Князья тьмы. Пенталогия

а) Официальным владельцем монитора Луго Тихальта был Университет Морской провинции.

б) Информация, записанная на волокне монитора, закодирована, и доступ к ней становился возможным только с использованием магнитного дешифратора.

в) Дешифратор находился в распоряжении Университета Морской провинции в Авенте.

г)

1) По словам Луго Тихальта, Аттель Малагейт был его первоначальным спонсором (каковой факт Тихальт, по-видимому, впервые осознал, будучи в Крайгороде. Проболтался Хильдемар Дасс? Учитывая все обстоятельства, Малагейт, скорее всего, еще не беспокоился о том, что его инкогнито может быть раскрыто).

2) Малагейт прилагал всевозможные усилия с тем, чтобы заполучить монитор и содержащееся в нем волокно — следовательно, у него должен быть доступ к дешифратору.

д) Поэтому Герсен должен действовать в следующем порядке.

1) Установить личность тех, у кого был доступ к дешифратору.

2) Узнать, кто из этих людей удовлетворял ряду критериев, соответствовавших характеру и деятельности Малагейта. Кто, например, отсутствовал достаточно долго, чтобы прилететь на планету Смейда и вернуться?

Прямолинейный и логичный план нападения, несомненно. Герсен понимал, однако, что последствия самой логичной последовательности действий могли быть чреваты осложнениями. Он не хотел спугнуть Малагейта, вызвав у того подозрения. Тот факт, что записывающее волокно Тихальта находилось в руках Герсена, обеспечивало ему относительную безопасность; тем не менее, если Малагейт почувствует, что возникает ситуация, угрожающая ему лично, он может беспрепятственно — и без сожалений — организовать наемное убийство. До сих пор у Малагейта не было оснований опасаться разоблачения, и было бы глупо разубеждать его в этом. В данный момент у Герсена было преимущество инициативы, и спешка только подвергла бы его излишнему риску... Его внимание отвлеклось. По другую сторону прохода между перегородками отделения ресторана сидели две хорошенькие девушки, приехавшие в космопорт, чтобы встретить подругу или попрощаться. Герсен тоскливо поглядывал на них; не в первый раз он остро ощущал пустоту своей жизни, неудовлетворенность, стремление к освобождению от какого-то бремени — нечто подобное он испытывал, глядя на черный океан планеты Смейда. Легкомыслие... девушки явно любили поболтать о пустяках. У одной волосы были выкрашены в приглушенный зеленый цвет тенистой лесной листвы, а коже она придала нежно-зеленый капустный оттенок. На другой был парик из лавандовой металлической фольги; у нее была мертвенно-белая крашеная кожа; она слегка надвинула на лоб маленькую колоколообразную шляпку из серебристых листьев, со спускающимися вдоль висков, почти до подбородка, серебряными нитями.

Герсен порывисто вздохнул. Конечно, его образ жизни можно было назвать безрадостным, даже мрачным. В уме проносились картины давнего прошлого, посвященные одной и той же навязчивой теме: другие дети без задних мыслей предавались играм, пока он, одинокий худощавый паренек с серьезной физиономией, наблюдал за ними издали. Насколько он помнил, их беззаботное веселье вызывало у него не более чем любопытство — он никогда не рассматривал себя как возможного участника этих развлечений. Его дед не допустил бы такой возможности...

Одна из девушек заметила его внимание и что-то прошептала подруге. Обе взглянули на Герсена, после чего принялись демонстративно его не замечать. Герсен печально усмехнулся. Когда он имел дело с женщинами, уверенность в себе покидала его; ему редко приходилось вступать с ними в интимные отношения. Герсен нахмурился и тревожно покосился на щебечущих девушек. Возможно ли, что Малагейт подослал их, чтобы его соблазнили? Смехотворная гипотеза! Почему бы он подослал сразу двух? Девушки поднялись и вышли из ресторана; уходя, каждая украдкой обернулась и бросила взгляд на Герсена.

