Страница 185 из 288
Дальше, в том направлении, куда шла девушка, находился фасад банка «Чансет» — одного из самых роскошных сооружений, окружавших Центральную площадь. Девушка зашла в банк и скрылась внутри, но мысли Герсена уже сосредоточились на другом. Банк «Чансет» владел 1000 акций инвестиционного фонда «Котцаш». Возможно, теперь уже не было времени долго раздумывать, так как Дасвелл Типпин, к добру или не к добру, стал его помощником. Герсен поднялся на ноги и направился на другую сторону площади.
Перед входом в банк «Чансет» было устроено нечто вроде миниатюрного английского парка: четыре высоких тонкоствольных пуантана, аккуратно подстриженных в грушевидной форме и окаймленных низкой живой изгородью из красновато-коричневого хрящовника. Герсен прошел под аркой в просторное прохладное помещение, вымощенное синей плиткой. Справа балюстрада из резного алебастра окружала участок, где работали клерки; слева витые колонны поддерживали сетчатый потолок, инкрустированный хрустальными линзами. В дальнем конце помещения находился зал отдыха, где сидели шесть метленов различных возрастов, в том числе повстречавшаяся Герсену раньше девушка, теперь в компании пожилого субъекта. Увидев Герсена, девушка слегка приоткрыла рот от удивления, быстро отвернулась и что-то серьезно сказала своему спутнику.
Герсен кисло улыбнулся и подошел к стойке. Прошла минута, за ней вторая. Герсен начинал терять терпение. Он обратился к клерку: «Насколько я понимаю, это банк «Чансет»?»
«Совершенно верно», — ничего не выражающим тоном ответил клерк.
«Кто здесь управляющий или директор?»
«Не могу ли я поинтересоваться, по какому делу вы хотели бы его видеть?»
«Я хотел бы обсудить финансовую сделку».
«Наш банк занимается, почти исключительно, коммерческими операциями. Так как мы не заключаем партнерские соглашения с другими банками, мы не выдаем наличные по чекам и не оформляем кредитные поручительства».
«У меня достаточно существенное дело коммерческого характера. Будьте добры, позовите управляющего или директора».
«Наш управляющий — эверрой[37], которого вы можете видеть в зале ожидания, его благородие Адарио Чансет. Вы можете видеть также, что в данный момент он занят важным разговором».
«Неужели? Ваш директор — эта молодая особа впечатляющей внешности?»
«Это его дочь, ее благородие Джердиана Чансет. Вы можете обратиться к управляющему, как только он освободится».
«Мое дело важнее, чем праздная болтовня с девушкой, кем бы она ему ни приходилась!» — заявил Герсен. Отвернувшись от стойки, он направился в зал ожидания. Ему заступили дорогу два высоких субъекта с одинаковыми щетинистыми усами. Подхватив Герсена под локти, они быстро повели его к выходу.
«Эй, что вы делаете! — возмутился Герсен. — Как это понимать?»
«Убирайся и больше сюда не суйся!» — пояснил один из вышибал.
«Никогда не приставай к метленским барышням, это для тебя плохо кончится», — посоветовал другой.
«Я ни к кому не приставал! — протестовал Герсен. — Вы ошиблись!» Он стал упираться, но вышибалы схватили его сзади за ремень, приподняв над полом так, что он едва волочил по нему носки ботинок, отнесли к выходу и вышвырнули в одну из изгородей хрящовника.
Поднявшись на ноги, Герсен стряхнул листья и мусор с одежды и вернулся в банк.
Изумленные его настойчивостью, вышибалы снова преградили ему путь. «Отойдите! — раздраженно сказал Герсен. — У меня есть дело к его благородию Адарио Чансету, а не к вам». Он обошел охранников стороной и приблизился к Чансету, прервавшему наконец беседу с ее благородием Джердианой.
«Что происходит, что вам нужно?» — спросил директор банка.
Герсен протянул ему свою визитную карточку: «Когда вам будет удобно, я хотел бы кое-что с вами обсудить».
«Достопочтенный Кёрт Герсен, — прочел вслух Чансет. — Президент банка «Куни», Рат-Эйлеанн, Алоизий». Чансет с сомнением хмыкнул: «Какое у вас ко мне может быть дело?»
«Почему мы должны обсуждать это здесь? У нас в банке «Куни» соблюдаются приличия. Если бы вы пришли ко мне обсудить коммерческую сделку, вас никто не стал бы выкидывать в кусты!»
«Очевидно, была допущена ошибка, — ледяным тоном отозвался Чансет. — Если бы вы сделали мне такое одолжение и хотя бы намекнули на характер сделки, которую вы хотели бы обсудить, по меньшей мере я мог бы сообщить, с кем вам следует проконсультироваться — со мной или с кем-нибудь другим».
