Колдовская сила любви

Сидя на работе, она нет-нет, а задумывалась, что ей ответить не только Василису, когда он вернется в Москву, а, прежде всего самой себе. Она не могла разобраться в собственных чувствах, которые пробудились в ней. Она раз за разом прокручивала в памяти все встречи, разговоры с ним, пытаясь найти в них ответ, любит ли она его, или нет.

В пятницу, придя домой, она решила пораньше лечь спать, чтобы, наконец, выспаться, но в этот момент зазвонил телефон и в трубке раздался Зоин голос:

— Алло, квартира Зотовых?

— Зой, привет, это я.

— Привет, сто лет не слышала твой голос. Как ты?

— Нормально, а ты?

— Я тоже.

— Ты куда пропала? Звонила после отпуска, тебя нет.

— Так я тоже в отпуске была, вот только вчера приехала.

— Правда! Слушай, давай завтра заваливай ко мне, поговорим, у меня к тебе серьезный разговор есть.

— На какой предмет?

— По телефону не могу, я тут в такой водоворот попала, короче меня замуж тянут.

— Серьезно?

— Клянусь.

— А ты?

— А что я, не знаю соглашаться или нет.

— Слушай, сгораю от любопытства, прямо хоть сейчас к тебе рвануть.

— А что давай, посидим, заночуешь.

— Уговорила, ну дела, Машка, ты даешь, тебя совершенно одну без присмотра нельзя оставить. А мужик-то как ничего?

— Приедешь, расскажу.

— Все лечу. К чаю чего купить?

— Все есть, давай, я не прощаюсь.

Минут через сорок Маша уже открывала Зое дверь. Даже в полумраке коридора, Маша смогла рассмотреть Зоин загар.

— Ты что на юге была? Так загорела.

— Анапа, море, солнце, фрукты. Машка, я так рада тебя видеть, — они обнялись и расцеловались.

— Мария Андреевна добрый вечер.

— А, Зоенька, рада тебя видеть, — высунувшись из-за двери своей комнаты, произнесла Мария Андреевна, — Маша, я пойду, там фильм идет интересный, не буду вам мешать.

— Хорошо мам. Зой, пошли на кухню.

Они вошли на кухню. Маша поставила на плиту чайник и полезла в холодильник за едой.

— Машка, брось ты свою жрачку, лучше расскажи, что произошло, я же вся горю от нетерпения.

Маша все же успела достать из холодильника лоток, в котором лежали сыр, масло и колбаса, поставила его на стол и присела.

— Ой, Зоя, я даже не знаю с чего тебе начать рассказывать.

— Можно с конца, лучше сначала, кстати, у тебя хоть фото его есть?

— Нет конечно, какое фото.

— А лет ему сколько?

— Ну что ты затараторила, сколько, да почем. Я, собственно говоря, вообще мало что о нем знаю.

— Это как понять? — удивленно произнесла Зоя.

— Очень просто. Короче. Вышла я из отпуска, а вечером после работы, у самых ворот музея он ко мне подкатил с букетом цветов. Так мол и так, был на экскурсии, увидел вас, решил познакомиться.

— А ты?

— А что я, дала свой домашний телефон.

— Молодец, правильно сделала. А дальше?

— Короче пригласил на балет в Большой.

— На балет, он что старпер?

— Зой, никакой он не старпер, но и не мальчик. Ему тридцать семь.

— Однако, — и Зоя присвистнула, — четырнадцать лет разница.

— Нет, выглядит он вполне нормально. Одним словом, сходили мы на балет, я возьми и скажи, что не особо большая поклонница балета.

— И потащила его в постель.

— Зойка, ну тебя к черту.

— А, значит, он потащил тебя в постель?

— Вовсе нет. Он пригласил меня на прием в посольство.

— Куда!?

— На прием в Греческое посольство.

— Так он что, иностранец?

— Ну да, ты же мне не даешь и слова сказать, своими репликами.

— Все молчу. Слушай, ну, ты даешь. А дальше что было?

— Короче веселимся, танцуем. Я возьми и схохми, а он воспринял это совсем иначе. Короче встал на колени и попросил моей руки.

Зоя прикрыла рот рукой, словно боялась выдать очередную фразу.

— Я растерялась, короче обернула все в шутку. Потом он напросился к нам с мамой в гости, а на следующий день улетел на две недели в Афины по делам.

— И всё?

