Химерион

Колдун поднял руку, и наша свадебная процессия остановилась, воины расступились, открыв на обозрение то, что преграждало путь далее. - Ступай во мрак, проклятое создание! - крикнул сутанник, угрожающе подняв посох вверх. Темнота медленно отступила назад, оставив хрупкую фигуру, покрытую траурной вуалью. - Убирайся прочь! - снова пригрозил колдун и уже намеревался нанести удар посохом. Из-за стоявшего появилось довольно страшное существо. Нечто подобное человеку телом и конечностями, правда данные члены были неестественными и большими, вдобавок ко всему обильно усеяны множеством гнойников. А вот с головой и была полная беда. Половину лица занимали мясистые вывернутые губищи, уходившие уголками до затылка, далее из множественных глубоких складок кожи произрастала копна длинных иголок сплетенных в две толстых косы. Длинный подбородок раздваивался, переходя в изогнутые бивни, подобие которых также венчало голову сего жуть-существа. - Моя госпожа желает видеть невесту - и оно, оскалившись, показало огромные, не меньше лошадиных зубы. После стало пятиться назад, невольно зацепив вуаль, сорвало траурный покров и застыло на месте в страхе. Воины отступили, да и колдуны сбились в кучу. Тревога, скрытый, но естественный страх одолел в данный миг этих, казалось бесстрашных существ, я, же терялся в догадках и соответственно в вопросах не лишенных смысла.

Осознавая, что в бесконечности различных миров, в том числе преисполненных абсолютнейшего уродства, как в этом крохотном и рукотворном. Почему же находится место некоему неестественному, противоположному началу, имеющему свой вес власти, пусть даже в столь хрупком теле. Я даже усмехнулся с этой мысли. Антипод, противоположность, враг, соперник, наконец, не это ли служит составной любой жизни. Дабы не утратить абсолют и совершенство, каждый, вплоть до творца должен или вынужден практиковаться в беспрерывной борьбе противоречий, конфликтов в том же созидании присутствует разрушение. За пределами всех возможностей и безграничности пространств, есть конец и начало, того, чему еще не придумано названия, а слово это, одна из тайн бесконечности. Краткий миг был равен этой мысли, девушка склонила на бок голову и лицом ее расползлась улыбка, которую зловещей никак иначе и не назовешь. - Разве это не мое ли право, увидеть ту, на чью голову ляжет венец будущей королевы? - она сделала шаг и кони стали на дыбы, покрылись испариной, мыльной пеной. - Прочь во мрак! - взвизгнул сутанник, его лицо сделалось пепельно-серым как собственно и лица остальных. - Не мое ли право, быть гостьей на пиру свадебном? Не я ли первой должна поднять кубок во здравие молодых? - этот голос резал слух, девушка сделала очередной шаг. Свечение посоха меркло и сумерки оживали гротескными тенями, порождающими то рык утробный, то плачь, то стон. - Слышишь это? - девушка сделала круговой жест рукою. Ропот не добрый. Они не довольны тем, что происходит, хочешь знать почему? - этот вопрос поверг колдунов в первобытный ужас. Эта пугающая, призрачная улыбка не сходила с ее лица. - Меня лишили даже откупа за молодую, где справедливость? - она присела, словно готовясь сделать прыжок, я увидел за спиною черные крыла ворона. - Так ли мала моя сила, что вы мерзкие крысы осмелились полагать - и тут блеснула молния пронзившая девушку насквозь. Тело еще вздрагивало, невыносимо несло гарью, когда возник новый персонаж.

