на разграбление богатый торговый город.
Первый удар англичане обрушили на крепость Турель, прикрывавшую с юга мост через реку. После трех дней обстрела 23 октября остатки французского гарнизона оставили крепость. На следующий день при ее осмотре погиб граф Солсбери — в него случайно попало ядро, наугад пущенное из города. Скорее всего, этот талантливый военачальник сумел бы в сжатые сроки взять Орлеан, Жанна д’Арк не успела бы прийти к нему на помощь, и война — во всяком случае, на том этапе — завершилась бы победой англичан. Но судьба решила иначе: лишившись командующего, англичане прекратили наступление, решив взять город измором. Они выстроили в округе систему укреплений, чтобы блокировать подвоз продовольствия в надежде на то, что истощенные орлеанцы сами запросят мира. Однако в Средние века осаждающие, которые быстро опустошали округу не хуже саранчи, нередко страдали от голода больше осажденных. Так случилось и в этот раз: когда в окрестностях не осталось никакой провизии, к городу начали отправлять обозы из других областей Франции. Узнав о подходе одного из таких обозов, французские рыцари сделали вылазку из Орлеана и попытались его захватить. Однако англичане, которыми командовал сэр Джон Фастольф (знаменитый шекспировский Фальстаф), 12 февраля 1429 года разбили их в бою, получившем название «битва селедок» — основную часть провизии составляла соленая сельдь. Посте этого защитники города совсем пали духом и уже думали о сдаче От этого шага их удерживали не верность присяге, а уверенность в том, что обозленные сопротивлением англичане разграбят их дома и лавки еще безжалостней, чем делали это обычно.
Спасением мог стать подход подкреплений, но из Буржа, расположенного сравнительно недалеко, на помощь Орлеану не пришел ни один отряд. У короля Карла которого многие по привычке называли «дофином», не было ни солдат, ни денег, чтобы их нанять. Он жил в старинном полуразвалившемся замке в окружении нескольких сотен придворных, стражников и слуг, растрачивая время на охоту и другие развлечения. Отчаянно нуждаясь в союзниках, он женился на юной Марии Анжуйской, дочери «королевы четырех королевств» Иоланды Арагонской. Эта знатная особа приложила к возрождению Франции, пожалуй, не меньше сил, чем Жанна д’Арк, хотя ее имя сегодня известно только узкому кругу специалистов. Умная и решительная дочь короля Арагона вышла замуж за графа Людовика II Анжуйского, унаследовав после его смерти обширные владения во Франции и Италии. Еще в детстве взяв на воспитание будущего Карла VII, она защищала его от врагов, кормила и обучала — от всего этого отказалась родная мать дофина. Когда Изабелла Баварская потребовала вернуть ей сына, Иоланда решительно ответила: «Зачем нужен сын вам, живущей с любовниками? Чтобы уморить его, как других ваших сыновей, или сделать из него англичанина? Он останется у меня, а если хотите — попробуйте его забрать».
Заседая в совете Карла VII, Иоланда всячески старалась укрепить его власть. Она помогла ему примириться с лучшим полководцем Франции Артуром де Ришмоном и его братом, герцогом Бретани. Де Ришмон стал коннетаблем, то есть главнокомандующим, но скоро оставил эту должность и покинул двор. В этом был виновен втершийся в доверие к королю Жорж де ла Тремуй — небогатый дворянин, получивший должность шамбелена (камергера). Он всеми силами отвлекал короля от государственных дел, замыкая их решение на себя и не забывая при этом набивать свой кошелек. Доходило до того, что королю приходилось брать в долг у своего камергера, который при этом резко выступал против выделения средств на войну. Многие действия ла Тремуя наводят на мысль, что он был платным агентом англичан — иначе откуда взялись его богатства, явно превышавшие скудные доходы буржского двора?