Страница 16 из 26
Выполняя вторую задачу (сбор всех наличных русских сил), воевода разослал по городам призыв выслать к нему в Новгород ратных людей. Откликаясь на его воззвание к Скопину, еще до прибытия шведских войск подошла тысяча тихвинцев с воеводой Горихвостовым и отряд ополченцев из заонежских погостов. Его привел Овсей (Евсей) Рязанов.
Однако только русских сил было явно недостаточно даже для выполнения самого малого дела – вытеснения из Новгородской земли тушинца Кернозицкого, овладевшего Старой Русой. Приходилось ждать шведской помощи.
В документах того времени встречаются преувеличенные сведения о численности шведского вспомогательного войска (корпуса). В Выборгском договоре указывалось количество направляемых в Россию солдат – две тысячи конных воинов и три тысячи пехотинцев, но указывалось, что король может выслать дополнительные силы. Исходя из этого, казалось бы, можно доверять сведениям, что первоначально в Новгород к Скопину было прислано не 5 тыс., а 12 тыс. человек – 8 тыс. кавалеристов и 4 тыс. пехотинцев, набранных почти по всей Европе. А затем численность вспомогательного шведского корпуса якобы довели до 15 тыс. человек[128]. Но у части современных российских историков эти сведения вызывают обоснованное сомнение. И. О. Тюменцев указывает, что Скопин-Шуйский в пропагандистских целях преувеличивал в своих грамотах численность союзного войска, а Н. Г. Петрова полагает, что он делал так, чтобы дезинформировать противника, перехватывающего его послания[129]. В боях с тушинцами такие значительные шведские контингенты никогда не участвовали. Даже в Клушинской битве у Делагарди было 6–8 тыс. воинов[130]. К тому же прибытие дополнительных войск потребовало бы выплаты дополнительного жалованья, что нашло бы отражение в источниках. Очевидно, что шведы прислали оговоренное количество солдат и не дали ни человеком больше. Между тем многократно преувеличенные слухи о вступлении в страну огромного шведского войска наполнили страну, пугая врагов царя Василия. Они верили, что «князь Михаил Васильевич идет с русскими и немецкими людми с великим собраньем, а Немцов с ними десять тысяч окованных, да простых конных десять же тысяч, да пять тысяч драбей (пехотинцев. – В. В.), да пятьдесят тысяч русских людей»[131]. Всего в распоряжении Скопина было якобы 75 тыс. воинов. На деле у него тогда было, включая наемников и русских ратников, не более 8 тысяч.
Начальником корпуса был назначен командовавший шведскими войсками в Финляндии генерал-лейтенант Якоб Делагарди, несмотря на молодость (25 лет) успевший отличиться в польско-шведской войне 1601–1629 годов, а затем повоевать под знаменами Морица Оранского в Нидерландах[132]. Расходы по содержанию выступавших в поход наемников целиком легли на плечи московского правительства. Кавалеристам полагалось выплачивать 25 талеров (ефимков), пехотинцам – 12 талеров, «большим воеводам» – 5000 талеров, воеводам – 4000 талеров. Первые шведские отряды прибыли в Дудоровский погост в начале марта, а в Новгород – 14 апреля 1609 года[133].
Неизвестный художник. Портрет Якоба Делагарди. 1606 (?). Национальный художественный музей. Стокгольм.
Оставаясь в Новгороде в ожидании окончания переговоров со шведами и прибытия их войск к нему, Скопин-Шуйский через восставшие против «тушинцев» Вологду и Каргополь, поддерживал связь с северорусскими городами. Он добивался не только организации ратных сил, но и «устроения земли», управления отрезанными от Москвы войной поморскими и верхневолжскими уездами и волостями. Вынужденный действовать самостоятельно, воевода Скопин получил от правительства небывалый доселе объем полномочий, на что обратил внимание Глеб Владимирович Абрамович. В своей книге, посвященной княжескому роду Шуйских, он отметил, что, судя по распорядительной деятельности Скопина-Шуйского в вопросах земельных пожалований, права молодого воеводы были схожи с прерогативами царской власти[134]. Новгород того времени ненадолго превратился в северную русскую столицу, заменив на время осажденную Москву. Он являлся центром, организующим борьбу с отрядами Лжедмитрия II во всем верхневолжском регионе. Михаил Васильевич Скопин-Шуйский стал главным и весьма авторитетным представителем верховной власти в государстве. «Писания» Скопина приобрели силу царских указов, которым повиновались не только городовые миры, земские и губные старосты, но и государевы воеводы и наместники[135]. В целом соглашаясь с Абрамовичем, необходимо подчеркнуть существенную ошибку историка: властные прерогативы Скопина ограничивались определенной территорией; он являлся представителем верховной власти на Русском Севере и в Поморье. В Среднем и Нижнем Поволжье аналогичными полномочиями был наделен воевода Федор Иванович Шереметев, шедший к Москве от Астрахани, в иных же городах и уездах подобную государеву службу выполняли другие уполномоченные царем лица[136].
