Страница 4 из 6
Итак, решено: старушка слаба и беспомощна, не встреть меня - её бы точно занесло снегом, беспощадным холодным снегом. Но я подоспел вовремя: я помогу несчастной болезной бабушке, чем спасу этот день, насытив его, облагородив добрым делом. Какая удача! Каждое мгновение посвящать утверждению добра и справедливости. Наставления типа "падающего - толкни,...пусть гибнут слабые и уродливые" не должны стать первыми заповедями нового человеколюбия".
Юноша догнал старушку и участливым потеплевшим голосом сказал:
- Бабушка, давай я тебе помогу, устала ты, да и метель разворачивается, и мороз крепчает.
Он взял из рук старушки веревку, за которую она тянула санки. Старушка искоса пугливо посмотрела на нежданного помощника, который, между тем, мягко её отстранил и потянул санки.
- Ого! тяжеловатенько! Ты не бойся, я тебе помогаю, просто так, по доброте сердечной... Где живешь?
- Недалече, сынок.- Подобрела и бабуля. - Прямо до кольца, потом налево в первую улочку, второй дом.
- Вот и прекрасно, нам почти по пути, идем же.
Визгливо хрустел уминаемый ногами и полозьями санок снег. Метель стихала, ветер становился порывистым и слабел с каждым новым порывом. Некоторое время они шли молча, ровно шли поодиночке. Юноша рассеянно спросил:
- Картошки куда тебе столько? Наверно живность какую держишь?
- Что ты! Стара уж, да в городе где скотинку держать.
- Бывает, что в гаражах держат кроликов, а то и свиней. У гаражей сколько будок! И кто-то в них гавкает, воркует, чавкает, пыхтит и хрюкает, стонет и воет. И ты, пожалуй, такую же мини ферму имеешь.
- Куда мне! Ноги еле таскаю.
- А живешь с кем?
- Одна и живу. Комната у меня невеликая есть. Дом у нас не как у всех - гостиничного типа общежитием прозывают. Почитай живут в нем одне старухи как я, да молодые, только что поженившееся. Энти недолго: квартиру заимеют - и поминай, как звали. Своих деток у меня нет. Был мальчонка, как ему два годика минуло - так и помер: время голодное было, война с лютым фашистом шла. Война и мужика моего забрала, погиб он, на третий год войны. Я тепереча соседкам говорю: кабы был у меня жив сын, разве я жила бы тут, хотя и не охаешь шибко дом наш. Неужто он тогда, сыночек мой, кровинушка моя, мне уголка махонького не нашел у себя бы дома. Срамота тем детям, что матерей, корни свои забывают... Не сберегла мальчонку. Когда он помер, вроде и не так жалко было: у всех почти каждый божий день кто-то да помрет то с холоду или голоду, то похоронка придет. Ох, и время тяжкое было, не дай Бог испытать. После войны дом я справила, построила значится. Где-то колхоз помог как солдатке, но боле сама. Дом срубила сама не хуже мужика заправского. Крышу ставить и крыть нанимала работников: куплю водки, самогона нагоню - они и рады пособить. Плохо одной хозяйство вести: тяжело, рук не хватает. Но ничего как-то управлялась. Корову держала, овец, огород был. Не токмо кусок хлеба с маслицем всегда был, денежку про запас откладывала. Копеечка по копеечке складывала - и тыщи получились. А под старость сила уходить стала, тут и беда недалече: незамогу я, кто печь затопит, кто по хозяйству стряпать будет, кто воды принесет из колодца, когда ноги у меня, не приведи Господи, откажут, а то ослепею - это и есть горе. Что мне тогда? В постели помирать от голода в холодной избе. Кому я такая старая и никчемная нужна буду, поди и вонь от меня пойдет. Денежки все мои, тыщи мои, с которыми доживать хотела в тепле и заботе, - пропали. Пропали, когда эта проклятая инфуляция началась. Ведь чего только не придумают, чтобы нас простой народ грабить... И налогами нас, крестьян, кукурузник душил. Паспортов не давали, чтобы из деревень не сбежали. Ох, рассказать бы тебе всю нашу жизь бедовую, ну да ладно... Корову продала за бесценок, потому что невмоготу стало держать её. Козу завела. Так с козой и до смертушки моей дожила бы. А тут вдруг деревеньку нашу нарушать вздумали: места у нас шибко красивые: речка с лугами, рощи березовые, чуть повыше вековые сосновые леса кругом. И новые бары-бояре у нас свою деревеньку учредили с высоченными кирпичными домами за каменными крепостными стенами. Нас, пригоршню старух, кто не успел помереть вовремя, отселили в город. Ох, как мне уезжать не хотелось, воем ревела. Все мне в избе моей знакомо и родно. С козлухой как жалко расставаться было. Начальник или прислужник тех, кто деревеньку нашу ломать придумали, пришел ко мне в избу, уважительный такой и хороший дядечка, поговорил со мной, обсказал, посулил, документ показал на снос избы и еще документ на комнату в городе. На другой день машина прикатила с дюжими ребятами, быстро они погрузили мои пожитки и свезли на новое место. Скажу честно, комната мне приглянулась: сухо, тепло, места хватает, топить не надо, вода, какая хочешь, из крана течет. Хочешь горячую наливай, хочешь холодную. Телевизор есть, холодильник, плитка электрическая.