— Нет, не все. Перед отъездом, он пригласил меня встретиться. Мы прошлись немного, поболтали о жизни, а, уходя, он мне подарил вот это, — и Маша показала Зое кольцо, которая она носила всю неделю на пальце.

— Слушай, обалдеть можно. С бриллиантами, точно?

— Угу.

— Машка, ты растешь в цене.

— Зой, ну, что ты, в самом деле, как на базаре.

— Машунь, ну я так ради прикола, ты же знаешь мою натуру. Это все мура, ты лучше скажи, сама-то что думаешь?

— Так ведь он письмо мне оставил.

— Так чего же ты молчишь?

— Короче пишет, что ждет моего ответа, либо да, либо нет.

— И ты, конечно, вся в сомнениях, как тебе быть.

— Естественно.

— Знаешь, я твоя подруга, если ты таковой меня считаешь, и скажу, тебе решать.

— Я так и знала, что ты один в один повторишь слова мамы.

— Интересно, а ты что, ждала, что я тебе скажу, Маша, хватай мужика и тащи под венец, такое, можно сказать счастье выпало. Так нет. Не скажу, потому что я его не видела, не слышала, и как я могу что-то говорить, если ты сама не знаешь, любишь ты его или нет.

— Знаешь, он такой внимательный, обходительный.

— Машка, ты чего сдурела, в своем уме? При чем тут любовь и внимательный, обходительный. Человека сначала полюбить надо. А потом рассматривать все его качества. Это тебе не фрукты-овощи на базаре покупать. Дайте мне, пожалуйста, вон тот, не мятый и без гнили.

— А может, я вначале рассмотреть его хочу со всех сторон, а потом сказать, да или нет.

— А, ну если так, то извини. Только я не замечала раньше у тебя таких закидонов.

— С годами люди меняются.

— Ой, какие годы, ты чего, уже тридцатник разменяла?

— Нет, но…

— Понятно, тогда молчу.

— Чай будешь?

— Буду.

Маша сняла с плиты чайник, достала из шкафа заварку и недоеденную с прошлых выходных, коробку конфет.

— Он подарил? — спросила Зоя, открывая коробку и рассматривая крышку с красивыми надписями на английском и немецком языках.

— Он.

— И как, есть можно, или наши лучше?

— Обычные конфеты.

Зоя взяла конфету и откусила.

— Обычные, ты права.

— А ты что ожидала, что они особенные?

— Да нет, так просто. Слушай, ты хоть в двух словах скажи какой он.

— Ну, так, — Маша на секунду задумалась, представив себе образ Василиса со стороны, и ответила, — высокий, статный, с небольшой бородой.

— И всё? — спросила Зоя, делая глоток чая из чашки, — а глаза, волосы, голос.

— Ой, Зой, ну что я присматривалась, к нему что ли.

— Зоя закашлялась, подавившись, и Маша постучала ей по спине.

— Нет, Машка, с тобой не соскучишься. Только что мне говорила, что должна рассмотреть его со всех сторон, и тут же говоришь, что не присматривалась.

Понимая, что Зоя права, Маша смутилась, и словно оправдываясь, произнесла:

— Как тебе сказать, я и, правда, сама не могу разобраться в своих чувствах. Все так внезапно произошло, что до сих пор не могу опомниться. Ты сама посуди, три раза встретились, практически ничего не знаем друг о друге, и вдруг на тебе, выходи замуж или расстанемся навсегда.

— А что тут такого. Любовь, как в романах. Кстати, а ты не спросила его, был он женат или нет, есть ли дети?

— Ничего я не спрашивала. Но, скорее всего не был.

— А ты как определила?

— На приеме, посол обмолвился, что он закоренелый холостяк и удивился, как это мне так быстро удалось его заарканить.

— Так прямо и сказал?

— Ну не совсем так, но что-то в этом духе.

— С тобой все ясно.

— И что тебе ясно?

— То и ясно, что по-моему, ты и впрямь заарканила мужика. Другое дело, что ты никак не поймешь одного…

— И чего же я такого не пойму?

— Думаю, что хочешь ты того или нет, он тебе тоже не безразличен.

— Что ты говоришь, и с чего это ты так решила?

Зоя вдруг мечтательно посмотрела на Машу и ответила:

— Это только кажется, что мы про себя все знаем, а на самом деле, жизнь сама решает за нас многое, и тогда понимаешь, какая ты на самом деле.