Страница 9 из 15
Таким образом, два пункта своего плана – восстановить форму и вооружиться – Плюх уже выполнил. Осталось узнать, где расположен Новоромановск. Но вот тут-то и вышла главная закавыка – не спросишь ведь об этом у Стеньки или Зинки напрямую. Хотя Зинка могла и сказать, но разведчик опасался, что потом она проговорится мужу, и тот ее за это явно не похвалит.
«Что ж, ёхи-блохи, – вынес вердикт Плюх, – дольше ждали, и еще чуть-чуть подождем».
Глава 5
На сей раз все началось совершенно спонтанно. Как правило, выход на охоту планировался накануне. Охотники принимали решение, куда именно пойдут, в какое время, каким количеством и многое другое. Но случалось и так, что сидящие в засаде наблюдатели обнаруживали достойную добычу и посылали в селение гонца.
Спящего Плюха растолкал взволнованный Стенька:
– Вставай, голубок! Натягивай сапоги – и за мной!
– Что за спешка? – сладко зевнув, поднялся косморазведчик. – На нас напали?
– Типун тебе на язык! Сейчас мы пойдем нападать.
– На кого?
Обычно «рабовладелец» не вдавался перед рабом в подробности предстоящих операций, но в этот раз он изменил своим правилам:
– Глазырь засек неподалеку от нас «богомолов». Четверых точно видел, может, еще парочка-другая неподалеку пасется. Выходим все, прочешем местность. Так что давай, шевелись!
– Я-то зачем тогда? – проворчал Плюх. – Если всем скопом пойдете, наживка не потребуется. А ловить «богомолов» голыми руками у меня все равно не получится.
– Не тебе решать, что у тебя получится и что от тебя потребуется, – насупился Стенька, отвязывая от крюка веревку. А отвязав, дернул, заставив раба шагнуть к лестнице. – Идем, голубь лысый.
– Я уже не лысый, – провел разведчик по щетинистому затылку.
– Лысина, голубок, она не только на голове бывает, – философски изрек мужчина.
Впервые за все время, что Плюх провел у «рабовладельцев», охотники двинулись в ту сторону, где он еще не был. Разведчик подумал, но больше «по инерции», чем действительно с сожалением, что спрятанный пистолет лежит в другом месте. Реального смысла сожалеть об этом не было, все равно с таким количеством «присмотрщиков» ему бы не удалось извлечь из тайника оружие, а уж тем более – его применить. Так что теперь оставалось радоваться хотя бы какому-то разнообразию в его нынешней унылой жизни и любоваться видами местности, где ему еще не доводилось бывать. Действительно, каменистую равнину и впрямь вскоре сменил более живой и «веселый» пейзаж – сначала редкие кустики, а потом и более густой, временами выше человеческого роста, кустарник, похожий кое-где на рощицы молодых деревьев – не исключено, что именно они это и были.
Из-за куста выглянул незнакомый Плюху «рабовладелец» и поднял руку – тихо, мол, они рядом. Было ясно, что это и есть остававшийся в засаде Глазырь, заметивший «богомолов». Мужчина показал в одну сторону и поднял два пальца, затем махнул в другую, добавив еще один.
Охотники, также изъясняясь жестами, разделились на четыре группы. Две должны были следовать в указанных Глазырем направлениях, а еще две – исследовать местность поблизости. Стенька с Плюхом оказались в группе, которой достались три «богомола». Разведчику и так-то не сильно нравилась затея идти безоружному на встречу с трехметровыми быстрыми и сильными зверюгами, способными одними зубами и когтями легко разорвать человека пополам. А тут еще и риск увеличился в полтора раза. Наверное, не такой уж и большой риск – с ним рядом шли два десятка вооруженных «рабовладельцев» плюс три таких же, как он, раба с веревками на шеях, – но все-таки на душе было неуютно. Выпрыгни «богомол» прямо на него, клацни разок зубами – и гуляй потом по Зоне безголовым.
Впереди группы шел один из самых опытных охотников – Носатый. Мужчина и в самом деле имел весьма внушительный нос, обладавший, по слухам, исключительно тонким обонянием. Видимо, он что-то унюхал, поскольку замер вдруг, сделав остальным недвусмысленный знак: «Стоять!», и стал водить из стороны в сторону носом. После этого махнул рукой: «За мной!» и, ступая совершенно беззвучно, двинулся по направлению к одной из «рощиц».
