Избранная проза

Геральдика так давно злоупотребляет хищными птицами, в ней столько орлов, столько грозных пернатых, что этот крючковатый клюв и железная лапа давно прискучили и мало что могут сказать.

Я выбираю андского оленя-уэмуля, у которого для "большей оригинальности" нет великолепных ветвистых рогов, оленя, напрасно обойденного вниманием наших педагогов, о котором мне бы хотелось сказать детям хоть что-то, к примеру: "Уэмуль -- это очень чуткое и маленькое животное, похожее на газель, а, стало быть, на само Совершенство".

Его сила в ловкости. Его защита -- все органы чувств: у него чуткий слух, око приметливой воды, и острый нюх. Он, как все олени, чаще спасается без боя, благодаря сообразительности, которая оборачивается неодолимой силой. У него заостренная и трепетная мордочка, зеленоватый взгляд, вобравший в себя лесные чащобы. Шея самого безупречного рисунка. И прочное, как серебро, копыто. В нем, вроде бы, нет зверя, скорее он похож на какой-то мотив животного орнамента. Уэмуль пронизан зеленым светом зарослей кустарника, и его стремительный бег, как стрела в полете, рассекает этот свет.

Андский олень, уэмуль, должен означать чуткую восприимчивость нашей нации: отточенные чувства, изящество, настороженный ум. А все вместе -- это защита, незримые, но надежные опоры Духа.

Между лобовой защитой кондора, который бьет клювом в спину коня, и непрямой обороной того, кто умеет избежать встречи с врагом, потому что учуял его за сто шагов, я предпочитаю -- последнюю. Куда лучше взволнованные глаза, что умеют сторожко наблюдать, укрывшись в тростниках, чем этот налившийся кровью взгляд, который властвует со своих высот.

Наш символ был бы, наверно, излишне женственным, останься там лишь олень-уэмуль, он стал бы односторонним и не смог выразить всю сущность чилийского народа. Но пора бы уэмулю выйти на первый план, дабы воплотить самую суть нашего духа, нашего естественного пульса жизни, а другой -пусть будет биением неотложной необходимости. Миролюбивые, как стойкий мир в добрые дни нашей страны, с приязнью в лице, слове и мысли... А кондоры, те для полета над пропастью великой опасности.

А может, и лучше, что в знаке нет преувеличения. Я вспомнила, вознося хвалу этому геральдическому оленю, о греческом лавре, о его листьях, одновременно упругих и мягких. Вот что решили сделать своим символом те, кто были великими мастерами символики!

Говоря о наших деяниях, мы слишком много похвалялись полетом кондора, и теперь я радею за то, чтобы мы гордились другими вещами, которые у нас есть, но пока оставлены без должного внимания. Хорошо бы заглянуть в историю Чили и увидеть там свидетельства нашей гостеприимности, а их много; поступки, основанные на чувстве братства, а ими полнятся страницы забытых хроник. Преимущество кондора над уэмулем, думаю, причинило нам большой вред. Легко сказать -- поменяй их местами! Но, верю, постепенно у нас это получится.

Некоторые из наших национальных героев принадлежат, скажем так, к Ордену Кондора. Параллельно есть и свои герои у трепетного уэмуля. И сегодня -- самая пора восславить их.

Учителя зоологии всегда говорят в конце урока об уэмуле: "это -исчезающий вид оленя".

Не суть важно исчезновение этого изысканного животного в такой-то географической среде. Да не исчезнет сам Орден Газели, да пребудет он вечно на чилийской земле.

Перевод Э.Брагинской

Речь на церемонии вручения Нобелевской премии по литературе

Я имею честь приветствовать вас, ваши Королевские Высочества наследные принцы, уважаемые члены дипломатического корпуса, представители Шведской Академии и Нобелевского фонда, высокие государственные и общественные деятели, присутствующие здесь.

Сегодня Швеция обращается к далекой Иберийской Америке, дабы восславить ее в лице одного из многих тружеников ее культуры. Открытый миру дух Альфреда Нобеля был бы доволен тем, что в сферу распространения его благого дела -- покровительства культурной жизни - включено южной полушарие Американского континента, все еще так мало и так плохо здесь известное.

