Страница 50 из 65
— Всё бы отдал на свете, чтобы еще хоть раз побывать в родном городе, увидеть родителей, пройтись по знакомым улицам и заглянуть в магазин на углу, рядом с домом, где мать каждый день покупала свежеиспеченный хлеб и другие продукты, — и я увидел, как по его щеке покатилась слеза.
Мы сидели вчетвером в комнате, где напротив нас стоял большой шкаф, наполненный противогазами. В каждом ряду стояли цифры, означающие размер противогаза. Глядя на них, я подумал:
— Надо же, никогда не знал, что противогазы тоже имеет размер, словно это шапки. Сколько их здесь? Сто, двести, может тысяча, зачем они здесь? Сколько труда, сил, энергии было затрачено, чтобы создать то, что предназначено спасать человека от самого себя, оттого, что он придумал, чтобы убить другого. Нет, наверное, правы, те, кто создал нас, сказав, что мы сами должны пройти через горнило испытаний, иначе мы никогда не поймем, для чего мы пришли на эту землю, для чего взрастили детей и продолжили человеческий род.
Мне было страшно, больно и горько от всех этих мыслей, от той безысходности, которая пришла в мой мир. Почему? Почему снова я должен пережить всё это? Так не бывает, это сон. Не должен человек переживать весь этот ужас дважды, неправильно это. Я зажмурил глаза и долго-долго не открывал их, словно ждал чуда, но чуда не было. Вика и американцы сидели рядом на полу, и каждый думал о своем.
Миновал еще один день, а мы отрезанные от мира, ничего не знали, что происходит наверху. К обеду Уотс, собрал нас в аппаратной и сказал, что поскольку нам никто не давал команды на самороспуск, а, следовательно, мы по-прежнему остаемся действующим подразделением. Раз так, он, вместе с майором Семеновым приняли решение подняться наверх и попытаться выяснить обстановку, а на основе этого, решить, что делать дальше. Идти наверх были готовы все, но решили, что всем идти незачем, и потому решено было послать двоих Вердигина и Хайгенсона. В их задачу входило развернуть на поверхности переносную спутниковую систему и протянуть от неё линию связи в бункер. С её помощью можно было попытаться поймать хоть какой-то сигнал, а для того, чтобы в случае обнаружения ответного сигнала, нас не могли уничтожить, решено было радарную установку отнести на максимальное удаление от бункера, насколько позволяли кабеля.
Они снарядились в дорогу. Автономная система питания работала, и лифт быстро унес их с сорокаметровой глубины наверх. Нам осталось только ждать их возвращения.
Как только сигнальная лампа погасла, что означало, что дверь за ними вновь загерметизирована, мы собрались около одного из столов, где стояло приемно-передающее устройство, поддерживающее с ними связь.
— Алло Хайгенсон, как слышишь, прием?
— Хайгенсон на связи, вас слышу нормально. На поверхности никаких следов разрушений не наблюдаю, температура плюс двадцать один. Уровень радиации в норме, никаких отклонений. Проводим дополнительный анализ местности. Как поняли?
— Вас поняли, слышимость нормальная. Связь через каждые десять минут.
— Есть. Конец связи.
Прошло десять минут томительного ожидания, и мы снова услышали голос Урдо.
— Хайгенсон на связи. Прошли триста метров на север. Движемся по направлению к антеннам слежения. Пока никаких признаков жизни не наблюдаем. Как поняли?
— Вас поняли, разрешаю двигаться дальше.
— Есть двигаться дальше. Конец связи.
Так через каждые десять минут Урдо выходил на связь и докладывал о том, как проходит их продвижение на север. Наконец они ушли почти на три километра от шахты, кабеля оставалось метров триста-четыреста. Поэтому было решено подыскать место для развертывания спутниковой тарелки. Когда она была установлена, Семенов дал команду возвращаться обратно, Виктор и Ксения, начали быстро налаживать аппаратуру для сканирования сигналов. Система заработала, и авто поиск сигнала начал сканировать эфир. Долгое время кроме помех в эфире ничего не было, этого и следовало ожидать, поскольку спутники на орбите были уничтожены, и можно было надеяться поймать случайный сигнал, отраженный от уцелевших антенных установок на Земле.