Герсен смотрел им вслед, сопротивляясь внезапному побуждению броситься вдогонку, представиться и подружиться с ними... Опять же, смехотворное, дважды смехотворное побуждение! Что он может им сказать? Он представил себе два привлекательных лица, сначала озадаченных, затем смущенных и насмешливых — и себя, пытающегося снискать их расположение жалкими ужимками... Девушки растворились в толпе. «Ну и ладно! — думал Герсен, посмеиваясь над собой и злясь на себя. — И все же, зачем себя обманывать?» Он вел трудную жизнь одержимого фанатика, постоянно заставлявшую его сдерживать естественные инстинкты.

Ну и что? Зато у него была определенная цель в жизни, и он был прекрасно подготовлен к ее достижению. У него не было сомнений, он точно знал, что делает и зачем. Неожиданная мысль вмешалась в его внутренние попытки самоутверждения. Кем бы он стал, если бы у него не было четко определенной задачи? Если бы он не руководствовался внушенными с детства побуждениями, он вряд ли мог бы конкурировать с другими окружавшими его мужчинами, с их приятными манерами и любезным красноречием... Рассматривая эту мысль с разных сторон, снова и снова, Герсен начинал ощущать духовную недостаточность. Жизнь его продолжалась в заранее установленном порядке, у него не было свободы выбора. Его преданность своему делу слегка поколебалась — разумеется, он не собирался отказываться от обязательств. Но теперь он считал, что не следовало навязывать молодому человеку цели, пока он не накопит жизненный опыт, достаточный для того, чтобы самостоятельно принимать решения. Ему не предоставили такую возможность. Решение было принято за него, и он с этим смирился... В конце концов, разве это так уж важно? Важнее, пожалуй, понять, чтó он будет делать после того, как осуществит свою задачу, если это ему удастся. Герсен признавался себе в том, что шансов у него было очень мало. Однако — допуская, что пять преступников будут казнены — какой станет его дальнейшая жизнь? В прошлом он уже пару раз доходил до этой точки в размышлениях, но никогда не продвигался дальше. И на сей раз он остановился, не переходя эту границу. Герсен покончил с завтраком; девушки, вызвавшие приступ неприятного самокопания, давно ушли. Невозможно было представить себе, что они работали на Палача Малагейта.

Герсен посидел еще несколько минут, сравнивая возможные варианты решения первоочередной задачи, и снова предпочел прямолинейный подход.

Он зашел в телефонную будку и связался со справочным бюро Университета Морской провинции, находившегося в Ремо, пригороде Авенты, километрах в пятнадцати от космопорта.

На экране появилась эмблема университета, сменившаяся обычной схемой расположения корпусов и факультетов учреждения с надписью: «Пожалуйста, говорите отчетливо!» Одновременно прозвучал вопрос автоответчика: «Чем мы могли бы вам помочь?»

Герсен обратился ко все еще невидимому собеседнику: «Я хотел бы получить некоторые сведения об университетской программе исследований. Какой отдел непосредственно координирует эту программу?»

Схема университета растворилась в декоративном прозрачном орнаменте, и на экране появилось выкрашенное в золотистые тона лицо молодой блондинки с пышными начесами над ушами: «Это зависит от того, какие исследования вас интересуют».

«Исследования, финансируемые благотворительной дотацией № 291».

«Одну минуту, я спрошу». Экран снова покрылся орнаментом, превратившимся в схему.

Через некоторое время золотистая физиономия девушки вернулась: «Я соединю вас с факультетом галактической морфологии».

Теперь на Герсена смотрело другое, бледное женское лицо со слегка надменным, но пикантным выражением, украшенное узорами, нанесенными серебром с перламутровым отливом; ее волосы парили над головой наподобие нимба из бесчисленных тончайших лакированных спиц: «Галактическая морфология».

«Меня интересует благотворительная дотация № 291», — повторил Герсен.

Девушка слегка задумалась: «Вы имеете в виду дотацию как таковую?»

«Я имею в виду программу, ее организационную структуру и лиц, ее координирующих».