Страница 58 из 65
Прошло полчаса, и система слежения выдала ответ, что искомый объект в зоне видимости. Прошла команда на ввод данных и коррекцию орбиты для наведения, в этот момент голос Горина, одного из сотрудников, был как гром среди ясного неба:
— Николай Викторович, послание информации посредством импульсного генератора, равносильно выстрелу, а вы не думаете, что наш спутник воспримут, как атаку на них и в лучшем случае, просто собьют, а в худшем…
Ломакин посмотрел на Горина и молча сказал, нажимая кнопку «пуск»:
— Считай, что ты сказал это уже после того, как я нажал, а на войне всякое бывает.
Через три секунды, после передачи сигнала на один из кораблей Федерации, спутник был уничтожен. Лицо Ломакина стало серым. Еще через три минуты он поднял трубку телефона и, сказав:
— Слушаюсь, — положил её.
— Меня вызывает начальство на ковер, если не вернусь, то вы знаете, что делать.
Он повернулся, взял какие-то бумаги со стола, положил их в папку и отправился к начальству объясняться. Мы приуныли, понимая, что ответственность за сбитый спутник лежит целиком на нас, и что теперь будет неизвестно.
Прошло томительных полчаса.
— Сережа, может быть, пойти похлопотать за него, сказала Вика?
— Вика, ты что, это армия, здесь понятия похлопотать не существует. Кроме того… — я не успел договорить, автоматические двери открылись, и вошел Ломакин.
— Ну что? — спросила Анна, которая ближе всех стояла к дверям.
— Сказали, что если они ответят, дадут героя, а если нет и улетят, военный трибунал.
— Это не правильно, — раздался чей-то голос.
— По поводу героя или по поводу трибунала? — спросил он, пытаясь шутить, хотя всем было не до смеха.
— По поводу трибунала, — снова сказал тот же голос.
— Согласен, но эта справедливо. Угробил спутник, а может и того хуже.
Мы молча стояли, глядя на своего руководителя, и в этот момент большой экран на стене ожил, а вместе с ним замигали светодиодами электронные устройства вдоль стены.
— Что там такое? — спросил Ломакин.
Операционисты подбежали к своим рабочим местам, и через несколько секунд раздался радостный голос одного из них:
— Николай Викторович идет сообщение. Они ответили, честное слово, ответили.
— Так, прошу занять рабочие места, мы все в работе, дадут героя, обещаю банкет, впрочем, нет.
— Как нет? — задал кто-то вопрос.
— Сысоев пусть ставит, я ему свою звезду отдам, вот он пусть и ставит.
Мы рассмеялись. В наступившей атмосфере, после тревожных минут ожидания прихода Ломакина от начальства, это был первый радостный смех сотрудников подразделения.
Прошло еще немного времени, и расшифровка сигнала была закончена. На экране появился текст:
— Извините за сбитый спутник. Сообщение получено. Вылетаю на встречу. Место контакта уточним в следующем сообщении. Контактеров три человека, в том числе чета Луниных. Фейнхотен.
Прочитав сообщение, все взоры обратились в нашу сторону. Мы с Викой стояли дальше всех от экрана и, видя устремленный взор всех сотрудников, мне ничего не оставалось сделать, как сказать:
— Банкет по поводу встречи с инопланетянами за нами.
В гуле голосов, который последовал за этим, я расслышал только один:
— Сергей Николаевич, а кто будет третьим?
— Это начальству решать, но я бы послал Сысоева, он у них выбьет по максимуму.
Гул голосов потонул в дружном рукоплескании и стихийно возникшем веселье.
Ломакин отправился к начальству с докладом о полученном ответе и очень быстро вернулся.
— Так, Лунины, вас на ковер к начальству, — он показал пальцем на потолок, — там обо все узнаете.
— И все? — спросила Вика.
— А что еще?
— Да нет, я просто спросила.
— А куда нам идти?
— За дверью вас ждут и проводят.
Мы попрощались, я обернулся и услышал, как кто-то произнес:
— Ни пуха, ни пера.
— К черту, — ответил я, и вышел за дверь.
Стоящий за дверью офицер провел нас по коридору в один из кабинетов. За круглым столом сидело несколько человек в штатском и военной форме. Судя по звездам на погонах, это были генералы. Нам предложили присесть.
