Черные банкиры

Допрос Мирослава Шайбакова шел трудно. Поначалу уже пришедший в себя задержанный отвергал все обвинения и категорически отказывался отвечать на вопросы. Но когда из лаборатории Экспертно-криминалистического управления доставили подтверждение, что в шампанском, которое Грязнов слил из бокалов в две пустые бутылки, оказался растворен первитин и это же самое вещество при обыске было обнаружено в кармане арестованного, разговор пошел более предметный.

– Мирослав Демидович, где вы берете именно этот наркотик? – спросил Турецкий.

– Ну, где я могу его взять? Сам делаю, – тихо признался наконец Шайбаков.

– Ты, брат, ври да не завирайся! – резко вмешался Грязнов. – Мы знаем, что первитин изготавливался в секретных лабораториях Англии и Соединенных Штатов. Там тобой и не пахло. Какое у тебя образование?

– Среднее.

– Рассказывайте, не тяните, откуда к вам поступает наркотик? – настаивал Турецкий.

– Говорю: сам делаю. Прямо на кухне приспособился, наладил производство. Не верите, поедем ко мне домой, покажу.

– Обязательно поедем, поскольку ордер на обыск вашей квартиры вот он, у меня в кармане. Но поедем чуть позже.

– А почему ты выбрал именно этот наркотик? – спросил Грязнов.

– Первитин мощно повышает половую возбудимость. Сами видите, внешность у меня заурядная. Комплексовал по этому поводу. А мне всегда нравились красивые, стройные девушки. Так – взаимности никакой, а с первитином все легко и просто...

– Значит, ты подсыпал им в шампанское, как сегодня? – возмутился Грязнов.

– А что такого? Первитин не имеет вкуса и запаха. Повышает настроение и жизненный тонус. И никакой усталости в течение нескольких суток! Полный кайф. Трахаешься и еще хочется.

– А вас не смущает то обстоятельство, что девушки по вашей воле становятся наркоманками? В психоневрологической клинике в настоящее время находятся уже три ваших жертвы. Возможно, за последние сутки их количество увеличилось, – заявил Турецкий.

– Это не мои проблемы, – парировал Шайбаков.

– Ваши, ваши, господин Шайбаков, по статье двести двадцать восьмой Уголовного кодекса – ответственность от трех до семи лет, – объяснил Турецкий и добавил: – Владимир Козлов вам знаком?

– Да. А что?

– Откуда вы его знаете?

– Работал с ним одно время в банке, потом я ушел оттуда.

– Брал ли у вас Козлов первитин?

– Брал... один раз... недавно.

– Он сам употребляет наркотики или, как и вы, пользуется им для привлечения девиц?

– Не знаю. Это его проблемы.

– Понятно. А Марина Суркова тоже ваша клиентка?

– Да. Меня с ней, кстати, познакомил Козлов. Она дважды брала у меня первитин. От головной боли, – усмехнулся он.

– Скажите, Шайбаков, никак в толк не возьму, почему у вашего первитина такой необычный, шокирующий эффект? Ваши клиентки прошлой ночью бегали по Москве голыми и с безумными глазами. Их пробег закончился с нашей помощью в психоневрологической клинике. Объясните, что вы туда добавляете?

По лицу Шайбакова пробежала тень самодовольства, которое он поспешил погасить, и с унылой миной стал рассказывать:

– В первитин я добавляю препарат для анестезии, то есть с совершенно противоположным действием. Ну а пропорцию выбрал опытным путем. Вон, у вас есть образец, можете сами попробовать на девицах. Для них – такой кайф! На все способны! Еще и благодарить будут, – победно заключил Шайбаков, уже не скрывая гордости.

– Это мы уже видели, – процедил сквозь зубы Грязнов.

Турецкий поднял трубку телефона, набрал номер дежурного врача клиники, в которой размещалась Суркова и две девушки, взятые на Красной площади. Когда там отозвались, он представился, спросил о состоянии пациенток.

– Суркова отпущена на похороны сестры, она чувствует себя удовлетворительно, – ответила дежурная. – А вот девушкам плохо. Мы в затруднении, не знаем, чем их лечить, как найти противоядие.

– Все понятно. Спасибо за информацию.

– Что они сказали? – спросил Грязнов.

