Страница 5 из 17
В супермаркете она обошла все отделы, изучила, наверное, каждое наименование товаров, накупила всякой ерунды (половина покупок точно не пригодится в ближайшее время) и пустилась в обратный путь. Не торопилась. А куда, собственно, торопиться? На улице хотя бы пространство, воздух, которого не хватает в квартире, и время не ползет с черепашьей скоростью.
Бульвар пустовал, прохожие встречались редко, с неба лениво капало. Небо плакало, и Инне хотелось плакать. О, как хотелось плакать, потому что ужасно жалко себя. Чтобы отвлечься, она вполголоса бубнила в такт шагам:
– Мне… нужно… ра-ботать… Завтра… пойду… искать… А что я умею? Ни-че-го. Я ничего не умею, но хочу ра-бо-тать.
Ничего – это она загнула. Просто опыта работы нет, а высшее образование есть, как у большинства. Впрочем, о какой работе она грезит? Обстоятельства не те, чтобы начинать работать…
И вдруг звонок! Наверняка у Болотова был долгий и тяжелый разговор, поэтому не звонил, а она, глупая, невесть что думала. Инна бросила пакеты на скамью, мимо которой проходила, иначе покупки очутились бы на мокром асфальте. И сама присела на край скамьи, прошептав в трубку:
– Да, Валера?
– Инночка, прости, что не звонил так долго, но случилось непредвиденное…
О, начало – хуже некуда, Инна повесила нос:
– И что же случилось?
– Я сейчас в больнице. Теща в реанимации, ее вытаскивают с того света, мы ждем результата.
– Понимаю…
– Извини, дорогая, идет врач… Завтра утром приеду. Пока.
Ничего нового: опять уважительная причина. В сущности, она и не рассчитывала на иной результат, разве что самую малость, ну, совсем капельку…
Внезапно ее внимание привлек человек, он пересекал бульвар, шагая быстро и решительно, Инне показалось, шел по направлению к ней. Да ведь к ней! Вон слева и справа в нескольких метрах от Инны другие скамейки, а человек стремительно идет по точному курсу. Фигура незнакомая.
И что-то екнуло внутри, испуганно забилось, панически приказывая: а ну-ка, бегом отсюда! Девушка огляделась – вокруг никого. Может, человек спешит по своим делам, а Инне что-то там мерещится после новостных передач о всяческих ужасах. Однако действовать в данных обстоятельствах следует только по одному нехитрому принципу: от греха подальше.
Она подхватила сумки и двинулась вдоль бульвара. Вскоре услышала шаги сзади, оглянулась… Человек был недалеко. Может быть, ему нет никакого дела до нее, но насильники, маньяки, уроды… этого добра слишком много, чтобы устраивать здесь демонстрацию бесстрашия. Инна ускорила шаг. Но и человек сзади ускорил! А если он все же пытается догнать ее? Зачем? На всякий случай Инна побежала…
Что должна думать девушка, уверенная, что за ней бегут? Знать – это одно, видеть – совсем другое. Инна оглянулась. Нет, не ошиблась, человек сзади тоже бежал. И еще раз оглянулась… О боже, да он совсем близко. Она заметила темную куртку, капюшон и даже шарф, обмотанный вокруг горла и закрывающий нижнюю часть лица… Вот тут Инна испугалась по-настоящему, ее прошиб пот, в голову ударила кровь, в глазах пульсировали круги. И как нарочно – никого! Вымер город, что ли?
Инна бежала, оглядываясь и с каждым разом убеждаясь, что человек преследует ее. Кто он? Что хочет сделать? Строить предположения она не успевала, это потом – когда достигнет безопасного места. А вон и дом вдали, за сквером, сверкает окнами. Инна не испугалась ринуться в чащу, она знала местоположение всех деревьев и кустов, посему не ошибется, а незнакомец будет бежать на звук и кто знает – может, врежется лбом в ствол дерева?
