Страница 33 из 88
- Молодец, сынок!
Сэр Роберт шагнул ко мне из темноты, одобрительно улыбнулся.
- Похоже, Элика кое-чему тебя научила, - заметил он. - Неплохо ты придумал с пламенеющим мечом. Возьми этот прием на заметку, пригодится.
- Что это было, сэр?
- Всего лишь урок. И ты хорошо справился с заданием.
- Погодите, разве все, что мне рассказывали в Верте про брошенную деревню, всего лишь...
- Это называются Иллюзиариум, Эвальд. Созданная при помощи магии произвольная реальность. Раньше молодых фламеньеров готовили, отправляя их на настоящие задания, но это было слишком опасно - ученики погибали или заражались проклятием. Охранительная Ложа подсказала выход. Опытные маги способны создать Иллюзиариум, который неотличим от реальности нашего мира, где послушники чувствуют боль и получают удары и укусы, но их жизни и здоровью при этом ничто не грозит.
- Так, - ко мне вернулось чувство реальности, я понемногу приходил в себя. Останки убитой твари, тела ее жертв и темная кровища, залившая меня и пол, исчезли бесследно. - Значит, это симулятор?
- Симулятор? Что это значит?
- Все это ненастоящее, верно?
- Да, это всего лишь иллюзия. На самом деле ты сейчас мирно спишь в гостинице, и все происходящее как бы твой сон. Но ты показал себя молодцом. Как ты определил, что эта женщина не та, за кого себя выдает?
- Очень просто, сэр. Она была одета в лохмотья, а на пальцах драгоценные кольца. И вообще, какая-то она странная была.
- Поздравляю тебя, Эвальд. Ты прикончил лакримону. Случись такое в реальности, орден был бы обязан выплатить тебе двадцать гельдеров "слезных денег". Конечно, если бы ты представил доказательства.
- Лакримона - это вампир?
- Да, один из самых опасных. Все порождения Нави внушают ужас, но лакримона всегда вызывает особое омерзение даже у нас, персекьюторов. Наши демонологии говорят, что лакримоной, или, как ее называют в народе, Плакальщицей, становятся женщины, умершие бездетными. В дальних деревнях Элькинга или Аверны общины до сих пор не разрешают хоронить таких покойниц на погостах, их тела сжигают и только потом прах предают земле, чтобы бедняжки не стали вампирами. Лакримона никогда не нападает на мужчин, охотится только на молодых женщин и детей. Свои жертвы она часто приманивает детским плачем, отсюда и название. Если в деревне начинают один за другим умирать младенцы - значит, Плакальщица пришла. Это верная примета, и она никогда не обманывает. Так было и в Верте. Спасения от лакримоны нет, она высасывает из жертвы всю кровь, и от этой крови раздувается, как тварь, которую ты убил в Баз-Харуме, помнишь? В это время лакримону легко спутать с беременной женщиной.
- Проклятая паучиха. И умная - у кого поднимется рука на брюхатую?
- Истинно. Будь она голодной, тебе пришлось бы намного сложнее. У лакримоны отменная реакция. И впредь, никогда не разговаривай с вампирами. Некоторые из них могут при помощи чар поработить твой разум, и в этом случае ты неминуемо погибнешь.
- И каких только тварей не сыщешь под небесами! - Я вытер меч тряпицей, которую подобрал с пола и убрал в ножны. - Что теперь, сэр Роберт?
- Теперь отдыхай. До утра еще есть время.
- Вы ничего больше не хотите мне сказать?
- Только то, что горжусь тобой, - рыцарь шагнул ко мне, протянул руку ладонью вперед, но миг спустя со вздохом опустил ее. Я понял: он хотел коснуться моей щеки, но не смог. - Скоро ты станешь гордостью Ордена, сынок. И мне это приятно.
- Орден никогда не примет меня обратно, сэр.
- Примет. У твоих недругов не будет выбора. Ты докажешь им, что доблесть и разум важнее безупречной родословной.
- Сэр, что будет со мной?
- Тебя ждет слава. Или смерть. Или забвение. Все зависит от тебя.
- Мне хотелось бы стать достойным вас, сэр Роберт.
- Похвальное желание, сынок. Но ты нашел себе не того кумира. Я всего лишь старый неудачник и....
- Нет, сэр. Вы герой, и это говорят все.
