Страница 2 из 3
Влезли мы шумно на крышу – смотрим, а её всю заполонили какие-то существа. Маленькие, не достают мне до колен, пушистые, цвета укропа. Они потеснились, чтобы нас не задевать, и дрожат.
– О, – говорит один из них, – Кимка и Астя. А вы хотите подвиг совершить?
– Мы за этим сюда и пришли, – говорю я. – Но если вас всех нужно сбросить с крыши, даже не надейтесь.
– Злые у тебя мысли, – говорит один укропчатый. – Ты просто перережь вот эту верёвочку, – и руки мне протягивает.
Смотрю, а у него руки связаны. И все укропчатые давай руки протягивать, и у всех они связаны.
– За что вас так? – спрашивает Астя. – Может, справедливо?
– Несправедливо! – громыхнули все укропчатые, а первый продолжает:
– Это один наш там король взял нас сюда – отправил, руки связал – был в плохом настроении. А потом сам так расстроился, что от грусти исчез куда-то.
Я взял из Астиного рюкзака ножницы, верёвочку перерезал и говорю укропчатому:
– Теперь давай, остальных освобождай.
– А это, – говорит укропчатый, – не моё дело. Я трусливый и подвигов совершать не умею.
Так мы с Астей совершили сто пятьдесят восемь подвигов, а эти пушистые говорят:
– Теперь домой нас ведите, а то мы одни боимся.
– Что мы будем там делать? – спрашиваю. – Мне и здесь, на крыше, неплохо.
Эти пушистые задумались – наверное, им тоже было неплохо на крыше. И один придумал:
– Мы будем королю этому мстить. А то что он?
А другой добавляет:
– Дорога только не близкая. Король этот самый портальчик-то открыл и смылся. Теперь только пешком через ближайшие переходы. А на крыше действительно неплохо.
Ну, и мы пошли мстить. Я впереди, Астя позади – чтобы наши укропчики не растерялись. А то они разбегаются время от времени, а потом аукают – найтись не могут. Через месяц в один переход зашли – а там ни солнца, ни луны, темень, только наши пушистики аукают. Через два месяца в другой переход попали, там какие-то окна, окна, и вот через них всё лезешь и лезешь. Так эти укропчатые приплюснут морды к стеклу и давай рожи корчить – не оттащишь.
Пришли где-то через полгода к ним домой, а этот король, цвета морской капусты, сидит один на троне и сахарную палочку жуёт.
– О, – говорит, – мстить пришли. Привет. Сейчас я палочку дожую, и мстите на здоровье.
А у укропчатых лица радостные такие, и у короля этого лицо радостное. Чувствую: сейчас мы отомстим, и все с королём обниматься полезут – так рады.
– Мсти, – говорит один, – Кимка, скорее! А то мы его давно не видели!
И кто-то верёвочку протягивает, а король цвета морской капусты руки вперёд выставил. Я ему их перевязал, и укропчатые наши запрыгали от радости.
– А теперь, – говорит кто-то, – давай, Астя, режь! – и ножницы протягивает.
Астя перерезала, и теперь все запрыгали, и этот, цвета морской капусты, – тоже. И давай обниматься. Я этого самого короля из толпы выудил, приподнял и говорю:
– А за что ты их так, на крышу-то?
– Не помню! – говорит король. – Давно это было. Вы бы шли быстрее – может быть, вспомнил бы.
А внизу укропчатые кричат:
– Отпусти его, отпусти, это мы так играли, идите уже домой.
Астя говорит:
– Вы нам хоть портальчик откройте, мы пойдём.
– Портальчик-портальчик, – хмыкает король этот. – Он раз в тысячу лет открывается. Вот вам мешок сахарных палочек, нет, два мешка, и вообще-то спасибо.
Тут откуда-то один пушистый выбегает, такой, цвета варёной сгущёнки, и говорит:
– Я с вами пойду. Я переходы знаю и симпатичный. С вами я буду один и такого-больше-нет, а тут я белая ворона. А я пернатым быть не хочу.
Я кремового Асте в рюкзак посадил и говорю всем:
– Ещё раз увижу на крыше – там и оставлю. У нас крыши не для того строили, чтобы на них всякие укропчатые прыгали, а для того, чтобы ими дома заканчивались.
