Страница 215 из 288
«Крупномасштабные проходческие работы на Шанитре».
«Там что-нибудь нашли?»
«Если даже там что-нибудь нашли, друг мой, мне об этом никто ничего не скажет».
Герсен повернулся и вышел наружу. Напротив, по другую сторону дороги, в глаза бросалось ветхое сооружение, раскрашенное огромными черными и белыми молниями на кирпично-красном фоне. На крыше сооружения красовалась большая вывеска, такая же кричащая, как окраска стен; вывеска изображала полумесяц с лениво полулежащей в нем обнаженной девушкой — девушка держала в руке бокал с бледной жидкостью, испускавшей плывущие в воздухе электрические искры. Под вывеской бежала светящаяся надпись: «ПРИЮТ МЕЖЗВЕЗДНОГО СКИТАЛЬЦА».
Герсен перешел через дорогу. По мере того, как он приближался к сомнительному заведению, оттуда все громче доносились звуки баритонового саксофона — кто-то мастерски, с увлечением импровизировал. В поездках по Ойкумене Герсену нередко приходилось проводить время в таких тавернах, где он становился свидетелем многих странных происшествий и где ему рассказывали множество невероятных историй — причем впоследствии эти истории не раз оказывались достоверными.
Распахнув дверь, он зашел в длинное помещение с низким потолком, насквозь пропитанное парами пива. В дальнем углу играла на саксофоне старуха с продолговатым костлявым лицом, в длинном черном платье, покрытом блестками; ее кожа была выкрашена мертвенно-белым пигментом, а ее волосы — ярко-синим. На другом конце помещения находилась стойка бара — цельная плита окаменевшего дерева. За деревянными столами сидели небольшие группы посетителей — главным образом мужчин, хотя некоторые пришли в сопровождении подруг. За столом в глубине трактирного зала сидел грузный дарш, одиноко размышлявший над огромной кружкой эля.
Герсен приблизился к стойке. Полка за стойкой была уставлена кружками всевозможных размеров и форм со всевозможными пивными эмблемами, нанесенными разноцветной эмалью. Герсен заметил несколько знакомых марок: «Туманный обрыв» и «Верный товарищ» с Альфанора, «Темное облако» и «Древнее подземелье» с Копуса, «Варево Смейда» с планеты Смейда, светлое пиво «Басс», «Хинано», «Клыкастый кабан» и «На якоре» с Древней Земли, «Красное дерево» с Дердиры, «Эдельфримпшен» с Богардуса. Герсен словно очутился в компании старых друзей. Руководствуясь духом времени и места, он заказал бутыль тванишского белого эля «Хэнгриз», оказавшегося напитком, вполне достойным употребления.
Повернувшись на табурете и облокотившись на стойку, Герсен разглядывал трактирный зал. На скамьях за длинным дощатым столом сидели несколько завсегдатаев, из разговора которых следовало, что они работали в фирме Жаркова. Поглощая значительное количество пива, они говорили громко и самоуверенно, нисколько не скрывая свои мнения:
«Я говорил Мотри — если он хочет, чтобы я работал на этом драндулете для самоубийц, пусть вернет мне респиратор и даст какой-нибудь чехол, чтобы в кабине не было так пыльно. Он обещал. Я гонял чертову машину целый месяц, весь покрылся коростой, нос распух, глаза слезятся — и что же? Мотри отдал мой респиратор старому Твэйдлендеру, а тот работает-то от силы два часа за смену, цементирует стенки, видите ли, переносным распылителем с тремя насадками — ему пачкаться не приходится!»
«Да, Мотри себе на уме. К нему нужен особый подход».
«Подход подходом, а я больше не работаю на Жаркова и могу сказать Мотри в лицо все, что я о нем думаю».
«Он-то работу не потерял, все еще на Шанитре вместе с техником».
«Ну и пусть они взорвут там друг друга, мне от этого ни тепло ни холодно!»
Герсен подсел на свободное место за столом: «Вы работаете на Жаркова?»
Мгновенно наступила тишина; шесть пар настороженных глаз оценивали незнакомца. Один из рабочих сухо ответил: «Больше не работаем. Всех увольняют».
«Мне так и сказали в бюро по найму».
Еще один рабочий заметил: «Ты, братец, опоздал на год».
Другой проворчал: «Но ты ничего не потерял. Кормят плохо, платят мало, а суперинтендант у них — Клод Мотри, чтоб он провалился!»
«И никаких премиальных!»
