Страница 72 из 89
Вечер прошел спокойно. Ужинали по семейному, и Карташов даже себя ругнул за давешние сомнения насчет Брода. После ужина они с Одинцом сыграли несколько партий в нарды и дважды выходили на балкон перекурить.
Когда Карташов уже лежал в постели, Одинец с полотенцем через плечо вышел из комнаты. И Карташов, естественно, не мог видеть, как Одинец, сунувшись в ванную, и обнаружив там Брода, сменил курс и, крадучись, вошел в комнату Вениамина. Зайдя туда, он вгляделся и подошел к бельевому шкафу. Кейс, с которым Брод вернулся из таинственной отлучки, лежал на средней полке рядом с другим, принадлежим Броду кейсом. К его удивлению, замки были открыты и Одинец приподняв крышку чемоданчика, увидел тугие пачки долларов, перетянутые тонкими резинками. Отдельно, в целлофановом кульке, поблескивал желтый металл. Осторожно прикрыв дверцу шкафа, Одинец вышел из комнаты.
Когда он вернулся, Карташов уже посапывал.
- Мцыри, ты уже спишь?
- Нет еще, только собираюсь.
- Как ты думаешь, куда ходил Брод?
- Здесь может быть миллион версий и одна из них самая вероятная экстренный визит к женщине.
- Возможно. Если завтра, никто не исчезнет, давай проведем рекогносцировку на местности. Посмотрим, где фурычит подпольный водочный завод...Как эта фирма называется?
- Кажется, "Голубая лагуна".
- Неплохо звучит для конторы, спаивающей всю Москву круткой.
...Утром Одинец переговорил с Бродом и попросил "добро" на выезд в город. Вместе с Карташовым. Версия: во-первых, приодеться к зиме и, во-вторых, отвезти Мцыри на Поклонную гору. В музей Великой Отечественной войны...
Они выехали на "шевроле". Первую остановку сделали возле фирменного магазина "Связь-инвест", где купили несколько пейджеров. И там же их зарегистрировали и получили для каждого свой абонентный номер. Затем они подъехали к метро и Карташов, как и накануне, не подходя близко к Татаринову, спросил у него - может ли тот на час отлучиться?
- Конечно, - завертел головой Татарин, - но если нагрянут те, мне не сдобровать...
- Скажешь, что забрали в милицию... для проверки, вернее, для идентификации личности...
- Тогда поехали!
Но перед тем как погрузить Татарина в машину, Карташов подошел к продавщице книг и попросил ее, в случае приезда "шестерок", подыграть - мол, был рейд и калеку забрали в милицию...
От метро "Алексеевская", по проспекту Мира, они направились в сторону ВДНХ. Бывший десантник, а теперь инвалид первой группы Иван Горелов, сидел возле второго турникета. В отличие от Татарина, этот парень был без единой конечности. Он сидел в бушлате, в голубом берете, на изгибе которого красовалась эмблема ВДВ. Горелов напоминал нахохлившуюся птицу. На плечах бушлата, где раньше были погоны, теперь лежала снежная крошка.
Они подошли к нему и положили в коробку две купюры по двести рублей. Народу вокруг было немного и вряд ли кто обратил внимание на подошедших к инвалиду двух молодых мужчин. Одинец спросил:
- Не холодно, Ваня, тут сидеть?
- А ты сам посиди, тогда узнаешь, - Горелов завелся с пол-оборота.
- А как насчет того, чтобы погреться? - Одинец указал на рукой на "шевроле". - Там уже ждет тебя твой коллега, может, поговорим?
- Гуторь тут, зачем лезть в машину?
- Для большего понимания...Мцыри, бережно берем ветерана и несем в тачку.
- А если я не хочу? - запротестовал калека. - Если мне тут хорошо...Перестаньте, я буду сейчас орать...
- Несем! - повторил Одинец и хватко взялся за отсыревший бушлат.
В машине было светло и тепло. Когда Горелов оказался в "шевроле", и увидел Татаринова, он перестал ершиться и беззлобно молвил:
- А мне, в принципе, все равно, где болтаться - в прорубе или на веревке... Мы, обрубок, кажется, с тобой знакомы? - обратился он к Татарину.
- Однажды рядом сидели, когда в ангаре определяли калек на работу.
- ОМОН?
- Он самый!
Второго однорукого парня они забрали возле метро "Чкаловское". Его звали Денисом Бурлаченко - бывший "чеченец", раненый в первый же день вторжения в Чечню.
Игоря Каркашина, который попрошайничал у "трех вокзалов", нести не пришлось. Одинец доходчиво объяснил ему суть дела и он сам, с помощью костылей, направился на стоянку.
- Учтите, - предупредил он, не выпуская изо рта сигарету, - если кому-то ваши дела не понравятся, объясняться будете сами.
Но когда Каркашин оказался в компании таких же, как сам, тон разговора у него повеселел.
- Привет, крабы! - сказал он и бросил вперед себя костыли. Татаринов с Бурлаченко протянули свои руки, а сзади его подсадили Одинец с Карташовым.
Импровизированное совещание они провели в южных пределах парка "Сокольники", у Егерского пруда.
Карташов остался за рулем, Одинец из кабины перебрался в салон. По предварительной договоренности с Татарином, объяснить ситуацию своим товарищам по несчастью должен был он. Но как это бывает с людьми, долго не общавшимися на нормальном человеческом языке, Татаринов начал речь с крутого мата. Однако его никто не перебивал.
Одинец устроился у перегородки, отделявшей кабину от салона, курил и одним глазом поглядывал через лобовое стекло.
- Тут разговор короткий, - продолжал между тем Татарин, - или мы будем продолжать мантулить на эту плесень, или скажем, наконец, свое спецназовское слово. Лично мне все это окуенно надоело. Я каждый день молю Бога и родную мать, чтобы они меня родили заново...
Горелов сидел, потупив взор, слизывая с губ падающие с берета капли тающих снежинок.
- Так, что ты, ОМОН, предлагаешь? - спросил он. - И кто эти люди? кивок в сторону Одинца.
- Это наши братаны. Они так же, как мы, ненавидят беспредел и собираются безвозмездно нам помочь. Так, лейтенант?
- Беспредел я люто ненавижу, - живо откликнулся Карташов.
- А что такие, как мы, крабы могут сделать? - спросил Бурлаченко.
- Мы свободно своих притеснителей можем взять за письку и тряхнуть до смерти, - пояснил свою светлую мысль Татарин. - Кто из вас знает молитву "Отче наш"? Не знаете, безбожники! А кто знает, сколько стоит то, что мы с вами каждый день испытываем на собственной шкуре?