Дочь чилийской демократии, я глубоко тронута тем, что соприкоснулась с еще одним проявлением демократической традиции Швеции, своеобразие которой заключается в постоянном процессе омоложения за счет самых значительных социальных достижений. Замечательная работа по очищению традиций от всего отжившего при умении сохранять их ценное ядро, открытость настоящему и готовность к грядущему -- все это называется Швецией, составляет гордость Европы и служит поучительным примером Американскому континенту.

Дочь молодого народа, я приветствую Швецию в лице ее духовных первопроходцев, от которых не однажды получала поддержку. Я хочу отдать дань уважения ее ученым, умножающим материальные и духовные богатства страны. Я вспоминаю многих и многих учителей, создавших воистину образцовые школы, я с искренней любовью обращаюсь к представителям других профессий: рабочим, мастеровым, земледельцам.

Мне выпало счастье быть в эту минуту в прямом смысле -- голосом поэтов моей расы и опосредованно - двух благороднейших языков: испанского и португальского. Оба рады приглашению на праздник северян, чья жизнь уже тысячу лет насыщена собственным фольклором и поэзией.

Да хранит Господь наследие вашего замечательного народа, его творения, его самоотверженную готовность беречь ценности прошлого и встречать настоящее с уверенностью всепобеждающих морских племен.

Моя Родина, представленная здесь нашим высокочтимым министром Гахардо, испытывает к Швеции уважение и любовь, а я здесь затем, чтобы поблагодарить за особое расположение, проявленное к нашей стране. Чили навсегда сохранит ваше великодушие как одно из самых светлых воспоминаний.

1945

Перевод В.Гинько

Примечания к прозе Габриэлы Мистраль

(Э.В.Брагинская)

Пабло Неруда, прославленный соотечественник Габриэлы Мистраль, сказал, что "проза Мистраль -- это ее лучшая поэзия". Но долгое время эта проза была рассыпана по страницам самых разных периодических изданий латиноамериканского континента, США и Испании. Меж тем Габриэла Мистраль на протяжении всей жизни писала журналистские статьи, эссе, публиковала свои выступления и лекции в наиболее престижных изданиях Америки и Европы. Тематический диапазон ее прозы поразительно широк, он охватывает историю, религию, искусство, литературу, проблемы педагогики, филологии и многое другое. "Моей прозе, -- говорит она, -- присуща самая характерная, самая органичная для меня тональность, близкая к миру деревенскому, с которым я не расставалась, и с которым буду жить до конца моих дней". Произведения Габриэлы Мистраль, написанные прозой, были изданы отдельными книгами лишь после ее смерти.

"Как я делаю свои стихи"

Фрагмент выступления в Университете города Монтевидео (1938 г.). Пленка с записью этого выступления была обнаружена в Мадриде и полностью оно было впервые опубликовано в журнале "Араукария де Чили" (1989, No 5), после военного переворота 1972 года издававшегося в Мадриде чилийскими эмигрантами.

Педро Прадо (1886--1952) -- поэт и прозаик, один из реформаторов поэтического языка в Чили. Наиболее известны сборники его стихов "Цветы чертополоха" и "Странствующие птицы".

Жорж Луи Леклерк де Бюффон (1707--1788) -- французский ученый и писатель. Автор многотомного труда "Естественная история".

"Поэмы матерей"

Посвящены донье Марии Луисе Фернандес, матери выдающегося чилийского поэта Висенте Уидобро. Вошли в первую книгу Г.Мистраль "Отчаяние". По поводу этих поэм в прозе Габриэла Мистраль писала издателю: "Боюсь, что они напугают наших святош, потому как эти поэмы, при всей их целомудренности, достаточно откровенны".

"Молитва учительницы"

"...с бледного полотна Веласкеса..." -- скорее всего, речь идет о работе испанского художника Веласкеса "Иисус, привязанный к колонне". Одна из неразгаданных мистических работ художника, представляющая аллегорическое изображение Христа, чей взгляд, полный сострадания, устремлен на ребенка.