Человек этот, не приведи господь вас повстречаться с ним ни днем, ни ночью, с первого взгляда внушал ужас и ничего более. Высок, статен, немного сухощав, лицо напрочь лишено отметин времени и оно, как ни странно звучит живое, в нем заключен хищник и бог. Я то, душа простая, ожидал старикашку дряхлого увидеть, но ни как вот этого. Ногой он оттолкнул тело с дороги и приблизился к нам. Колдуны спешились и упали на колени, в седле оставался я, да невеста без чувств. - Сиди там, где сидишь - сказал он, только после его слов я сбросил оцепенение и смог пошевелиться. - Значит ты гость званый, сопроводитель девицы? - его глаза остановились на мне. - Да сударь, я самый - Смелый человек, будь, по-твоему. Посмотрим, доживешь ли до плодов своей безрассудной храбрости. Отыграем пир шумный, а после будешь у лоскутной в услужении, пускай забаву имеет с человеком, не все же ей с челядью по норам путаться - он развернулся и подошел к распростертому телу девушки. Пальцы из стали сомкнулись на тонкой шее, после он поднял с необычайной легкостью хрупкое, точеное тело. - Будет и тебе моя милость - кожа девушки вмиг посерела, зашелушилась, хлопьями спала. Теперь я увидал, что она состоит из множества уродливых шрамов и вправду лоскутная королева, она открыла глаза. - Раба тебе жалую для забав, не забывай мою щедрость - он встряхнул девушку и отшвырнул в сереющую мглу. - Слышишь, не забывай - Будь ты проклят! - раздалось в ответ. - Строптива дура была, сладу никакого, меры не знала ни в чем, что ее и погубило - и колдун, подав знак, пригласил следовать за ним. Я право же сильно сомневался в лютости того существа, что придет за лепестком, тут и сам сатана споткнулся бы.

Остаток пути мы проделали без происшествий, только мне все время чудились хлопки крыльев, раздававшиеся где-то над головой. Настал черед увидеть врата здешних сумрачных чертогов и вот мы приблизились к ним. Удивительный замок белого мрамора. Величественный склеп бессмертия, гряда за грядой остроконечные башни, теряющиеся во мгле здешнего неба. На неприступных стенах пылают огни в огромных чашах, чьи языки зловещими бликами играют в снежной белизне мрамора, у врат, состоящих из двух зеркальных пластин, на ступенях дремал рыжий лохматый пес. Заслышав нас, животина лениво зевнула и поднялась на все четыре лапы. - Мой повелитель - откланявшись, сказал пес и коротко рыкнул, его хитрые глазенки остановились на мне, он вильнул хвостом. - Признал ты в нем кого? - спросил бессмертный у пса рыжего. - Водил я знакомство с разными людьми хозяин и человек мне любой будет как друг закадыка - ответил лохмач. - Прежде не замечал я за тобой таких чувств добрых - Так и человечиной у нас давненько не пахло хозяин, только вот эти многоужасные - и пес кивнул на провожатых, засеменил к невесте. - Ишь и молодка то хороша собою, молоком и медом пахнет. Живая. Чудо как мила, жалко ее - Знай, место свое дворняга - пригрозил колдун. - Знаю хозяин, на том и сижу с цепью-удавкой - пес ухмыльнулся. - Подкинул бы табачку властитель, без курева худо, тоскливо. - Службу служи исправно лежебока, будет и табачок. Все хватит попусту словами блудить, отворяй ворота - Слушаюсь мессир - пес подмигнул мне и заковылял к воротам. - Пожалуйте с миром - и он опять улегся на прежнее место, зевнул и закрыл глаза.

Войдя, мы оказались перед широкой лестницей из кроваво-алого камня, украшенной множеством ваяний дремлющих в сумерках богов, различного сложения и наружности, но сплошь мерзких и отвратительных. Правда содержали их в строгой чистоте и порядке, ни трещинки, ни пылинки не разглядел я на каменных телах и ликах. - Богам положено нежиться в сладкой дреме почитания, а нам править от их имени, их силой и властью - сказал колдун. Переступив последнюю ступень, мы вошли в сад живой плоти, поражающий своей безукоризненной ухоженностью и чудовищным содержимым. Стволы и ветви здешних деревьев были покрыты кожей всех мыслимых цветов и оттенков, листву заменяли густые пряди волос, цветы походили на сплетения пальцев, раскрытые рты, окровавленные губы. Влажные языки, усеянные множеством бородавок, язв, гнойников и присосок ласкали неимоверно огромные ушные раковины налитые кровью, от столь невероятного буйства плоти стало сильно подташнивать, и голова пошла кругом. Хотелось поскорее выбраться из этого ужасного сада, не думая, какие плоды принесут столь омерзительные деревья. Колдун остановился - А вот мой розарий, я сам пекусь об этих дивных цветах моей радости - после этих слов глазам моим предстал этот адский цветник. Запах возбуждения и гул тысяч стонов, все обозримое едва шевелилось, сочась слизью и пеной, постоянно и непрерывно. Я рефлекторно закрыл глаза, но после пришлось раскрыть их еще шире, дабы не угодить в это чудовищное нечто. Увиденное тут да покроется тайною за семью замками.