Страница 7 из 65
— Я по-хорошему завидую вашей девушке, — искренне радуясь за меня и Вику, сказала продавщица, принимая у меня деньги, — Желаю удачи.
— Спасибо, — ответил я и, выйдя из магазина, подошел к Вике. Она повернулась ко мне.
— Какой шикарный букет, это…, — я не дал ей договорить и протянул букет, сказав при этом всего два слова:
— Это вам!
— Мне! Но почему?
— Потому, что…, — я хотел сказать, потому что люблю… Нет, это было бы сумасшествие с моей стороны, самонадеянность, а потому я ответил:
— Разве нельзя просто подарить цветы девушке, или для этого нужен повод?
Вика ещё больше смутилась, прижимая букет к себе и вдыхая их аромат. Мы прошли вдоль дома и, и оказались возле моего подъезда. Поднявшись на лифте, я открыл дверь и, пропустив вперед себя Вику, пригласил её войти в квартиру. Она робко вошла, озираясь по сторонам. Одинокая холостяцкая квартира блистала чистотой и порядком. Я помог ей снять пальто и предложил положить букет в воду, пока она будет осматривать видеотеку.
— Что вы, я быстро. Не стоит беспокоиться, — произнесла она, одновременно протягивая мне цветы. Я отнес их в ванную и налив в раковину воды, положил букет. Затем зашел на кухню и налил в чашку воды, так как почувствовал, как во рту все пересохло. Вернувшись, я заглянул в комнату. Она с интересом рассматривала видеокассеты, и слегка наклонив голову, читала надписи на корешках.
— Как, что-нибудь нашли интересное? — спросил я, заметив, что она бросила взгляд в мою сторону.
— Я почти всё смотрела, хотя нет, вот фильм, который, кажется, не видела.
— Как называется?
— «Киборг особого назначения».
Чашка выпала у меня из рук и вдребезги разбилась о кафельный пол. Картина прошлой жизни мгновенно встала передо мной. Но в памяти всплыло, что именно этот фильм я ездил и купил на рынке в Марьино. Выходит, что он у меня был, и я просто не помнил этого. Голос Вики вернул меня из нахлынувших воспоминаний.
— Ой, простите.
— Нет, это вы меня простите за мою неловкость. Но зато это хорошая примета.
— Почему?
— Как почему, посуда бьётся к счастью.
— А мне жалко.
— Кого?
— Не кого, а что. Чашку конечно.
Она наклонилась в тот момент, когда я сделал аналогичное движение, чтобы собрать осколки, и мы стукнулись лбами. Вика звонко рассмеялась, и я последовал её примеру. Мы сели на корточки и стали подбирать осколки разбитой чашки. Один из осколков, за которым она потянулась, оказался острым и, уколовшись, она резко дернула руку, и я увидел, как на кончике пальца появилась кровь.
— Вы обрезались, дайте скорее ваш палец. Я прижал его к губам и поцеловал.
— Что вы делаете? — спросила она, не понимая того, что я делаю.
— Отсасываю яд, — шутливо ответил я.
— Какой яд, меня же не змея укусила, — рассмеявшись, произнесла она, продолжая держать палец в моей руке.
— Всё равно так положено, прежде чем смазать йодом, надо вначале выдавить или высосать из раны немного крови. В неё могли попасть микробы и проникнуть в общий поток крови. Это очень плохо.
— Не смешите меня. Какие микробы? — она говорила и смеялась, понимая, что я просто шучу.
— У вас сладкая кровь, Вика, — произнес я, став вдруг совершенно серьезным.
— Какая?
— Сладкая.
— Не может быть, кровь скорее соленая, а не сладкая.
— Хотите попробовать?
— Да.
Я приблизился губами к её губам и крепко поцеловал. Потом отодвинулся, продолжая по-прежнему сидеть на корточках.
— Как?
— Действительно сладкая, — тихо ответила она, — можно я попробую ещё чуть-чуть, — и она прильнула ко мне в жарком поцелуе.
Я не выдержал и тихо, чтобы только она слышала о моих чувствах, прошептал ей на ухо:
— Если бы ты только знала, как я люблю тебя.
Она отшатнулась от меня и, глядя на меня в упор, произнесла:
— Так не бывает. Это только в кино и дешевых любовных сериалах герои говорят о своих чувствах через час после первой встречи.
