Американский синдром

И второй час наводили на него камеры и объективы кино- и фотоаппаратов операторы телевидения и кино, репортеры, просто любопытные. Перед госпиталем собралась огромная толпа.

Комментаторы, сменяясь, вели репортаж:

— Итак, после рекламы патрона, производителя чудесных таблеток «Дристан», мы продолжаем нашу передачу. Родней Мэрфи все еще находится на краю гибели. Полицейский офицер Бад Кейстон занимает его разговором, стремясь отвлечь от ужасного намерения. Вызванный на место происшествия католический священник госпиталя напрасно пытался отговорить Роднея Мэрфи от самоубийства. Мэрфи заявил ему: «Я и раньше исповедовался перед вами, отче, а теперь хочу, чтобы все знали, что я великий грешник и не имею права долее жить. С «зелеными беретами» я перебил много вьетнамских мирных жителей. Поначалу это мало меня беспокоило — ведь я, как и дружки мои, лишь выполнял приказ: шла война. Казалось, война все спишет. Сомнения глушил бурбонским. Но потом, когда вернулся на родину, я увидел, что на меня смотрят как на злодея, а не героя. Я крепко задумался и во сне стал все чаще видеть трехлетнюю вьетнамскую девочку, свою первую жертву. Мы громили деревню какого-то горного племени, я кинул гранату в лачугу, ворвался в нее, а там лежала, корчилась, умирая в страшных муках, эта девочка, изрешеченная осколками моей гранаты. А никаких вьетконговцев там и в помине не было… Вот я и решил покаяться публично, перед всем миром, в надежде, что это принесет хоть какую-то пользу. Ведь у меня растут две дочери, и я не хочу, чтобы их убила война!..»

— Самоубийство путем прыжка с многоэтажного здания, — продолжал комментатор, — типично американское самоубийство. У нас чаще убивают себя, чем других, стреляются, вешаются, отравляются газом, режутся и закалываются, принимают яды. Мы установили мировые рекорды по прыжкам под машины и под поезда метро, а в годы «великой депрессии» и по прыжкам с небоскребов… Сейчас вы видите: лечащий врач Мэрфи, психиатр, протягивает кандидату в самоубийцы термос с горячим кофе и сэндвич. Что скажет Родней Мэрфи, еще одна жертва «вьетнамского синдрома»?

— Спасибо! Спасибо за заботу! Но мне захочется в одно место, а я не могу с места сойти, так что спасибо, не надо!..

Полицейский протянул ему телефонный аппарат:

— С вами, мистер Мэрфи, желает поговорить ваша жена. Мы подсоединили удлинитель. И дочери ваши хотят поговорить с вами…

— Я уже мысленно простился с ними, — отвечал Мэрфи. — Скажите им, чтобы они молились за души тех, кого я убил во Вьетнаме, за душу той девочки… И вот что: скажите этим пожарникам внизу, чтобы они не растягивали сеть, не то я сейчас прыгну…

Пожарников убрали. В толпе какие-то парни кричали, задирая головы:

— Давай, парень, не тяни резину! Не томи нас! Что нам, целый день здесь торчать, что ли?! Прыгай давай!..

В толпе заключали пари: прыгнет или не прыгнет.

— Десять долларов против пятерки, что он просидит там еще больше часа!..

Психиатру срочно доставили из библиотеки заказанную им книгу Глэнвилла Уильямса «Святость жизни и уголовное право». Он передал ее своему пациенту на карнизе.

— Прошу вас, прочитайте, ради бога, эту главу. Это гимн во славу жизни…

— Я не верю вашим книжкам, — решительно отмахнулся Мэрфи.

— Дорогие телезрители! — продолжал комментатор. — Я не теряю надежды на счастливый исход… Хотя за год у нас накладывают на себя руки около тридцати тысяч человек, что составляет примерно около тринадцати процентов всей смертности в стране, вспомним, что более ста тысяч попыток остаются безуспешными, незаконченными, неизвестными… Демонстративное, публичное прощание с жизнью на карнизе многоэтажного здания — типично американская форма самоубийства. Родней Мэрфи, американский ветеран войны во Вьетнаме, сидит на карнизе и гадает, прыгнуть или не прыгнуть. Сейчас, после краха американской авантюры с «зелеными и черными беретами» в иранской пустыне, сейчас, после недавней ложной атомной тревоги, поставившей мир на грань ядерной войны, сейчас, в канун президентских выборов и роковых решений, вся Америка в сей тридцать пятый год после рождения атомного оружия встала перед выбором: быть или не быть… Но я верю: подлинное мужество не в том, чтобы покончить с собой, со страной, со всем светом. Мужество настоящее в том, чтобы жить и бороться за жизнь…

Грант медленно оглядел сидевших рядом арестантов. Тупые, пустые морды. Горькие складки борозд и морщин. Поблекшие, потухшие глаза. Глаза мертвецов, ходячих покойников. Но были лица живые, встревоженные, озаренные мыслью.

