Страница 117 из 129
Значительно большее число улиц названо в память знаменитых сражений прошлого. Измайловский проспект, который тянется к Варшавскому вокзалу, напоминает о замечательном штурме, проведенном Суворовым. Бородинская улица на Загородном наименована так в память о 1812 годе, об Отечественной войне.
В дореволюционном Петербурге был Забалканский проспект, названный в честь трудных кампаний русской армии, освобождавшей южных славян от турецкого владычества. Были в Петербурге улицы Березинская, связанная с бесславным концом наполеоновской «великой армии», Артурская, получившая свое название после героической и несчастной обороны Порт-Артура в японскую войну 1904–1905 годов.
Но надо признать, что даже эту наиболее ценимую им сторону истории правительство царя не умело и не заботилось достойно почтить в городских названиях. Достаточно сравнить их незначительное число с бесконечным множеством названий, данных в честь царей, великих князей и даже просто никому не интересных вельмож и толстосумов, чтобы убедиться в этом.
В дореволюционном Петербурге было больше десятка объектов, носивших имя «Александровский», в честь трех царей Александров: два проспекта, улица, мост, колонна на Дворцовой площади и многое другое. Имелись тут и бесчисленные «Николаевские»: вокзал и сама железная дорога; улица (ныне Марата); вторая улица на Крестовском острове; набережная Невы на Васильевском острове; мост (теперь лейтенанта Шмидта); военное училище и прочее и прочее…
Еще большее число мест удостоивалось наименования по самым ничтожным и неинтересным поводам. Какой-нибудь Апраксин рынок вовсе не увековечивал память знаменитого петровских времен флотоводца Федора Матвеича Апраксина, как можно было бы думать; он был просто назван «по фамилии владельца зданий какого-то графа Апраксина», который «получил их в наследство от своей бабки, графини Разумовской». Так сказано в справочнике. Сохранившийся до последнего времени в верхнем течении Невы Палевский проспект стал им только потому, что вдоль него были расположены участки некоего «потомственного почетного гражданина Кондратия Паля», богатого фабриканта и заводчика. До сих пор в нашем городе есть бесчисленное множество улиц, улочек и переулочков, в названиях которых живет еще последний след деятельности людей, никому не дорогих, никому не любопытных, ничем не примечательных, но в свое время «именитых», правда, порою лишь в данном маленьком участке. Таковы мелкие улочки Петроградской стороны — Плуталова, Шамшева, та же, насмешившая девочек, Бармалеева, названная в честь каких-то домовладельцев и купцов.
Таковы улицы Крестовского острова: Белосельская, располагавшаяся на землях князей Белосельских-Белозерских, Эсперова. Таковы Горсткина улица у Сенного рынка, пригородные станции Ланская (были графы Ланские), Кушелевка, Левашово, Бернгардовка. Память обо всех этих людях давно уже стерлась и превратилась просто в названия, которые даже неинтересно расшифровывать.
На Охте, уже на окраине города, есть речка, название которой звучит совершенно неожиданно. Это речка Оккервиль. Спросите у десяти своих друзей, в какой стране такая речка может течь, и они наверняка укажут вам на Англию или на Ирландию. «Собака Баскервилей», «Кентервильское привидение», «Оккервиль» — пахнет далеким западом!
Надо произвести довольно сложные изыскания, чтобы обнаружить, что в XVIII веке возле этой речки имелась мыза, принадлежащая полковнику шведской армии господину Оккервилю. Кости его внуков давно уже истлели в земле, а имя «Оккервиль» всё еще звучит среди жителей Охты.
В данном случае оно даже не изменилось, не превратилось, как остров Холлидэя в Голодай и переулок Дункан в Дунькин переулок.
Улицы, названные именами великих русских художников, поэтов, музыкантов, попадались столетие назад редко, очень редко. До 1917 года в Петрограде были только улица Глинки, улица Гоголя, улица Жуковского, Пушкинская улица (узенькая, второразрядная уличка с еле заметным, похожим на куклу, памятничком на ней); на Выборгской стороне улица знаменитого врача Боткина (так же, как и больница «Боткинские бараки», за Московским вокзалом); набережная, названная в честь прославленного хирурга Пирогова. Но всё это редкие исключения. Самая мысль об увековечении истории города и памяти его славных граждан в названиях городских проездов и площадей мало кого занимала.
