Страница 11 из 14
Может быть, прекратить публикацию объявления, махнуть рукой на работу частного детектива и жить, как живут другие пенсионеры? Ходить по врачам, сидеть в очередях, в свободное от посещения поликлиники время клеить модельки танков и самоходных артиллерийских установок, смотреть телевизор…
Василий Макарович снова вздохнул. Такая перспектива его совершенно не вдохновляла. Ему хотелось работать, чувствовать себя нужным людям…
И тут в прихожей заливисто и полнозвучно раскатился дверной звонок.
Куликов вздрогнул от неожиданности, выбрался из-за стола и проследовал в прихожую.
Здесь он припал к дверному глазку, чтобы разглядеть посетителя. Точнее, посетителей.
На площадке перед его дверью переминались двое здоровенных громил с самыми подозрительными физиономиями.
Впрочем, линза глазка так искажала человеческую внешность, что даже пожилая безобидная дворничиха тетя Фрося превращалась в матерую уголовницу, не говоря уже о бывших коллегах по работе в милиции, которых вполне можно было принять за лидеров организованной преступности или закоренелых террористов.
– Кто? – коротко осведомился Куликов.
– Частный детектив здесь живет? – спросил один из посетителей, приблизив лицо к глазку. Дядя Вася разглядел густые сросшиеся брови, низкий лоб и обломанные уши боксера.
– Допустим, – ответил Василий Макарович уклончиво.
– Так мы по объявлению. Хотим тебе, дядя, серьезное дело поручить. Серьезное дело с серьезной оплатой.
Василий Макарович оживился.
Может быть, его мечта осуществится и ему действительно поручат настоящее расследование? Во всяком случае, этот угрюмый посетитель нисколько не похож на ревнивого мужа, собирающегося нанять детектива для слежки за неверной женой или подругой. Хотя бы потому, что ревнивые мужья не ходят по двое. Ревность – чувство сугубо интимное и индивидуальное.
– Ну что, дядя, откроешь или так и будем через дверь базарить? – процедил бровастый.
Василий Макарович щелкнул замком и открыл дверь.
Посетители протиснулись в прихожую, где сразу же стало тесно.
При непосредственном контакте они выглядели не намного лучше, чем через глазок.
Первый, со сросшимися бровями и низким лбом, был самый настоящий громила-уголовник. Правда, второй был малость поприличнее – широкоплечий парень с наголо выбритой головой и черным чемоданчиком в руке. Однако его маленькие холодные глазки смотрели на Василия Макаровича с каким-то нехорошим выражением, с тем чисто профессиональным интересом, с каким мясник смотрит на барана или теленка.
– Проходите… – неуверенно протянул дядя Вася. – Тапочки можете не надевать…
– А мы и не собирались, – отозвался бровастый и обменялся со своим напарником насмешливым взглядом. – Правда, Гоша?
Тот ничего не ответил, только зыркнул неприветливо.
Василий Макарович неохотно повернулся к посетителям спиной и шагнул в сторону кабинета…
И тут же коридор покачнулся перед его глазами, а в затылок уперлось что-то холодное и твердое.
– Шагай, дядя, куда собирался! – прошипел ему в ухо бровастый. – И смотри, без фокусов и без шума, а то придется твои мозги с обоев соскребать!
– Вы что, ребята, – забормотал Куликов. – Вы меня с кем-то перепутали! Думаете, у меня денег много? Да я нищий пенсионер… у меня в холодильнике и то пусто!
– Нас твои гроши не интересуют! – Бровастый повысил голос. – Говорят тебе – шевели копытами, а то рассержусь!
Василий Макарович послушно двинулся вперед и свернул в свой кабинет. При этом он тоскливо думал, что вряд ли ему светит стоящее расследование.
Бандит толкнул его на узкую кушетку и переглянулся со своим напарником. Тот положил на стол черный чемоданчик, открыл его, достал шприц и ампулу с какой-то золотистой жидкостью.
Наполнив жидкостью шприц, он взглянул через нее на свет, пощелкал ногтем, выпустил излишки жидкости и шагнул к кушетке.
– Не бойся, дядя, больно не будет! – пообещал бровастый. – Гоша у нас парень умелый! Верно я говорю, Гоша?