– Плохи дела, врачи не знают, как вытаскивать пострадавших из их кайфа. А этот алхимик научился только убивать, спасать не умеет. Верно, Шайбаков? В общем, если случится беда с ними – понимаете? – вы будете привлечены как убийца.

Арестованный опустил голову и рассматривал мыски своих блестящих ботинок. До него, похоже, не доходило, что ему угрожает.

– А сам-то пробовал свое зелье? – спросил Грязнов.

– В очень ограниченном количестве, – пожал тот плечами.

– Накормить бы тебя до одурения, чтоб вывернуло наизнанку!

– Не кипятись, Слава. Шайбакова отправляем в следственный изолятор. Разыщем Козлова, проведем очную ставку, допросим отравленных им девиц и отправим дело в суд.

Турецкий вызвал конвой, Шайбакова увели.

Грязнов вздохнул с облегчением:

– Меня едва не стошнило от этого клопа вонючего! Скотина! Вот такого я мог бы и застрелить, рука б не дрогнула! Он же запросто всю Москву может превратить в психушку! Представляешь?!

16

Утром Турецкий пригласил к себе следователя Мосгорпрокуратуры Олега Величко, который занимался убийством Арбузова, а теперь вел еще и дело о наркотиках.

– Здравствуйте, Александр Борисович, вот и я. Меня, как я понял, снова в вашу группу включили?

– Здравствуй. Именно так. Поэтому присаживайся, рассказывай, как дела?

– Пока никак. Долгалев где-то скрывается, Козлов в Англии, словом, оба подозреваемых пока вне досягаемости.

– Олег, как только их разыщем – задержим и допросим.

– Это понятно, Александр Борисович. А как быть с депутатским иммунитетом?

– Надеюсь, решим.

В кабинет заглянул старшина-конвоир:

– Арестованный доставлен.

– Хорошо. Пусть ждет в машине. Я сейчас иду. Олег, мы с тобой сейчас поедем делать обыск в квартире Шайбакова, с нами поедет эксперт-криминалист, там будет что посмотреть.

– Ясно. – Олег быстро вышел из кабинета.

Турецкий старался не суетиться, но всякий раз, когда он отправлялся производить обыск или на какую-либо другую операцию, его охватывало странное волнение, сродни тому, которое переживают охотники перед началом гона.

Сейчас ему вспомнился недавний обыск у торговца оружием. Человек психологически не был готов к встрече с милицией, а дома хранил целый арсенал. Сначала он растерялся, а потом бросился внутрь квартиры и стал палить из пистолетов, автоматов, револьверов, из всего, что попадалось ему в руки.

Оперативникам пришлось попрятаться и выжидать. За это время подтянули к зданию пожарную машину, «скорую помощь» и отделение спецназа. Но все эти меры сами по себе ничего не решали.

Прибыл даже Меркулов и вступил в переговоры с преступником, но тот ни в какую не соглашался выходить. Тогда с другого конца города привезли его мать, которая стала на колени перед окном и умоляла сына не губить себя, так как за торговлю оружием он отсидит в тюрьме и выйдет, а если по его вине погибнут люди, то ему не миновать высшей меры. А может, и еще раньше убьют.

Нервы у всех были на пределе. Преступник грязно матерился, захлопнул окно, чтобы ничего не слышать и не видеть, с полчаса раздумывал над тем, как ему жить дальше. Потом выставил требование: вертолет и сто тысяч долларов.

Опять потянулись часы ожидания, переговоров, обещаний. Пришлось даже вызвать вертолет и броневичок из банка, чтобы создать видимость того, что все условия выполняются. Работники органов, конечно, больше всего беспокоились о жильцах жилого дома. Не ровен час, преступник взорвет квартиру! Неизвестно же, что у него там в арсенале имеется. В такой ситуации требовалась предельная осторожность.

Спустя некоторое время преступник потребовал, чтобы к нему пропустили его мать. Кто мог подумать, что именно ее злодей решил взять в заложницы.

Когда все было готово к вылету, преступник наконец вышел, прикрываясь женщиной и держа пистолет у ее виска. Она была бледна, но держалась уверенно и спокойно. Вместе они подошли к вертолету через коридор, созданный спецназовцами.