И тут впереди, именно там, куда и повел группу Носатый, затрещало, затопотало, захрюкало!.. Из кустарника выскочил один «богомол», второй, третий, четвертый!.. А следом, даже не следом, а просто гурьбой, и пятый, и шестой, и десятый, и пятнадцатый…
Охотники принялись стрелять по надвигающейся на них темно-зеленой туче гигантских псевдонасекомых. Однако нападение оказалось столь неожиданным и быстрым, что в испуге и растерянности мало кому удавалось как следует прицелиться. Во всяком случае, за те три-четыре секунды, что потребовалось «богомолам» для стремительной атаки, только двое из них, истошно вереща, рухнули на землю.
А потом началась резня и бойня. Только добыча и охотники поменялись местами. Из разодранных тел «рабовладельцев» кровь хлестала фонтанами, воздух наполнился ее железистым запахом и вибрировал от непрекращающихся воплей страха и боли, и пронзительного верещания «богомолов». Еще три зверюги сверзлись с вывернутых «коленками назад» суставчатых ног. Но – и только. Больше по ним не стреляли. Те, кто еще мог бы это сделать, драпали без оглядки, не разбирая дороги, ломая кусты. Дернулась привязанная к ошейнику Плюха веревка. В кровавой суматохе он не смог понять, потянул ли его за собой удирающий Стенька, или его подтягивает к себе, чтобы порвать на части, разъяренный «богомол».
Когда разведчик увидел, что верным оказалось именно второе предположение, он невольно зажмурился. Странно, но ничего, напоминающего панику, он не чувствовал, хоть и понимал, что через секунду-другую умрет. Скорее всего, мозг, оглушенный происходящим, впал в ступор. А может, уже просто хотелось, чтобы этот кровавый кошмар поскорее закончился.
Плюха тряхнуло и подбросило кверху. «Все…» – вспыхнула короткая мысль. Разведчик сжался в ожидании боли. И снова почувствовал, как его хорошенько встряхнуло, а потом… потом так же и продолжало трясти. При этом он ощущал, что лежит, словно на двух толстых ветках, а по свисающим рукам и ногам хлещут другие ветки, более тонкие, то покрытые листвой, то колючие, словно елка. Сапоги на ногах не удержались, стало еще больнее. Доставалось от веток и лицу, поэтому, как ни хотелось Плюху открыть глаза, делать он это поостерегся.
Зато к нему худо-бедно вернулись умственные способности, что не добавило разведчику радости, поскольку его обуял настоящий страх. Плюху пришлось собрать в кулак остатки здравомыслия и воли, чтобы заглушить приступы паники и сообразить, что именно с ним происходит. Собственно, для этого не нужно было даже куда-то смотреть, хватило совсем незначительной работы освободившегося от страха немедленной смерти рассудка. Ее результатом стал простой вывод: его схватили и куда-то несут «богомолы». Куда? Вероятно, туда, где они живут. В свое логово, или, скорее, стойбище. Зачем? Скорее всего, чтобы потом съесть. Другие варианты выглядели слишком натянутыми, а то и откровенно глупыми: например, использовать его в качестве живой игрушки для молодняка. Хотя, почему бы и нет? Много ли он знает о привычках диких псевдонасекомых? Он и о разумности своего друга Блямса узнал совсем недавно, хотя провел с ним бок о бок довольно много времени. Ладно, допустим, он теперь – игрушка или еда. Но почему именно он? Схватили первого, кто попался под руку?.. Так вот, как раз и не похоже, что первого. Прежде чем его забрать, «богомолы» разорвали немало находящихся ближе к ним людей. Но, может, дело как раз в этом? Охотники были вооружены, представляли очевидную опасность, потому и уничтожались. Он же причинить им вреда не мог. Но если «богомолам» была нужна только пища, то почему бы им не взять уже мертвое тело? Его и нести удобней – не брыкается. Значит, все-таки не еда? Или еда, но «на потом», своеобразные живые консервы, чтоб не испортился? Плюх понимал, что получит ответ, лишь когда его доставят на место, но все равно продолжал терзать взбудораженный мозг идеями и версиями одна нелепее другой.