– Конечно, не будет! – отозвался бритый, наклоняясь над дядей Васей и аккуратно закатывая его рукав. – Он просто заснет и не проснется… а вскрытие покажет внезапную остановку сердца, очень даже натурально в его возрасте…
Василий Макарович в ужасе вырвал руку и попытался вскочить с кушетки.
– Лежи, сучок! – рявкнул на него бровастый, хватая его за шею. – Лежи, а то хуже будет!
– Куда уж хуже… – пропыхтел дядя Вася, выдираясь. – Вы, ребята, меня точно с кем-то перепутали…
– Давай, Гоша, коли! – прошипел бровастый бандит, одной рукой сдавливая шею Василия Макаровича, а другой прижимая к краю кушетки его руку с закатанным рукавом. – Мне его пургу слушать надоело! Коли, пока держу!
Шприц приблизился к руке, игла коснулась кожи…
В это мгновение в коридоре послышался нарастающий звук, вроде того, какой издает, приближаясь к станции, тяжелогруженый товарный состав. Дверь комнаты распахнулась, и в нее ворвалось что-то огромное, стремительное, песочно-желтое. Бритоголовый бандит отлетел в сторону и рухнул на пол – так падает на мерзлую землю подрубленный под самый корень ствол корабельной сосны. Шприц с подозрительной золотистой жидкостью вылетел из его руки и, как дротик в игре дартс, вонзился в ножку письменного стола. Второй злодей, с низким лбом и густыми сросшимися бровями, отлетел в другую сторону и мягко приземлился на пятую точку. Сверху на него обрушился огромный золотистый зверь, встал на грудь лапами и оскалил внушительную клыкастую пасть.
Разумеется, это был Бонни, которого Василиса с утра пораньше привела к Василию Макаровичу. Пес капризничал и не хотел оставаться один, а ей нужно было срочно встретиться с адвокатом по жилищным вопросам.
Василий Макарович, кряхтя, поднялся с кушетки и проговорил:
– Ну, Бонни, молодец!.. Вовремя подоспел! А где же ты раньше был? Небось новости по телевизору смотрел, пока меня тут убивали?
У Бонни действительно имелось такое странное хобби – он обожал часами смотреть телевизор, причем не ток-шоу, не мексиканские сериалы и даже не программы из жизни животных, а исключительно передачи новостей.
Пес негромко рыкнул, как мощный мотор дорогого немецкого автомобиля, и бросил на дядю Васю обиженный взгляд, в котором явственно читалось:
«Ох уж эти люди! Всегда у них найдется повод для недовольства! Ведь я же пришел! А вообще, если ты недоволен, могу и уйти, а ты сам тут разбирайся…»
– Да нет, я тебе очень благодарен, – поспешил заверить дога дядя Вася. – Если бы не ты, я бы уже на том свете груши околачивал…
– Слушай, ты, мусор старый! – прохрипел придавленный к полу бандит. – Убери своего зверя!
– И не подумаю! – Василий Макарович подошел ко второму бандиту, который лежал на полу в бессознательном состоянии, стащил с тумбочки вышитую болгарским крестом салфетку, разорвал ее пополам и тщательно связал ему руки и ноги. Затем взял телефон и набрал номер родного отделения милиции.
– Константин, ты, что ли? – проговорил, узнав голос дежурного. – Это Куликов Василий… ну да, он самый! Тут ко мне какие-то ханурики вломились… ну, я с ними сам справился, но ты пришли кого-нибудь, чтобы оформили задержание и забрали!
– Ты, хомяк недорезанный, отпусти нас сию секунду! – прохрипел бровастый. – Отпусти, а то хуже будет!
– Отпустить? Я что, по-твоему, похож на идиота? – осведомился дядя Вася, опуская телефонную трубку на рычаг. – Бонни, ты слышал этого гаврика? Он считает, что я идиот!
Бонни наклонился еще ниже, оскалил пасть и зарычал так грозно, что бандит заметно побледнел.
– Видишь, Бонни тоже с тобой не согласен! Лучше скажи, мил-человек, кто ты такой и кто тебя прислал!..
– Разбежался! – прошипел бровастый.
– Не хочешь говорить?
Василий Макарович наклонился, выдернул из ножки стола шприц и приблизился к бандиту:
– Так, говоришь, заснешь и не проснешься? – Он поднес шприц к руке бровастого. – Остановка сердца? А что, очень натурально! Бонни тебя испугал, вот сердце и не выдержало!