Страница 6 из 11
– Тогда заберу Лешку из Москвы. Нечего ему в динамовском дубле болтаться.
Через неделю я подписал с «Зарей» контракт. За меня и Кормильцева клуб расплатился с барнаульским «Динамо» двумя вагонами угля. В те годы бартер никого не удивлял. Футболистов выменивали на комбайны, автобусы, видеомагнитофоны, микроволновки и даже мешки сахара.
Ленинск-Кузнецкий – крохотный шахтерский городок. Серый, пыльный, мрачноватый. Единственная отдушина – футбол. Шеститысячник на матчах «Зари» был всегда битком.
К тому же дома очки мы практически не теряли. Играли в веселый, комбинационный футбол, заточенный на атаку, короткий пас, забегания, стеночки. За это «Зарю» прозвали сибирским «Спартаком». Правда, на выезде вся наша прыть куда-то пропадала. Пока пытались плести романтичные кружева, соперник мог смять, затоптать, задавить. Апофеоз – поражение в Санкт-Петербурге от «Локомотива» в июне 1996-го. 0:9!!!
Еще хорошо, что Андрей Рындин пенальти взял, а то счет был бы двузначный. Вышел он на замену после того, как основной вратарь «Зари» Андрей Морев, пропустив за полчаса пять голов, психанул и убежал в раздевалку. В той игре семь мячей забил Варлам Киласония. Один – Дима Сенников, будущий мой приятель по московскому «Локомотиву». Но самым комичным получился девятый гол.
Прострел с фланга, Мусин неудачно подставил ногу, и мяч прошмыгнул в сетку мимо опешившего Рындина. За воротами стоял замененный Сергей Топоров, наш лучший бомбардир. На автогол отреагировал нервным смехом. Мусин чуть с кулаками на него не кинулся.
Домой возвращались с транзитной посадкой в Челябинске. Попали в жуткую грозу. Минут двадцать самолет так швыряло из стороны в сторону, что, казалось, наступает конец света. Обычно стюардессы ходят по салону, успокаивают пассажиров. А тут сами с белыми лицами вжались в кресла, пристегнулись ремнями. Чтоб не слышать криков, я надел наушники, включил плеер, закрыл глаза. Приземлились с четвертой попытки. Возможно, такое испытание нам послали сверху за бездарную игру.
После этого я долго боялся летать. Дрожь била, когда самолет заходил на посадку. Слава богу, приключений в воздухе больше не случалось. А «Заря», несмотря на унизительный разгром, обогнала «Локомотив» в таблице и финишировала на шестом месте. Клубный рекорд!
Васютину, создавшему команду на базе училища олимпийского резерва, конечно, льстило сравнение со «Спартаком». Принципы игры, заложенные Бесковым и Романцевым, ему близки. Футболистов со всей Сибири подбирал под этот стиль – быстрых, смышленых, техничных.
Но прежде он работал только с детскими командами. Во взрослом футболе до многих вещей доходил методом проб и ошибок. Не обучал нас тактическим премудростям, не варьировал схему, не задумывался над четкой организацией игры в обороне. Мы бесшабашно неслись вперед, полные задора и огня, на радость себе да болельщикам.
Установка выглядела примерно так. Сергей Николаевич на макете хаотично двигал фишки: «Справа втроем устроили клубок, комбинашку разыграли. Переместились налево, сплели кружева. К воротам приблизились – и ударом завершили». При этом психолог он уникальный. Мотивировать умел как никто, до мурашек пробирало!
В автобусе по дороге на игру включал на полную песню «Комбат». Мыслил образно, аллегориями. Однажды в раздевалке услышали: «Если рота солдат идет по мосту в ногу – мост рухнет. Вот и мы на поле должны быть единым целым – тогда противник не устоит!»
В другой раз сообщил: «Представьте, что вы укрыты одним одеялом. Если кто-то потянет на себя, товарищ с краю замерзнет. Отсюда вывод – не отделяйтесь от коллектива, не злоупотребляйте индивидуальной игрой…»
Убеждал, что мы нередко проигрываем еще до матча из-за страха перед громкими именами соперника. Тоже иллюстрировал примером: «Вы легко пройдете по дощечке, которая лежит на земле. Когда положите ее между крышами девятиэтажных домов – ужас сковывает, ножки дрожат. Так опустите дощечку на землю! Избавьтесь от тревожных мыслей!»