Прошел час. Хайгенсон и Вердигин были на подходе к бункеру, когда мы услышали слабый сигнал в динамике:
— Говорит радиостанция, — далее шел её позывной номер в эфире, — все, кто слышит меня, прошу откликнуться. Нахожусь в районе, — он передал его координаты.
Мы засекли его частоту и передали в эфир короткое сообщение:
— Сигнал принят, сообщите, что у вас происходит, какой информацией обладаете?
Ответ пришел сразу.
— Вас слышу. Район подвергся нападению с воздуха. Вся прилегающая к объекту местность полностью уничтожена. Нахожусь в двух километрах от неё. Каких либо других новостей не имею. Кто вы?
Поскольку мы являлись секретным подразделением, даже в столь критических обстоятельствах, мы не имели права раскрывать себя без соответствующих инструкций, поэтому Семенов дал команду ответить коротко:
— Мы друзья, кончается питание, выходим из эфира.
Поисковая система продолжила свою работу, пытаясь найти источники сигналов. Вскоре загорелась сигнальная лампа, и через несколько минут Вердигин и Хайгенсон, показались в дверях лифта. Мы были рады, что они снова с нами. Нас было всего тринадцать человек и отсутствие каждого, казалось нам невосполнимой потерей. Мы обступили их, задав всего лишь один вопрос:
— Как там наверху?
— Хорошо. Птички поют, солнышко светит. А может, все давно кончилось? Может это была учебная тревога? Вы что-нибудь поймали?
— Ничего, точнее поймали один сигнал, скорее всего это радиолюбитель. Он подтвердил, что рядом с ним район подвергся удару, так что, к сожалению, это вовсе не учебная тревога.
— Плохо, — сказал Вердигин, — на поверхности никаких признаков нападения, ни в воздухе, ни на прилегающей местности. Поэтому надо, во что бы то ни стало поймать станцию и получить хоть какую-то достоверную информацию.
Прошло около пятнадцати минут прощупывания эфира, и мы вновь поймали сигнал, на этот раз, это был закодированный позывной. Ксения сразу определила, что это работает спецоборудование, и пустила его в дешифратор. Через несколько секунд доступ на прием был получен и, послав свой кодовый позывной, мы смогли получать информацию:
— Сообщаю текущие данные. Уничтожено установок с ядерными боезарядами на борту АПК — 64, надводные корабли с ракетами, в том числе крылатыми — 126… — далее перечислялись аэродромы, шахтные и мобильные установки баллистических и тактических ракет с ядерным вооружением, атомные электростанции, реакторы и другие объекты, так или иначе связанные с ядерной энергетикой.
Мы молча вслушивались в эти данные и, хотя вся передаваемая информация записывалась, мы боялись пропустить что-то важное, о чем сообщал нам источник сигнала.
Перечислив потери с нашей стороны, он неожиданно начал выдавать совершенно новую информацию.
— Поступают данные о наличии военных действий в околоземном пространстве, которые начались в два часа сорок семь минут по московскому времени сегодня, сразу после прекращения нанесения ударов по наземным объектам. По сигналам, поступающим из космоса, имеют место сильные возмущения, которые свойственны взрывам ядерного оружия в стратосфере Земли, Причины данных явлений выясняются. Шифр приема, код доступа подтвержден, разрешение на отклик, сигнал 2-09f-1-6, подтвердите прием информации.
Аппаратура приема автоматически послала ответный сигнал, подтверждающий получение информации.
— Неужели нам пришли на помощь? — с надеждой в голосе, спросила Антонина, обращаясь ко всем сразу.
— Не исключаю такой возможности, — ответил Семенов, — Хайгенсон, продолжайте прощупывать эфир, а нам надо подумать, как связаться с живыми людьми и узнать обстановку, хотя бы на месте.
— А может нам сделать более детальную вылазку? — предложил Вердигин.
— Возможно так и поступим, — заявил Семенов, — у меня предложение. Надо составить три команды по три человека. Передатчики у нас есть. Четыре человека останутся на базе. В случае получения, каких либо сообщений или инструкций, действуем по обстановке.