Штатский приподнялся со стула и, посмотрев сначала на нас, обратился к присутствующим:
— Разрешите представить вам двух наших сотрудников, которые определены в инопланетном послании в качестве представителей с земной стороны.
Взоры собравшихся устремились в нашу сторону. Мне стало немного не по себе, словно сейчас должна быть устроена проверка на предмет того, подхожу я для этой миссии или нет. Я почувствовал, как повысился пульс и по спине потекли струйки пота. Вика под столом крепко сжала мою руку, и я постарался успокоиться и не волноваться. Между тем выступающий, продолжил, уже непосредственно обращаясь к нам:
— Надеюсь, вы понимаете, сколь ответственная миссия выпала на вашу долю, представлять человечество в первом контакте с инопланетной цивилизацией. Надеюсь, что вы достойно справитесь с этой миссией и сможете убедить их, что мы, земляне, всеми силами стремимся к миру и прогрессу и будем рады, если они примут нас как равных и окажут посильную помощь в восстановлении разрушенного на Земле.
Впрочем, на это акцентировать внимание не стоит, но намекнуть надо обязательно, — добавил он уже не таким менторским голосом.
Я смотрел на сидящих за столом и почему-то вдруг абсолютно успокоился и подумал:
— О каком мире и прогрессе могут говорить эти генералы, когда всю жизнь они только и занимались, что готовились к войне. А эти в штатском, наверняка какие-нибудь важные чиновники, которых заботы о простых людях совершенно не интересуют. Они пальцем не пошевелят, когда дело касается вредных выбросов в атмосферу, или других экологических проблем. А ведь считают себя бог весь кем.
Я смотрел на них и совершенно отвлекся оттого, что говорил человек в штатском. Он словно читал инструкцию из учебника о правилах хорошего тона на приеме у английской королевы. Я только услышал его последнюю фразу:
— Надеюсь, что вы оправдаете наши надежды.
— Обязательно, — вдруг сказал я, и, поняв, что ляпнул что-то не то, добавил, — мы постараемся.
Говоривший, строго посмотрел в мою сторону и произнес:
— Надеюсь.
Стоящий офицер за нашей спиной проводил нас из зала и показал дорогу обратно. Идя по коридору, Вика сказала:
— Сереж, что ты, в самом деле. Надо же было так сказать, еще бы спросил, кто третьим будет, уж лучше промолчал бы.
— А что, я и хотел спросить насчет третьего, просто не успел.
— Во-во.
— Что во-во. Да ты видела эти, извини меня за выражение, «рожи». Знаешь, когда он начал говорить насчет того, что, дескать, не мешало бы помощи попросить и прочее, я знаешь, кого вспомнил?
— Кого?
— Пушкина, и его старуху, которая посылала старика у золотой рыбки то одно просить, то другое.
— Это ты напрасно.
— Вовсе нет. Ладно, замнем, у меня свое мнение и я при нем останусь, — сказал я, подходя к дверям комнаты связи.
— И почему ты так не любишь начальство?
— А за что его любить? Зонина можно, Ломакина. Они работяги, а эти?
— Они тоже люди и это их работа.
— Вот насчет того, что они люди, я с тобой целиком и полностью согласен, а во всем остальном,… Знаешь, я тебе так скажу. Честный человек в чиновники не лезет, а…
— Но ты ведь им стал!
— Когда?
— В прошлой жизни.
— Тогда… Обстоятельства вынудили и потом…
— У всех обстоятельства, так что не надо всех скопом одной гребенкой причесывать.
— Хорошо, не будем, — и я открыл карточкой дверь, которую нам выдали перед уходом.
Сотрудники радостно встретили нас. Ломакин вышел вперед и спросил:
— Как, начальство лекцию прочло?
— Прочло, — ответил я, — ощущение, что я очутился в райкоме партии на инструкции перед поездкой за границу.
— Да, а что это такое?
— Это я вам, как ни будь, на досуге расскажу.
— А в целом?
— А в целом, масса впечатлений, от звезд на погонах у меня произошло помутнение рассудка и я, по выражению супруги, не то ляпнул.