Этот совет пригодился на чемпионате Европы-2004, когда я выводил сборную России на стартовый матч с Испанией. Рядом в подтрибунном помещении с капитанской повязкой стоял Рауль. Знаменитый форвард, которого прежде видел исключительно по телевизору. И вот сейчас буду играть против него… Дощечка в голове взлетела до девятого этажа. Но вспомнил Васютина – и волнение ушло.
На сборах дополнительным стимулом для нас было его ноу-хау – баллы. Начислялись после каждой тренировки тем, кто лучше выполнял упражнения, побеждал в двусторонке. Плюс за контрольные матчи – в зависимости от результата и проведенных на поле минут. К концу сбора вывешивалась таблица. Первой пятерке выплачивали по сто долларов. Второй – по пятьдесят.
Завершался сбор неизменно банкетом. Отпахав на последней тренировке, загружались в автобус. Васютин брал микрофон, произносил вкрадчиво: «Ребятки, сейчас в гостинице тщательно промываемся, надеваем чистые вещи и отправляемся в ресторан. Едим шашлык, запивая качественным вином».
Что такое качественное вино, я узнал лишь в Бордо. Вот там вкусил все его прелести. Сочетания белого – с устрицами, креветками. Или красного – с мясом, сыром. Пока играл в России, от гастрономических изысков был далек. Крепленое от сухого с трудом отличал. Да и вообще алкоголь не употреблял. Режимил.
В «Заре» же некоторые могли погулять. Сначала на банкете отрывались, потом дома, когда команду распускали на три-четыре дня. Васютин объяснял, что после нагрузок на сборе нужна пауза – тогда будет эффект суперкомпенсации. Мы смеялись – суперкомпенсация у каждого своя. У кого-то наступала уже в Duty Free. Сергей Николаевич смотрел на это сквозь пальцы.
Он умел не только мотивировать, но и сплотить команду. Мы устраивали пикники, шутливые капустники на сцене училища олимпийского резерва. Сергей Николаевич приглашал игроков домой с женами, детьми. Васютин-то жил один, готовила и помогала накрывать на стол соседка. Слушали музыку. Диски мне дарил. У него великолепная коллекция – рок, классика, джаз. «Личность игрока формируется за футбольным полем», – назидательно поднимал палец Васютин.
Музыкальным вкусом я обязан ему и брату. В конце 80-х из каждого утюга гремели «Ласковый май» и «Мираж», Майкл Джексон и Modern Talking. А Женя, ездивший за границу с московским «Динамо», привозил записи Led Zeppelin, Deep Purple, Pink Fold, The Doors. Я слушал их на двухкассетнике, не подозревая о существовании высококачественной акустики, мощных колонок. Все это впервые увидел у Васютина.
Сергей Николаевич трепетно относился к музыке, ценил хороший звук. И я загорелся идеей приобрести акустическую систему класса High End.
«Заря» на сборы всегда летала через Москву. В свободное время многие ребята ездили закупаться на вещевой рынок ЦСКА. А я – по музыкальным магазинам. В центр или на Горбушку. Компанию мне составляли патлатые друзья, такие же любители рока – Вася Янотовский, Женя Бурдинский, Саша Кутилин и Леня Холкин.
В магазине «Союз» на Старом Арбате заприметил то, что нужно. Два усилительных блока, предварительный и оконечный, процессор, гигантские колонки, деку… Акустика фирмы Thiel, «железо» – Meridian. Пусть не новое, зато самое лучшее, что можно было найти на тот момент в России. Цена заоблачная – шесть с половиной тысяч долларов!
Зарплата и премиальные в «Заре» были небольшие. Копил целый год, отказывая себе во всем. Я был одержим этой идеей. Каждый раз, приезжая в Москву, мчался на Арбат. Для прослушивания аппаратуры в магазине отвели отдельный уголок за драповыми шторами. Там я пропадал часами. Чувствовал себя, как в фильме «Зимний вечер в Гаграх» герой Евстигнеева, присмотревший в комиссионке диван мечты.
Наконец купил. Вся команда помогала грузить в самолет аппаратуру весом под сто килограммов. В Ленинск-Кузнецком она занимала полквартиры. Это не смущало, потому что там долго не было ничего, кроме нее и дивана. Уже дома, прибавив громкость, обнаружил дефект в колонке – хрипел диффузор. Новый пришлось заказывать в Америке.