«О каких премиальных может идти речь, пока они не нашли залежь черного песка?» — задумчиво пожал плечами Герсен.
«Никто там не найдет никакого черного песка, потому что его там нет! Это известно всем и каждому, кроме полоумных толстосумов, которые платят за разведку».
«Может быть, они ищут что-нибудь другое?» — предположил Герсен.
«Все может быть — но что еще там можно найти?»
Другой рабочий возразил: «Как бы то ни было! В любом случае они не ведут разведку, как полагается. Все штреки под самой поверхностью, никто не бурит глубокие скважины. Казалось бы, если уж искать черную массу, то в глубоких пластах? Зачем тратить время и деньги на проходку верхнего слоя пемзы — день за днем, километр за километром? Планировка их выработок скорее напоминает сеть траншей, едва прикрытых породой — то, что они ищут, запрятано где-то неглубоко».
«Ну, не скажи! В секторе D мы вынимали породу по уклону и углубились метров на восемьсот, пока нам не сказали выровнять штреки по горизонтали».
Герсен заказал пива на всех; горняки сердечно пожелали ему здоровья и всего наилучшего.
Чуть поодаль от дружной компании сидел молодой человек в желтых ботинках и щеголеватом зеленом пиджаке поверх рабочего комбинезона. Не обращаясь ни к кому в частности, он тихо произнес: «Дразнилка!»
Сосед подтолкнул Герсена локтем в бок: «Теперь смотри! На дарша!»
«Пфит!» — сказал молодой человек в желтых ботинках.
Дарш протянул руку к высокой кружке и принялся сгибать и разгибать толстые медно-красные пальцы.
«Пфат!» — сказал молодой человек.
Дарш втянул голову в плечи, но все еще не поднимал глаза. Молодой человек вскочил на ноги и направился к выходной двери. В то же время по улице проходил мимо дородный господин с рассеянной круглой физиономией, украшенной блестящими усами, в безупречном костюме тванишского полукровки.
«Пфут!» — сказал юноша в желтых ботинках и выскочил на улицу. Дарш схватил кружку, встал из-за стола и вперевалку выбежал из трактира. Дородный господин хотел было уступить ему дорогу, но дарш схватил его, повалил на мостовую, пнул в округлый зад, выплеснул пиво ему на голову, отшвырнул кружку и, ссутулившись, побрел по улице.
Господин в черном костюме приподнялся, упираясь ладонями в мостовую и в замешательстве оглядываясь по сторонам. Посидев немного, он медленно поднялся на ноги, недоуменно покачал головой и пошел своей дорогой.
Горняки вернулись к прерванному разговору. «Самый странный проект из всех, какие я видел, — заметил один. — Я работал в рудниках на двадцати шести астероидах — и никогда не потратил бы и десяти минут на эту глыбу бесполезной пемзы! Весь поверхностный слой Шанитры — сплошная окалина. Я говорил об этом Мотри, но он ни о чем не хочет слушать».
«А ему-то что? Жарков ему платит, и всех делов».
«Не Жарков! Кто-то по имени Котцаш».
«В любом случае, мы дырявили Шанитру целый год, как черви — кусок сыра, а теперь они вдруг решили, что с них хватит!»
У стола встал еще один рабочий, только что зашедший в пивную: «Не будь так уверен! Сегодня мы закончили прокладку шнуров дексакса — Мотри и техники соединяют проводку. Мотри говорит, что, когда все это взорвут, мы снова начнем рыть туннели и бурить шпуры. Я его спрашиваю: «Мотри, во имя левой задней ноги Далилы — что мы тут делаем, что мы ищем? Если бы я знал, я держал бы ухо востро и, может быть, помог бы вам это найти». Мотри, как всегда, только язвительно крякнул: «Когда мне понадобится твой совет, я обязательно к тебе обращусь». «Советовать я всегда готов, господин Мотри! — говорю я. — Причем, в отличие от других, бесплатно». А он говорит: «Может быть, твои советы стóят не больше того, что за них платят — и почему, спрашивается, ты тут торчишь и советуешь вместо того, чтобы работать?» «Потому, господин Мотри, что моя смена закончилась», — говорю я. «А тогда пробей время ухода с работы на карточке и проваливай — сегодня тут больше нечего делать!» Так что я только что прилетел и получил все деньги, какие мне причитаются. На Шанитре никого не осталось, кроме Мотри и пары техников — они там устанавливают ретранслятор для детонирующего сигнала».