- Не жизнь, а малина! Но чего-то тебе не хватает. Может денег?
- Денег, известно, всегда не хватает. Пенсию вроде исправно платят, да мала пенсия, гроши какие-то. Как её получу, пенсию, делаю расчет в тот же день, как дожить до следующей пенсии, сколько в день тратить рубликов будет позволительно. Еще и в заначку положить требуется, хоть самую малость, но положить.
- Хозяйственная ты, бабушка, предусмотрительная. А я было подумал, что спишь целыми днями, с боку на бок переворачиваешься.
- Сплю поболе, сынок, чем раньше. Молодой была - целыми днями робила, думала, отосплюсь на старости. Вот пришла старость - спится да не так. Жить осталось может несколько годков... жалко умирать, хотя и жизнь подлючая чаще. Раньше сила была, так копейки получали и в одежке одной десятками лет ходили, война, разруха, потом вроде как жизнь справилась - опять какая-то инфуляция! Откуда она взялась, кто её придумал? Говорят, чтобы русский народ по миру пустить всё это придумано, чтобы сгинули; так фашисты от евреев освобождали землю... Однако и её пережили, нынче гляди: машин сколько, ровно ходить разучились, через дорогу не перейдешь. Соседка моя шкаф деревянный купила, дак он дороже коровы!... Скоро уж придем, вот и улочка наша началась.
- И часто картошку возишь? - зачем-то спросил юноша.
- Да где часто, нет не часто, - сказала старуха и, помолчав, лукаво прищурилась, воровато насторожилась, успокоено обмякла и тихо прошамкала:
- Картошечку энту я с базы слямзила, стибрила получается. Мы с Анисьей, соседкой моей, на четвертой овощной базе, на сортировке картошки робим. Я смекнула: на воротах сегодня как раз Дашка стоит, соседка тоже наша, прихвачу с собой мешочек картошки - что мне, грешной, за него будет? Семь бед - один ответ. Зато с картошкой пол зимы буду. Ноне картошка пятьдесят рублёв за кило! А водка девяносто рублёв! Когда такое было? В войну токмо было такое.
Неожиданная откровенность старухи, её признание в воровстве на грани бахвальства, снова жутким холодом покоробило юношу.
- Так значит картошка ворованная! - Заволновался он, распаляя себя. - Ты, старая перечница, ты - божий одуванчик, своровала картошку! Ты, оказывается, гнусная воришка! И меня втянула в это грязное дело. А я, дурак, тащу, стараюсь. Гуманизм. Милосердие. Сострадание... Эх! слова эти не для нас с тобой. Да и вообще для кого эти слова!? У тебя, наверняка, на десяток таких мешков денег хватит. Но ты и в самом деле расчетливая и бережливая, хозяйственная и смекалистая, предпочла просто-напросто стащить, что плохо лежит. Неужели так просто можно нарушить закон? Не мучаясь, не тревожась. Нет и тени переживаний! Знай же, одна из бед в том, что все мы, россияне, живем не по закону, но по понятиям! Мы делаем то, что выгодно в данный момент, но не как дОлжно по закону, по установленному порядку, по правилам, у которых нет исключений! Понимаешь, нет у закона исключений, - с благородным гневом выпалил юноша.
Несколько мгновений он пристально смотрел на старушку - резко повернулся и зашагал в обратную сторону. Старушка побежала за ним, причитая: