У моря

- И как же мне эта дурёха Антонова баки залила насчёт этих концертов. Сама ведь не врубилась, и с чужих слов мне мозги запудрила. Хорошо хоть вы мне всё растолковали. А так вот на людях где-нибудь бы брякнула - сраму потом не оберёшься.

"При твоём то интеллекте и "слэнге", такое наверное не раз бывало",- неприязненно подумала в ответ Зоя Степановна. Ей Дзаблаева уже начала надоедать своим вниманием к ней, вышедшем за рамки столовой. Но на лице она изобразила улыбку понимания.

- Да и чего с неё взять, - продолжала Дзаблаева,- она же младшие классы ведёт, пьянь жуткая, в своей школе еле держится. У неё ведь и образования, педучилище паршивое, а институт заочно. Та ещё свистушка.

Неблагозвучная откровенность Дзаблаевой по отношению к особе, с которой она, видимо, уже давно знакома, и здесь постоянно общалась, весьма покоробила Зою Степановну. Тем не мене, она молча, без вопросов и комментариев слушала.

- А вот она, легка на помине, колода непутёвая,- Дзаблаева кивком указала на лавирующую, меж густо усыпавших песок пляжа загорающих и, державшую курс прямо на них, её, так называемую, подругу.

- Уф... фу-фу... далеко вы забрались,- втискивалась рядом потная Антонова, мордатая и полная той полнотой, что даже муж Зои Степановны, любитель и ценитель женской пышнотелости, характеризовал как безобразную, когда живот никак не назвать животиком, а только брюхом, как и все прочие излишки тела, язык не поворачивался величать женскими прелестями.

- Вот говорю человеку, как ты меня с этим Песковым подставила, ну удружила. А я дура верю. Хоть бы сказала, что не петришь,- сочла необходимым прямо в глаза высказать своё крайнее неудовольствие Дзаблаева. Причём, по всему, делала это уже не в первый раз.

- Да брось ты Вальк, сама обманулась, с кем не бывает. Ты то, что так распереживалась? Было бы с чего, плюнь да забудь,- явно не понимала свою подругу Антонова.

- Да иди ты,- Дзаблаева демонстративно отвернулась от мостящейся к ней со своим одеялом Антоновой. Но та не обращала ни малейшего внимания на эту показную антипатию, при этом в свою очередь, игнорируя присутствие сидящей рядом Зои Степановны.

Олег ходил на пляж, будто выполнял повинность. После прочтения своей книги он явно скучал, дожидаясь вечера, чтобы лететь к телевизору. Его полное равнодушие к девчонкам, соседкам по столу, привела к тому, что и те уже не проявляли к нему никакого интереса. На пляже они тоже не общались, хоть и загорали рядом. Антонова продолжала разговаривать только с Дзаблаевой, будто больше никого рядом не было. Девчонки, как только Антонова улеглась на своё одеяло, сразу убежали купаться, не желая, по-видимому, её слушать. Антонова разговаривала громко, не стесняясь разухабистых выражений, ничуть не заботясь о том, что кому-то может это неприятно. Причём, всё это у неё получалось свободно и естественно. Зое Степановне не понадобилось много времени для осознания, что Антонова её полный антипод, она посматривала на неё со смешанным чувством брезгливости и интереса. Та же продолжала беспардонно заливаться:

- ... В душ сегодня ходила, в этот, в зал, где борцы. Представляешь Вальк, бабы старше нас с тобой на головах кверху жопами стоят, группа здоровья там какая-то занималась.

- Ну, и ты бы пошла да встала,- с неприязнью посоветовала Дзаблаева.

- Тренер там, здоровенный такой лось. Спрашиваю, хоть и знаю, где тут у вас душ. А он так подмигивает, мол проводить,- продолжала как ни в чём не бывало Антонова.

- А ты-то что растерялась? Это у нас тут дети, куда от них денешься, ты-то вольная и соседки у тебя в комнате подходящие,- Дзаблаева заговорщецки подмигнула Зое Степановне.

- Ох, не говори подруга, с детьми разве отдых, то ли дело... Вот вчера мы с девками опять отвязались, бутылку "зверобоя" уговорили. А потом я их песни петь подбила. Так нам соседи в стенку стучали, ну а мы им ещё громче...

Зоя Степановна то краснела, то бледнела, слушая эту учительницу младших классов, и косилась по сторонам: как реагируют близлежащие загорающие, не подумают, что она из той же компании? Она, время от времени, улавливала в словах Антоновой явно проскальзывающий мат. Дзаблаева постепенно оттаяла к своей старой знакомой и всё оживлённее участвовала в диалоге. Наконец Зоя Степановна не выдержала и, убедившись, что Олег каким-то образом умудряется совершенно не обращать внимания на этот полупохабный трёп, встала и пошла купаться.

Вода освежила. Вот только хотелось, чтобы она была чуточку потеплее, всё-таки двадцать градусов это ещё достаточно прохладно. Зоя Степановна неважно плавала, так называемым, собачьим способом, но надо сказать, при всей своей стеснительности совершенно этого не стеснялась. Она понимала, что не умеющая плавать, или плохо плавающая женщина смотрится вовсе не так неприглядно как таковой мужчина. Иногда даже наоборот, эта разновидность женской слабости чарует, притягивает. Вид беспомощной, неловкой в воде женщины вызывает желание ей помочь, вроде бы поучить плавать. Зоя Степановна и здесь видела такие пары. Он её вроде бы учит, поддерживает на воде и, как бы невзначай, дотрагивается, до, так называемых, интимных частей тела. А она вроде бы этого не замечает, продолжая неловко бить по воде руками и ногами. Смех, визг и никакого КПД, но удовольствие, наслаждение, несомненно, испытывали оба... Из воды Зоя Степановна вышла уже изрядно продрогшей. Дзаблаева с Антоновой тоже собрались купаться. Рядом они представляли довольно комичное зрелище: рослая, плечистая, бесфигурная Дзаблаева с длинным лицом и невысокая, мордатая, пузатая и в то же время рахитично-тонконогая Антонова в сплошном купальнике - своего рода карикатура на Тиля Уленшпигеля и Лемке. Зоя Степановна осталась обсыхать у самой кромки волн, набирающих к вечеру силу. Она собралась позвать Олега, который по собственной инициативе никогда в воду не заходил... и тут скорее почувствовала, чем заметила пристальный взгляд Дзаблаевой, скользивший по ней сверху вниз и в обратном направлении... То, чтоДзаблаева завидовала её ровному золотисто-коричневому загару было ясно, но сейчас Зоя Степановна чувствовала, что соседка ощупывает её всю глазами едва ли не как мужик. В то же время внешность самих "подруг" ко всему портил ужасный загар. Кожа у них в ряде мест пузырилась и облезала, причём у Антоновой её ноги-палки, казалось, вообще не бывали на солнце и своей белизной контрастировали со сгоревшими плечами и спиной.

Процент мужчин на пляже заметно вырос - новые отдыхающие ехали всё больше с семьями в полном составе. И иные главы семейств выглядели в глазах Зои Степановны просто отвратительно, причём без разницы жирные они были или худые. И те и другие отклонения в мужской внешности вызывали у Зои Степановны куда больше отрицательных эмоций, чем безобразные женщины. Вполне естественный взгляд, так сказать, с женской колокольни - ведь мужчина имеет куда больше возможностей, чтобы "лепить" самого себя, чем связанная домом, детьми и всевозможными условностями женщина. Рядом с таковыми представителями сильного пола, конечно же, ещё контрастнее, ярче выделялись штангисты. Они время от времени появлялись на пляже и вроде бы невзначай позировали перед восхищённой публикой. Их тренеры, похоже, совмещали здесь свою работу, сборы, с курортным отдыхом. Многие из них привезли сюда же свои семьи и их дети и жёны фактически за бесплатно наслаждались всей этой благодатью.

Зоя Степановна обратила внимание на одну такую семью. Главу семейства она сначала вообще не приняла за тяжелоатлета, даже бывшего. В одежде он смотрелся обыкновенным, пожалуй даже худощавым мужчиной лет тридцати с небольшим. Он регулярно появлялся на пляже с женой и совсем маленьким ребёнком не более двух лет. Раздеваясь, он преображался буквально на глазах, превращаясь в мускулистого, прекрасно сложённого атлета, у которого плечи, спина, грудь оказались настолько рельефно "вылеплены", что буквально играли при каждом движении. Его небогатырский вид в одежде, видимо, объяснялся мелкой костью - его запястья, лодыжки, были относительно узки и как бы несовместимы с мощной мускулатурой. И весил он, скорее всего, сравнительно немного, хотя и не являлся классическим малорослым крепышом, как большинство атлетов-легковесов. Он был украинец, причём явно с западных областей, так называемая "западэнция", потому что хоть и говорил всё время по-русски, но специфическим западноукраинским говором. Жена... Принято считать, что так называемые хохлушки, как правило, этакие полнотелые и говорливые. Эта же почти всё время молчала и... Нет, даже просто худой назвать её было бы слишком неточно. Примерно в возрасте мужа она имела тело не один год морёной голодом девочки-подростка. Трудно сказать, что привлекало узкокостного атлета в том женском скелете, но особого проявления чувств с его стороны не наблюдалось, напротив он казался откровенно грубым как с женой, так и с ребёнком. Однажды, когда его голенький малыш, зайдя по колени в воду и по малолетству не отдавая отчёт содеянному сходил там же в туалет по большому, то отец, как раз сплававший классическим кролем метров на сто и назад, буквально заорал на весь пляж жене: