Страница 29 из 67
— Не понял, ты о чем?
— Во все, что происходит с нами?
— Конечно, а как в это можно не верить?
— Ты знаешь, порой, мне кажется, что все это сон. Затянувшийся сон, который никак не кончится, но однажды я проснусь, и ничего этого не будет.
— Ну, ты и сказанула. Больно длинный у тебя сон.
— Во сне время сжимается или растягивается. Можно прожить целую жизнь, и вся она может уместиться в несколько минут утреннего сна.
— Знаешь, дорогая, мне уже снились сны, точнее голоса во сне. Больше я не хочу такого. Пусть уж будет все наяву, даже если сквозь это придется пройти, преодолевая порой трудности и испытания.
— Неужели тебе их мало?
— Чего?
— Испытаний.
— Жизнь, дорогая моя, самое большое испытание. Даже, когда радость и счастье переполняет тебя, надо суметь пережить это так, чтобы они согревали тебя в дни, когда горечь и боль пригибают к земле.
— Иди ко мне.
Я приблизился к Вике и ощутил на своем лице её дыхание.
— Ты меня любишь? — спросила она.
— Как в первый день.
— Он был у тебя дважды, в какой из них?
— Наверное, во второй.
— Во второй, а почему?
— Потому что тогда я уже знал, что я тебя люблю, а ты нет. И мне было безумно страшно, что когда мы встретимся, а ты вдруг не полюбишь меня.
— Дурачок, — она сказала это таким ласковым голосом, и, проведя рукой по моему лицу, поцеловала.
— Как же я могла тебя не полюбить?
— Запросто. Кому нужен седой, хотя и молодящийся пятидесятилетний мужик, который так по наглому пристал к очаровательной девушке, и главное где, в видеосалоне. Ты черте что могла обо мне подумать.
— Нет, Сережа это не сон, а если и сон, то я совсем не хочу просыпаться. В той, другой жизни не будет тебя, не будет Саши и даже то, что сейчас его нет с нами, я знаю, что это не навсегда, правда?
— Конечно не навсегда.
— Скажи, а ты давно поседел?
— Давай не будем об этом.
— Там, в той жизни, в которой я тоже была с тобой, но о тяготах которой помнишь только ты? Как много тебе приходиться нести воспоминаний, которые наверняка хочется забыть.
— В них есть ты, а все остальное…. Пожалуй ты права, все остальное нужно забыть.
— Я люблю тебя, Сережа.
— И я тебя, — я поцеловал её, потом еще и еще раз и стал медленно расстегивать костюм, который в номере можно было спокойно снять.
Мы подлетали к Земле, и я почему-то стал волноваться, словно от того, как и что я скажу, будет многое зависеть в дальнейшем. Нас было пятеро. Мы с Викой, Солэнг с одним из помощников и Гройдеван, пилот корабля. Фейнхотен остался на станции. Он ожидал, что кто-то из сотрудников его лаборатории должен появиться на базе, а до их возвращения он собирался поработать над результатами эксперимента, полученными в результате полета на машине времени.
Мы прошли слой облаков, которые совсем низко висели над Землей, и когда корабль вынырнул из них, то земля оказалась почти под нами. На экране отчетливо был виден лагерь, развернутый на краю пустынного поля. Самолет, на котором прилетели участники переговоров и сопровождающая их команда, еще не успел улететь и стоял рядом с машинами и палатками. От лагеря отъехала машина в направлении центра поля, где мы должны были приземлиться. Гройдеван заложил вираж и пошел на снижение. Через несколько минут корабль опустился на Землю. На экране было видно, как машина с участниками переговоров приближалась к кораблю. Не доехав сотни метров, она остановилась, и из машины вышло двое в штатском, и направились в нашу сторону. Гройдеван выключил защитный экран и открыл входной люк на корабль.
Мы оставались на своих местах. Совещание решено было провести прямо на корабле и потому помощник Солэнга Бейдж, пошел встречать гостей. Я занервничал и почувствовал, как участился пульс. Наконец в проходе показалась голова Селезнева, а следом за ним вошел Зонин. Я был так удивлен, что видимо это было просто написано на моем лице, и потому Зонин, сказал:
— Что Сергей Николаевич, вижу, не ожидали встречи?