Последний раз оглянулась Инна… Сомнения если и теплились мизерные, то рассеялись в миг – он тоже бросился в чащу за ней! Инна дунула со всех ног, больше не оглядываясь. Она неслась, ловко огибая кусты, иногда хваталась за ветки, чтобы выбраться из липких комьев земли, к сожалению, в сквере не везде посеяли травку. Наконец выскочила на асфальт почти у самого дома. Естественно, оглянулась, присматривалась к скверу, но ни человека не увидела, ни характерных для погони звуков не расслышала. Он отказался от преследования? Видимо, так. Инна с облегчением вздохнула, повернулась и… врезалась в мужскую фигуру. От ужаса девушка вскрикнула…
Доктор слишком скупо обозначил положение:
– Мне нечем вас обнадежить. Инсульт. Тяжелый. Надо ждать – это все, что могу посоветовать.
М-да, медиков в красноречии не упрекнешь. Нет, то, что плохо – Надежда Алексеевна усвоила еще дома, а насколько плохо? Доктору некогда, он перепоручил ее медсестре, которая дала команду идти за ней, сам же удалился.
– Успокойся, Надя, – утешал жену Болотов. – Вера Ефимовна жива, это уже обнадеживает.
– Всего несколько фраз… – хлюпала она носом. – Коротких. Неужели нельзя чуточку больше дать информации родным людям, которые сами близки к сердечному приступу? Хотя бы сказать, какие нужны лекарства, есть же суперсовременные препараты, мы в состоянии приобрести… Или какое следует организовать питание… уход…
– Тише, Нюша. Могло ведь быть хуже.
– Совершенно верно, могло, – подключилась медсестра, бодро шагая впереди. – Не сердитесь на доктора, у нас переполнено отделение, ему правда некогда. Знаете, я больше двадцати лет здесь работаю, могу сказать, что вас ждет, если желаете.
– Ну, ну? – подключился к диалогу Болотов.
– Ничего хорошего. Никто не знает, сколько времени ваша мать пролежала без помощи. Когда ее привезли, одежда на ней была насквозь мокрая, значит, она лежала под дождем, переохладилась. А ведь именно в первый час медицинская помощь наиболее эффективна. Препараты у нас есть, вы зря волнуетесь. Проведут обследование, тогда скажут, каких лекарств не хватает, вы приобретете. Но поймите: возраст! Сейчас все зависит от силы организма, захочет ли он жить.
Как образцовая дочь Надежда Алексеевна обожала свою мать, чего нельзя сказать о зяте – но это же классика жанра! Правда, Валерий Витальевич не то чтобы не любил тещу, точнее будет сказать, не доверял ей. Недоверие базировалось на слабой платформе: ну, воровала теща спиртное и тайком попивала – это небольшой грешок, ну, болтлива бывала, ну, немного раздражала глупыми советами. По большому счету ему и упрекнуть-то ее не в чем, а вот не питал он к ней доверия. Впрочем, было несколько эпизодов, когда теща вылезала из оболочки рафинированной барышни на выданье, перепутавшей века. Нечаянно милейшая теща перерождалась в злобную мегеру – это было что-то. Думала, никто из знакомых не видит ее, а Болотов случайно оказался вблизи. Он поразился двуликости и лицедейству тещи. Однако! Кто из нас в определенных обстоятельствах не бывал злым, несправедливым, грубым? Жену она, без сомнения, учила премудростям, почерпнутым из сериалов, Валерий Витальевич вмиг раскусывал, где жена пела под тещину дудку, ставил обеих на место. Однако в общих чертах его дом – царство мира, а по требованию – и благодати. В конце концов, теща доживала свой век в тепле, уюте и достатке с единственной дочерью и тремя внуками, имеет право на сладкую старость. Мешать не мешала – места в квартире хватит на пять тещ, стало быть, причины неприятия матери жены надуманны. Болотов попросту придирался, присвоив ей статус: посторонняя. Очень точное слово – посторонняя, именно так теща и вела себя в семье дочери, ей все пофиг, кроме собственной персоны. Удивительно эгоистичная старушка. Смерти Вере Ефимовне он, разумеется, не желал, но и переживать – не переживал за ее состояние.
На первом этаже больницы медсестра завела их в пустую, если не считать пары стульев, комнату с окошком. Пожилая женщина в белом халате и небрежно повязанном платке на голове выдавала вещи Веры Ефимовны, сверяясь с описью. Процедура нудная, Валерий Витальевич откровенно скучал, барабанил пальцами по подоконнику, насвистывал и получал замечания – кастеляншу (это, видимо, она) раздражал свист.
– Кукла… – назвала следующий предмет кастелянша.
– Кукла? – переспросила Надюша. – Это не наша…