Через каждые четверть часа телевидение передавало торговую рекламу. Арестанты ворчали: а вдруг Родней как раз и сиганет со своего карниза! Ничего, покажут повторно, как особо острый момент в футбольном или бейсбольном матче…

Шли часы. В тюрьме пообедали, поужинали. А Родней Мэрфи все торчал на карнизе. Вечером, когда пошел четырнадцатый час сидения, его осветили мощными прожекторами. Толпа не расходилась.

— Эй, Родней! — орали парни в толпе. — Эй, Форрестол! Прыгай давай!..

Грант вернулся в камеру, написал концовку. А бывший «зеленый берет» все сидел на карнизе четырнадцатого этажа «психушки», на виду у всей Америки.

«ДОКТОР СМЕРТИ» СНОВА СРЕДИ НАС!

Да, Мак-Дональд и его защитники и не думали сдаваться, бросать, как говорится, полотенце на ринг. 11 августа 1980 года журнал «Тайм» поместил заметку под двойным заголовком:

ФАТАЛЬНОЕ ПРОМЕДЛЕНИЕ

Бывший «зеленый берет» выигрывает апелляцию!

Сообщалось, что апелляционный суд США в Ричмонде, штат Вирджиния, двумя голосами против одного отменил приговор суда в Роли над Мак-Дональдом на том основании, что десятилетние проволочки лишили преступника конституционного права на скорый суд. Тесть Мак-Дональда Кассаб с негодованием заявил печати: «Неужели мы должны выпустить на волю тройного убийцу только потому, что его недостаточно быстро осудили?!» В гневе и отчаянии он пригрозил, что ему «придется взять правосудие в свои руки». В упорстве Альфреду Кассабу отказать нельзя: хлопоча о возобновлении дела против своего зятя, он в свое время посетил всех 535 членов конгресса США!

Слово теперь за министерством юстиции и за Верховным судом США.

Заметка в «Тайме» была напечатана под рубрикой «ЗАКОН». Да, таков закон в Америке.

22 августа, окруженный преданными друзьями и целым отрядом экс-зеленоберетчиков, Мак-Дональд вернулся в свою роскошную квартиру, к своему «ситроену-мазератти», к своей мотояхте «Реанимация» и в свою реанимацию клиники святой Марии. Друзьям он показал, вспомнив угрозы араба Кассаба, бывшего своего тестя, внушительного вида «магнум» 44-го калибра, стреляющего с непревзойденной для американского ручного огнестрельного оружия убойной силой, и… «кабар» — кинжал «зеленого берета», дорогой ему сувенир вьетнамской войны. Шампанское в самых больших бутылках текло рекой, и пена его была белой, как пена тихоокеанского прибоя под окнами. Его снимали со всех сторон, и он фотографировался с широкой белозубой улыбкой и показывал всей Америке в знак победы и торжества два растопыренных пальца. Со стен улыбались бесчисленные фотографии Колетт, Кимми, Кристи. За их улыбками он не видел, не хотел видеть застывшего предсмертного оскала. Пусть мертвецы хоронят своих мертвецов.

А Кассаб, араб Кассаб, как он потом признался прессе, и не думал убивать убийцу, потому что «не хотел уподобиться убийце». Он хотел только нагнать на Мак-Дональда страх божий и с еще большим пылом добивался справедливости законным путем.

«СОВЕТУЮ ВАМ БОЛЬШЕ НЕ ПОПАДАТЬСЯ МНЕ НА ГЛАЗА!»

Большое жюри постановило предать Джона Гранта суду.

Чем ближе надвигались президентские выборы, тем отчетливее сознавал Грант, что исход его дела в высшем суде находится, как ни странно, в прямой зависимости от исхода этих выборов. Недаром говорится, что в Соединенных Штатах столько судебных систем, сколько штатов. Плюс округ Колумбия со своей уникальной судебной системой, зиждущейся на положениях раздела третьего статьи четвертой конституции США, согласно которому суды в этом округе создает конгресс США, действующий в данном случае не как главный законодательный орган страны, а как местная легислатура. Судьи все назначаются президентом США «по совету и согласию» сената, а это значит, что суды целиком и полностью находятся во власти администрации и политиков Капитолия и всё в них зависит от политической конъюнктуры, а та, в свою очередь, зависела от того, кто победит на выборах в президенты.