— Честно говоря, нет.
— А я вот решил, что уж кого-кого, а вас и Викторию Александровну, точно увижу.
— С чего вдруг?
— Не знаю, интуиция.
Мы поздоровались за руку и поскольку я и Вика знали здесь всех, представил присутствующих и прибывших на корабль представителей Земли. Мы расселись по креслам. Несмотря на радость встречи чувствовалась напряженность, впрочем это было понятно, Зонин впервые оказался на инопланетном корабле и воочию видел инопланетян, в добавок с разных звездных систем. Однако Зонин первым начал разговор:
— Мы получили ваше приглашение для возобновления контакта и, учитывая, что для этого были веские причины, руководство нашей страны в рамках общей программы по контактам с инопланетным разумом, сочло необходимым послать на эти переговоры меня, поскольку я являюсь руководителем всей программы и обладаю определенными полномочиями. В качестве информации, сразу скажу, что майор Селезнев, который принимал участие в контакте с вашим представителем, после того, как чета Луниных неожиданно покинула Землю, доложил мне информацию о возможной угрозе со стороны представителей соседней Галактики. Я со своей стороны не дал этой информации ход, иными словами о ней знают только здесь присутствующие. Таким образом, вы в курсе того, какой информацией я владею. Слово за Вами.
Он посмотрел на Солэнга, словно предоставляя тому слово.
— Очень хорошо, что вы отчасти в курсе дел, — сказал он, — значит, мне нет необходимости делать своего рода преамбулу беседы. Перейду сразу к сути нашей встречи. Итак, то о чем говорилось на прошлой встрече, а именно нападение Галактиан на нашу Галактику произошло. На сегодняшний день они взорвали несколько Звездных систем, в результате чего погибли миллиарды и миллиарды разумных существ. Оказать какое-либо сопротивление мы не в состоянии, поскольку их техника и возможности опережают наши знания. Мы прилагаем все имеющиеся у нас возможности, но пока выход в спасении только один — рассредоточение населения в отдаленных мирах Галактики или, иначе говоря, эвакуация населения. Я являюсь представителем планеты Энеида, которая входит в состав Звездной Федерации и контролирует вопросы развития на вашей планете, — сказав это, Солэнг посмотрел в мою сторону, словно пытался узнать, достаточно ли тактично он сформулировал столь деликатную тему, как происхождение жизни на Земле. Я со своей стороны как мог мимикой показал ему, что целиком поддерживаю его деликатное высказывание на сей счет, и что далее развивать эту тему не следует. Тем временем он продолжал:
— Так вот, в свете сложившейся ситуации, мы просим вас рассмотреть вопрос о возможности переселения на Землю, на период военных действий части нашего населения.
— О какой численности может идти речь?
— Полтора, два миллиарда. При этом срок не превысит трех, максимум четырех лет. За это время мы сможем подготовить условия жизни на Марсе и переселиться туда. Что касается вопросов питания, энергии и прочего, то все это мы обеспечим сами. Нам нужна только территория.
— Что еще я могу довести до своего руководства?
— Мы предоставим в ваше распоряжение технологии медицинского, продовольственного, экологического и другого назначения. Это позволит ускорить процесс вхождения Земной цивилизации в состав Звездной Федерации, и как следствие, даст возможность получить доступ ко всем достижениям, которыми обладают её члены.
— Когда и как мы должны дать ответ?
Солэнг немного смутился, так как не ожидал столь быстрых и прямых ответов и вопросов со стороны представителя Земли, но ответил почти по земному:
— Чем быстрее, тем лучше. Что касается встречи, то она может состояться здесь же, как только мы получим от вас сигнал о согласии на дальнейшие переговоры по данному вопросу.
— Хорошо, я доведу до сведения моего правительства ваши пожелания и предложения в самые кратчайшие сроки, и по результатам мы тут же ответим.
— Очень хорошо. На этом наша встреча я полагаю закончена.