- Мертвым небезразлично, что говорят о них живые, - тут сэр Роберт слабо улыбнулся. - Титулы, богатства, страсти мы оставляем за порогом земной жизни. И только память остается в мире, который мы оставляем навсегда. Если о нас на этой земле остается добрая память, это славно. Человек не может мечтать о большем. Поэтому твои слова радуют меня. Не думай обо мне и не сожалей о моей смерти. Я ушел достойно, как и полагается воину. Матерь смилостивилась надо мной, даровала мне достойную смерть, и я желаю такой же и тебе, сынок, когда придет твой час. А теперь я должен идти. Утро близко, мое время заканчивается. Да благословит тебя Матерь, сынок!
- Прощай... отец.
Он улыбнулся еще раз и растаял в густом голубоватом тумане, наполнившим дом. Этот туман окружил меня, и я понял, что пришло время проснуться.
***
Всадников было десять - они были вооружены, облачены в добротные кольчужные доспехи и выглядели весьма грозно. Они встали подковой у выезда с моста на шлях, перекрыв его. Их предводитель поехал нам навстречу. Это был плечистый малый лет тридцати, эдакий красавец-блондин - гроза местных вдовушек, в сияющей на солнце кольчуге, поверх которой был наброшен соболий пелизон. Остановившись метрах в пяти от нас, парень поднял правую руку в приветственном жесте.
- Вы шевалье де Квинси? - крикнул он.
- К вашим услугам, - я положил правую ладонь на рукоять меча.
- Добро пожаловать в епископат Каль, шевалье! - Соболий пелизон склонил голову в учтивом приветствии. Впрочем, никакого радушия на его лице не читалось, оно осталось непроницаемым. - Я Венчен Друбби, кальский бейлиф. Его преосвященство епископ Ошер повелел мне встретить вас и ваших спутников и препроводить в его резиденцию.
- Как неожиданно, право слово, - сказал я. Меня удивили его слова. - Мы не предупреждали его преосвященство о своем визите.
- Не удивляйтесь, шевалье, - Бейлиф все же улыбнулся, хотя его улыбка получилась кисловатой. - Епископ получил уведомление о вас голубиной почтой из Левхада. Их величеством велено оказывать в вашей миссии всевозможное содействие и помощь. Разумеется, епископ принял это к сведению и весьма рад исполнить королевскую волю.
Так, теперь понятно. Королева Вотана подсуетилась. Что ж, замечательно. По крайней мере, вопрос с ночлегом и ужином теперь наверняка решен...
- Прекрасно, - сказал я вслух и поклонился бейлифу. - Что ж, ведите. Мы следуем с вами.
- Мы любим, когда в наш епископат приезжают гости, - заявил бейлиф, когда мы съехали с моста на шлях. - Вы ведь расскажете нам столичные новости, шевалье?
- Боюсь, мои новости устарели. Я очень давно не был в Рейвеноре.
- У нас говорят, его величество и орден готовятся к крестовому походу против Тервании?
- Да, это так.
- Прекрасно! - с воодушевлением воскликнул Друбби. - Мы давно ждем этого похода. Наконец-то дорога к славе будет открыта.
- Вы так рветесь в поход?
- Не я один, шевалье. Многие местные дворяне готовы по первому зову встать под знамена империи в священной войне.
- Невероятно, - я с удивлением посмотрел на бейлифа. - Мне казалось, что жители Виссении не очень-то горят желанием проливать кровь за Империю.
- Ваша правда, кое-где имперцев недолюбливают, - признался бейлиф. - Но вы ж понимаете, это неграмотное темное быдло, которое ненавидит всех. В моих жилах течет кровь двадцати поколений лордов Краута, одной из самых знатных виссингских фамилий, но левхадская голь будет плевать мне вслед точно так же, как и вам, шевалье. Мы просвещенные люди и понимаем, что национальная рознь ни к чему хорошему не ведет. Не будем уподобляться тупым селянам, мой друг.
- Приятно это слышать, сэр, - сказал я совершенно искренне.
- Его преосвященство того же мнения, что и я. Он сам чистокровный виссинг, но учился в Рейвеноре, и я не знаю человека, который был бы лучшим сыном Материанской церкви, чем епископ Ошер. Не пропустите его проповеди - он всегда завершает их словами о братской любви между виссингами и подданными империи, и он искренен, уж поверьте. Да вы и сами это увидите. Он даже к виари относится с отеческой любовью, не в обиду вам будет сказано, сэра, - тут бейлиф поклонился Элике.