В. И. Корецкий обратил внимание на происходившее в то время известное развитие форм участия населения северорусских городов в местном военном управлении. Когда в декабре 1608 года к Устюжне Железопольской приблизился польский отряд Н. Коссаковского, в городе не оказалось ни воеводы, ни надежных укреплений. Служилых людей было всего 27. Тогда горожане избрали для военного времени трех голов и городовой совет из 20 человек, в котором посадские и служилые люди получили равное представительство. Власть в городе перешла в руки этого совета. Поручив десяти самым опытным в военном деле детям боярским обучать ополченцев из числа посадских и земских людей, отцы города к моменту прихода врага имели под рукой 600 готовых к бою ратников[137]. Справедливости ради надо отметить, что устюжанам помог отбиться от врага и Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, приславший к ним из Новгорода пороховые запасы и 100 воинов.
Деятельность городового совета не прекратилась даже после прибытия в Устюжну воеводы Андрея Петровича Ртищева, отстоявшего город от осадивших его «тушинских» отрядов. Несмотря на эту победу, новый воевода смог приступить к исполнению своих обязанностей лишь после утверждения городовым советом его полномочий[138]. Впоследствии Ртищев командовал устюжским и белозерским ополчением, помогавшим очищать от тушинцев Угличкий уезд.
Тогда же в Сольвычегодске мирские органы создают «мужицкие отряды», вооружением и снабжением которых ведали знаменитые купцы и промышленники Строгановы[139].
Весной 1609 года выдвинутые к югу самые боеспособные отряды формирующейся в Новгороде союзной армии под общим командованием Скопина начали действия против проникших туда тушинцев. Их шайки действовали в Заволжье, пробивались к богатым, не разграбленным еще местам Русского Севера и Северо-Запада, прежде всего – в новгородские пятины. На первом этапе борьбы с тушинской угрозой требовалось вытеснить противника из этих мест. Прежде всего Скопину предстояло разгромить войско тушинского полковника Яна Кернозицкого, действовавшего у самого Новгорода. Его база располагалась в Старой Русе[140], небольшом городе при слиянии рек Полнеть и Порусья в Южном Приильменье. Оттуда высылались отряды, нападавшие на окрестности Новгорода.
128
ААЭ. Т. 2. № 115. С. 219. В настоящее время достоверность сведений о приходе в Россию сначала 12, а потом и 15 тыс. и шведских наемников признают В. Н. Козляков и Г. М. Коваленко. В. Н. Козляков полагает, что потом «в распоряжении царского боярина оказалось более 18 тыс. наемников». – Козляков В. Н. Василий Шуйский. С. 183, 186; Коваленко Г. М. Призвание варягов // Родина. 2005. № И. С. 41.
129
Тюменцев И. О. Смута в России в начале XVII столетия. С. 437; Петрова Н. Г. Скопин-Шуйский. М., 2010. С. 229–230.
130
РИБ. T. 1. Стлб. 195; Мархоцкий Н. История Московской войны. С. 74.
131
Сборник князя Хилкова. СПб., 1879. № 33. С. 109.
132
Отец Якоба Делагарди, французский гугенот Понтус Декупри (Descouperie), присвоил себе дворянскую фамилию Делагарди (De la Gardie) по названию селения, где родился, участвовал в религиозных войнах, в том числе в Шотландии, затем служил командиром наемников в датской армии, воевавших со шведами. После пленения во время штурма Варберга (1565) перешел на службу шведскому королю Эрику XIV. Способствовал свержению этого короля и возведению на престол его брата Юхана III. Отличился во время Ливонской войны с Россией. Его войска овладели Корельским уездом, и часть Ижорской земли, восточной Эстляндией с городом Нарвой. Женился на внебрачной дочери короля Юхана Ш Софии Гюлленхельм, родившей ему дочь Бриту (1581), старшего сына Юхана (1582) и младшего – Якоба, (1584), превзошедшего воинской славой отца. При его рождении София Делагарди умерла. Вскоре погиб и сам Понтус Делагарди, утонувший в реке Нарове 5 ноября 1585 года. Осиротевших детей воспитывала бабка Карин Хансдоттер (Hansdotter).
133
СГГД. Т. 2. № 190. С. 377–378; АИ. Т. 2. № 176. С. 203–204.
134
Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991. С. 155.
135
Там же. С. 155.
136
Одновременно с М. В. Скопиным-Шуйским в Рязань были посланы кн. Д. И. Долгорукий и Ф. И. Леонтьев, несколько позже в Ярославль – князь А. В. Голицын, в Нижний Новгород и Муром – Ю. Д. Хворостинин, в Смоленск – кн. Я. П.Барятинский и С. Г. Одадуров (Ададуров), в Касимов – кн. И. М. Барятинский. – См.: Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время. М., 1907. С. 15.
137
Каргалов В. В. Московские воеводы XVI–XVII вв. М., 2002. С. 99.
138
Корецкий В. И. Подвиг русского народа в начале XVII в. // Вопросы истории. 1970. № 5. С. 152.
139
Введенский А. А. Дом Строгановых в XVI–XVII вв. М., 1962. С. 124–125.
140
В то время город назывался Старой Русой, а не Руссой, как сейчас.