«Как вам угодно, — пожал плечами Герсен. — Честно говоря, я пришел сюда для того, чтобы с вами посоветоваться. Мой банк вложил существенный капитал в горнодобывающие предприятия, и мы надеемся открыть подразделения здесь и в Тванише. Мы интересуемся дуодециматами и относящимися к ним ценными бумагами».
«Хорошо, давайте обсудим этот вопрос с глазу на глаз», — Чансет провел Герсена к себе в кабинет, отделенный от основного помещения банка радужной плазменной пленкой. Указав на кресло из гнутого белого дерева, Чансет пригласил посетителя: «Садитесь, пожалуйста». Сам директор банка продолжал стоять.
Игнорируя демонстративную неприязнь Чансета, Герсен развалился в кресле и беззаботно заметил: «Надо сказать, метленский способ принимать деловых партнеров поистине уникален».
Чансет ответил сдержанно и размеренно: «Моя дочь сообщила, что вы нахально ее разглядывали, «ухмыляясь с плотоядным вожделением», как она выразилась — и не однажды, а несколько раз, преследуя ее до шатра Сканселя и обратно, а затем и сюда, в банк. Поэтому я приказал вас выгнать».
«Если бы такие замечания высказал кто-нибудь, кроме вашей дочери, — отозвался Герсен, — я сказал бы, что непомерное тщеславие вскружило ей голову».
Чансет, явно не заинтересованный в том, чтобы учитывать мнения Герсена, угрюмо кивнул: «Мы находимся на варварской планете, в этом не может быть никаких сомнений. Дарши — неописуемо вульгарная раса, склонная к насилию и отвратительным жестокостям. Распорядок жизни в Сержозе может показаться мирным и благочинным — так оно и есть, но только благодаря тому, что метлены не терпят ничего другого. Мы бдительно следим за любыми проявлениями дерзости, и ваше поведение, чем бы оно ни объяснялось, встретило незамедлительный отпор. Перейдем к делу. Будьте добры, объясните, почему вы решили со мной проконсультироваться».
«Разумеется. Сбор дуодециматов на Дар-Сае и дальнейший их сбыт — очевидно неэффективный процесс. Подозреваю, что возможна лучшая координация этих операций — возможно, посредством создания централизованного учреждения, полезного всем и каждому».
«Не могу не согласиться с вашей оценкой, — ответил Чансет. — Добыча и продажа дуодециматов — беспорядочный, иногда практически непредсказуемый процесс. Но старатели-дарши неспособны к дисциплинированному поведению».
«Тем не менее, — возразил Герсен, — даже они осознали бы полезность надежной структуры, объединяющей все стороны процесса. Например, можно было бы сформировать систему кооперативов».
Чансет отреагировал мрачноватым смешком: «Если вы хотите подвергнуться нападению, обратитесь с этим предложением к старателю-даршу. Именно таким синдикатом должен был стать инвестиционный фонд «Котцаш». Старатели сдавали руду и получали в обмен акции фонда — после чего склад фонда ограбили, и акции даршей полностью обесценились».
«Я слышал об этом, — сказал Герсен. — Если можно было бы возродить фонд «Котцаш» и каким-то образом удовлетворить владельцев его акций...»
«Это обошлось бы слишком дорого».
«Тем не менее, я не прочь приобрести какую-то долю акций «Котцаша». По меньшей мере это позволило бы мне получить известность в местных кругах».
Чансет задумчиво кивнул. Обойдя вокруг стола, он наконец сел: «Это возможно. У меня есть акции «Котцаша» — по сути дела, тысяча акций — и я мог бы их продать за небольшую долю их номинальной стоимости».
Герсен безразлично пожал плечами: «Мне и не потребуется больше нескольких сот акций. Даже это, скорее всего, слишком много. Каков их биржевой курс?»
37
Метленским термином «эверрой» обозначается статус значительно более высокий, чем тот, который обычно ассоциируется с понятием «джентльмен». Эверрой — человек неоспоримого достоинства, обязательный и пунктуальный, принадлежащий к кругу избранных, пользующийся уважением в обществе и умеющий инстинктивно соблюдать все требования метленского этикета. На словах метлены поддерживают фикцию равенства между метленами любого социального ранга, в связи с чем почтительное обращение «ваше благородие» применяется практически в отношении любого уроженца планеты Метель. Фактически социальные различия между метленами носят вполне реальный характер и отражают такое множество различных факторов, нередко с трудом поддающихся определению, что их было бы невозможно перечислить в кратком примечании.
Следует отметить, между прочим, что метлены необычайно чувствительны к осмеянию и унижению — до такой степени, что эта чувствительность кодифицирована в их гражданском и уголовном законодательствах.