Пришли мы ещё через полгода домой, у меня все телевизор смотрят, а папа ещё и спит. Только брат Демид мячик пинает и пошатывается (толком ещё ходить не научился). Увидел меня и говорит:
– Дядя.
А я ему:
– Не дядя, а Кимка. Между прочим, я твой брат. Это так, для сведения.
Демид взял меня за палец и мячик стал уверенней пинать. А мама говорит:
– Найди себе, Кимка, чего-то в холодильнике и пожуй. Ты же сообразительный.
Я открыл холодильник, а тут откуда-то пушисто-кремовый выскакивает и говорит:
– Я, Кимка, у тебя в холодильнике жить буду. Только ты по ночам не пугайся. Я, может, в спячку впаду, так что ты из-за меня не переживай.
Забрался в коробку для овощей, свернулся колобком и уснул рядом со свёклой. Тут я к себе в комнату пошёл, а мама переключает канал и говорит:
– Ой, а у тебя, Кимка, завтра ведь день рождения. Одиннадцать лет. Приглашай кого хочешь, я торт сделаю с надписью «ТВ».
А я поправляю:
– Десять. Я год проскочил, когда в космос летал.
Папа случайно проснулся и говорит:
– Год туда, год сюда… – и опять уснул.
Я пообщался с Демидом, узнал много нового, а утром побежал всех на день рождения приглашать. Сначала только Астю думал пригласить, а потом мне навстречу попались какие-то дети, я их позвал, потом взрослых позвал – и пришёл домой с вереницей на полквартала. Мы в дом не стали заходить, а прямо на детской площадке отмечали. Я вынес торт и чай, а каждый мой гость из кармана чашку достал (надо же, какие предусмотрительные пошли люди). Тут одна девочка говорит:
– Конкурсы будут?
А я ей говорю:
– В день рождения никто, кроме именинника, не может в конкурсах побеждать. Так что если будут, то только односторонние. Вот смотри, такой конкурс: какое я загадал слово?
Девочка говорит:
– Инкубатор.
Ещё какой-то мальчик говорит:
– Полотенце.
Какая-то тётенька важно заявляет:
– Фиалка или фикус.
А Астя угадала:
– Никакого слова Кимка не загадал, он загадал предложение.
– Не может быть, – удивился я. – Я же именинник, и только я…
Вы не поверите, но у Асти тоже оказался день рождения. Одиннадцать лет. Только тут я понял, насколько она меня старше. А она мне летучку подарила, и я тут же забыл, какая она старуха.
А я ей подарил чашку, их было много.
Тут ко мне подошёл мужчина в странном колпаке и говорит:
– Я, кстати, волшебник. Можешь загадать три желания, раз у тебя день рождения. А вместе с Астей этих желаний целых шесть.
Я тут же придумал.
– В пустыню, – говорю, – хотим, и чтобы рядом какой-то оазис.
– А потом? – спрашивает волшебник.
– А потом чего-нибудь ещё.
И мы в пустыне оказались. Астя меня сразу в песок закопала, а потом я её. Только неудобно, что штаны шерстяные и курточка, у нас же зима была. А Астя залезла в рюкзак и шорты оттуда достала. И говорит:
– Ничего так день рождения. И песок мелкий, и верблюды далеко.
А я ей:
– Зато вон змея ползёт.
Астя тогда змею за хвост схватила и в рюкзак – на всякий случай. И давай мне сказки рассказывать, что это пустынный ужик. А я ей говорю:
– Не ужик, а ужас, ты слова-то не путай. Давай лучше разберёмся, где тут у них оазис, а то, по-моему, песчаная буря приближается.
– С чего ты взял? – говорит Астя.
– Ты что, не знаешь? – спрашиваю я её. – У песка миллион оттенков, и хорошие песочники по этим оттенкам погоду различают. А не будь я хорошим песочником, я бы в пустыню не попросился.
Тут рядом с нами песок бурлить начал, волны какие-то пошли. Мы с Астей стали туда камни бросать, и они тут же исчезали, только круги на песке оставались.
– Это песочное болото, – со знанием дела говорит Астя. – Оно затягивает людей в песочный мир.
– А это чем тебе не песочный? – спрашиваю я, а сам уже к оазису бегу, подальше.