Положение резко изменилось после Октябрьской революции.
Жизнь каждого города проходит разные ступени. Кончается одна эпоха, наступает другая. В очень древних городах, таких, как Рим или Стамбул, рядом попадаются имена, данные не одним, а несколькими различными народами. В нашей столице Москве, например, среди ее названий немалое число имеет татарское происхождение — Балчуг, Арбат и другие. Они возникли в эпоху, когда тогдашняя Русь была под владычеством татарских ханов.
Сравнительно молодой город Ленинград не прошел такого долгого исторического пути, как другие его старшие братья-города.
Ни разу по его улицам не ступала нога иноязычных захватчиков. Владела им всегда одна страна — Россия, один народ — русский народ.
Но в 1917 году этот народ, сбросив с себя иго царей, стал одним из народов великого и свободного содружества наций — Советской республики, а позднее Советского Союза. В жизни нашего города произошли грандиозные перемены. Они, естественно, отразились и на «топонимике» его. Наши улицы теперь громко возглашают народную славу во всех областях жизни советского народа. Их имена служат памятными вехами, напоминающими важнейшие события в жизни города, неизгладимыми пометками, рассказывающими о жизни и деятельности его великих сынов.
Нередко случается так, что имя, данное той или другой местности, улице, заводу, фабрике по самому ничтожному поводу, постепенно приобретает совсем новое, грозное или славное значение: таким его делает история, пролетающая над ним.
У нас есть славные имена «путиловцев», «лесснеровцев», «обуховцев». Так с гордостью именовали себя лет тридцать назад суровые и стойкие воины революции, питерские пролетарии, рабочие заводов Путилова, Лесснера, Обухова. В начале Великой Отечественной войны московские рабочие, обращаясь к ленинградцам, назвали их именно этими старыми именами: с каждым из них связались самые незабвенные страницы нашей истории. И нам давно уже нет дела до того, что Обухова, основателя огромного Петербургского завода, звали Павлом Матвеичем, что он родился в 1820 году и был по образованию горным инженером. Нам важно другое: от его фамилии родилось название, прогремевшее по всему миру.
Даже сегодня, когда «Обуховский завод» давно уже так не называется, улица, ведущая к нему, продолжает носить имя улицы Обуховской обороны, — в память жестокого боя, данного тут когда-то рабочими завода царской полиции и войскам.
Выборгская сторона получила свое имя просто потому, что с нее начиналась дорога, ведущая на Выборг, Выборгское шоссе. А для нас теперь слова «Выборгская сторона» звучат как могучий призыв к мужеству, стойкости, как напоминание о благородных борцах за революцию, живших здесь в далекие от нас дни.
Рядом с такими названиями мы встречаем во всех районах города улицы, площади, мосты, уже сознательно названные в память о великих людях и замечательных событиях революции и дореволюционной борьбы.
Мост лейтенанта Шмидта — самый нижний по Неве, самый близкий к морю — напоминает о герое-офицере, нашедшем в себе мужество в самые тяжкие времена царского строя стать на сторону революции и гордо погибнуть во славу будущего.
Очень большое число городских названий связано с героическими днями 1918–1919 годов, с теми моментами истории, когда враг приближался к непокорному городу на Неве, но был разбит и уничтожен революционным народом под водительством бессмертной и славной коммунистической партии, по планам, выработанным народными вождями.
Вот параллельно Невскому проспекту идет улица Ракова. Она говорит нам о подвиге славного сына народа, комиссара красноармейской бригады, товарища Ракова. В ночь с 28 на 29 мая 1919 года товарищ Раков, преданный изменниками, был захвачен врагами в деревне Выра у станции Сиверская и, не желая сдаваться живым, в горячем бою приберег последний патрон для себя.