— Бывает, честное слово, бывает.
— В кино.
— Нет, и в жизни тоже.
— Правда?
— Правда.
— Но почему?
— Что почему?
— Потому что…, — она на секунду замолчала, а потом произнесла слова, которые сделали меня таким же счастливым, как три года назад:
— Потому, что я тоже… люблю тебя, — по её щекам текли слезы, а я продолжал целовать её и говорить о чувствах, переполнявших меня и остановить которые, я уже был не в силах.
Я не знаю, сколько времени мы просидели на полу в комнате. Наконец я поднялся и, достав из аптечки йод, решил помазать ей палец.
— Мне кажется, что рана совсем маленькая и крови уже нет.
— Сейчас я проверю, — я взял Викину руку и слегка коснулся ватным тампоном с йодом до пальца.
— Ой, щиплет.
— Вот видишь, а говоришь, что ничего нет, значит, рана есть, раз щиплет.
Она привычным жестом запустили руку в мои волосы и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня.
— И всё-таки, так не бывает.
— Чего не бывает?
— Мы знакомы чуть больше часа, а ты уже объяснился мне в любви.
— А ты мне.
— Вот именно.
— Мы знакомы с тобой давно, очень давно, ещё по прошлой жизни. В ней ты была моей женой и родила мне сына, и мы назвали его Алешкой. И жили мы долго и счастливо…
— И умерли в один день, — продолжила она за мной.
— Возможно, но этого я не знаю, я многого чего не знаю, но то, что я тебя люблю, это я знаю точно. Скажи ты выйдешь за меня замуж?
— Прямо сейчас?
— Да.
— Но мы же ничего не знаем друг о друге.
— А разве когда любят, нужно что-то знать? Или я ошибаюсь?
— Но почему так вдруг?
— Потому, что я боюсь тебя потерять ещё раз.
— А разве ты меня уже терял?
— В прошлой жизни да.
— А в этой?
— Всё зависит от тебя.
— Тогда я согласна.
— Скажи это, пожалуйста, ещё раз.
— Я согласна выйти за тебя замуж. Слышишь?
— Слышу, — и мы бросились в объятья друг друга.
Глава 3
Говорят, что любовь творит чудеса, меняет человека в лучшую сторону. Наверное, это правда. Во всяком случае, я второй раз в жизни влюбился в свою жену. Впрочем, нет, как я мог в неё влюбиться, если просто любил? Это она в меня влюбилась снова. Это был так необычно, так здорово, что я не верил своему счастью. Мы бродили по городу, сидели в ресторане, ходили в кино и любили друг друга, словно нам было по двадцать. Я очень много знал о Вике, её привычки, привязанности, вкусы, особенности характера, что мне было легко и в тоже время сложно. Я не хотел создавать иллюзию, что я фокусник, угадывающий мысли, но у меня это явно не получалось. Я знал, например, какие продукты она не любила, или старалась не есть, и наоборот, какие нравились, и мне было трудно устоять, чтобы не предложить ей, любимый клубничный компот или отварных креветок. Мы часами разговаривали о жизни. Я рассказывал ей о себе, а она о себе, и хотя, я большинство из того, что она говорила, знал, все равно мог слушать и слушать, потому что мне нравился её голос, интонация, манера разговора. Я по-новому влюблялся в свою жену. Это было прекрасно и необычно.
Был понедельник, я лежал на диване в Викиной комнате и смотрел в потолок, со следами протечки на нём. Странно, что раньше я этого никогда не замечал. В этот момент в комнату из кухни вошла Вика. Её распушенные волосы ниспадали со всех сторон на короткую ночную рубашку, на которой были изображены резвящихся на поляне зайчики. В руках она осторожно несла чашку кофе, помешивая ложкой сахар. Я слегка приподнялся и спросил:
— Это мне?
— Конечно, будешь?
— Да, — ответил я, и рукой пригласил её присесть на край дивана. Взяв из её рук чашку, я сделал глоток и поставил на край столика, стоящего рядом. На другом конце его лежала папка, из которой виднелась пачка бумаг. Я обнял Вику за плечи. Она потянулась ко мне и поцеловала. Потом неожиданно вырвалась из моих объятий с визгом и веселым смехом.