Ангел (ЛП)

Качая головой, Сюзанна вытащила последнюю коробку, эта была красной, и перевернула открытку.

Meine andere Geschenk wird nicht in einer Box passen. AABYE

Боже, со сколькими языками ей придется иметь дело сегодня ночью? Закатив глаза от отчаяния, Сюзанна вытащила блокнот и скопировала слова. По крайней мере, этот язык она распознала как немецкий. И по какой-то причине последнее слово, AABYE, зазвенело колокольчиком, привлекая внимание. Девушка порылась в памяти, пытаясь понять, что же казалось таким знакомым, но ничего не нашла. Засунув блокнот в сумочку, она еще раз посветила фонариком на стол перед нею.

На столе Сюзанна нашла еще одну вещь, привлекающую внимание – фотографию. Она смотрела на фотокарточку на несколько минут. Молодая девушка всего семнадцати или восемнадцати лет – безумно напоминающая Отца Стернса – светлые волосы, серые глаза, необычайно красивая. Сюзанна вытащила фотографию из рамки и перевернула. Jeg elsker dig, Onkel Søren. Kom og besøg snart, Laila, гласила надпись. Опять скандинавские слова. Сюзанна вытащила блокнот  и тщательно переписала каждое слово. Девушка спросила себя, не смотрела ли она сейчас на дочь Отца Сорена. Стал ли он отцом девочки во время служения в церкви? Может быть, это было причиной анонимного факса и загадочной сноски «возможный конфликт интересов»?

Это казалось маловероятным. В конце концов, если у него и была любящая дочка, вряд ли бы кто-то настолько умный и сообразительный как Отец Стернс выставил бы фотографию со своим ребенком на стол. Сюзанна покачала головой в разочаровании. Она надеялась на ответы. Но все, что она получила, это еще больше вопросов.

Так тихо, как только могла, Сюзанна выбралась из офиса Отца Стернса и вернулась в коридор. По какой-то причине ноги несли ее обратно в святилище, а не к автомобилю. Информация Патрика от шерифа Уэйкфилда указывала, что Микаэль Димир совершил попытку самоубийства в святилище Пресвятого Сердца. Попытка убить себя была последним криком о помощи. Неважно, что повлияло на мальчика, что-то в Сюзанне хотело, чтобы он знал, она услышала этот крик.

Сюзанна нашла двери, ведущие из притвора  в святилище. Приоткрыв тяжелую деревянную дверь, она проскользнула внутрь. На входе девушка увидела, что кто-то оставил зажженные свечи у алтаря. Она замерла, когда ее взгляд остановился на ближней свече. Обугленный фитиль только начинал чернеть. За спиной она услышала звук приближающихся шагов.

Она была не одна.

* * *

Микаэль бросил последний взгляд на Гриффина, прежде чем покинуть спальню. Гриффин подмигнул парню, и крошечная часть его хотела остаться и продолжить разговор. Но он знал, что хотел провести ночь с Норой, более того он в этом нуждался. Просто, наверное, хотел, чтобы Гриффин был там, вместе с ним.

По какой-то причине, Микаэль предположил, что проведет ночь с Норой в ее комнате. Но дворецкий Гриффина повел его в комнату в конце коридора вместо того, чтобы отправиться по лестнице наверх на третий этаж.

Дворецкий остановился у двери, вежливо кивнул Микаэлю и пошел прочь. Парень сделал глубокий вдох, повернул ручку двери и вошел в комнату.

Твою мать, подумал он, пока его глаза пытались охватить окружающую обстановку. Он видел много комнат в доме Гриффина в последнее время. Каждая из них подходила Гриффину - лощеная и современная, минималистичная, наполненная художеством и сексом. Но эта комната, казалось, существовала в средневековом европейском замке. Мягкие восточные ковры покрывали каменный пол. Свечи горели на каждой горизонтальной поверхности и несколько поленьев тлели в большом камине. В середине комнаты стояла большая кровать, из кованого железа, очень похожая на ту, на которой он потерял свою девственность.

Но где Нора?

- Довольно неплохо для подземелья, верно? - раздался голос Норы у него за спиной.

Микаэль напрягся, не зная, что ему делать. Можно ли ему говорить? Двигаться? Он решил, лучше застыть на месте и не разговаривать, пока Нора не позволит ему.

- Подземелье Гриффина в Восьмом Круге более стильное. Думаю, ему хотелось что-то совершенно отличное от того для своего дома. Нравится? Я разрешаю тебе отвечать.

- Да, мэм. Очень красиво, - сказал Микаэль, услышав дрожь в своем голосе.

Чувствуя присутствие Норы прямо у него за спиной, Микаэль быстро вдохнул.

- Так же как и ты, - сказала она, дунув в его ухо.

Нора встала перед ним, и зрачки Микаэля расширились. Нора стала выше... намного. Их глаза были практически на одном уровне, Сатерлин отступила и вышла в центр комнаты. Парень посмотрел вниз и увидел на ней высоченные сапоги до бедер с убийственно-высокими шпильками. Глаза стремительно скользили от ног к лицу -  красные кожаные сапоги, зашнурованные сзади, голые бедра, красная кожаная юбка, черно-красный корсет... Нора пальцем поманила парня к себе.

Он едва мог чувствовать ноги, подходя к ней. Вдруг комната и ее красота отошли на второй план, и все, что он мог видеть... Нора и вздымающаяся грудь над полосатым корсетом... Нора и сильно подведенные черной подводкой глаза, делающие ее похожей на Клеопатру... Нора и ее волосы, вьющиеся буйными локонами вниз по спине... Нора и черные перчатки без пальцев, как те, которые были на ней в ночь, когда он потерял девственность. Микаэль не мог дождаться, когда, наконец, снова почувствует ее мягкую податливую кожу.

Когда он подошел к Норе, она подняла руку к его шее и мягко распустила волосы, связанные в хвост, медленно и осторожно проводя по ним пальцами.

- Я прочитала твой список ограничений, Ангел, - сказала она, когда он закрыл глаза. Если бы он был котом, то наверняка бы замурлыкал. - Я нахожу его интересным. Тебе нравится боль, не так ли?

- Да, мэм, - выдохнул Микаэль.

- Боль заставляет тебя чувствовать себя лучше, не так ли? - спросил Нора, ее голос был негромким и гипнотизирующим. - Это как белый шум... успокаивающий, усыпляющий, он блокирует настоящую боль, плохие мысли, то, чего ты не хочешь. Верно?

Глаза Микаэля открылись.

- Да. Именно, мэм. Как…

- Ты не первый мой мазохист, Ангел.

Микаэль тихо рассмеялся. Гриффин рассказывал ему о сотнях клиентов в те времена, когда она была Госпожой, они платили ей тысячи долларов за это. Естественно, он не был ее первым мазохистом. Просто глядя на нее, чувствуя, что попал под ее чары, он мог бы легко понять людей, продавших души за одну только возможность поцеловать носок ее сапога.

Пальцы Норы нашли тугой узелок нервов на его шее, там, где он был напряжен больше всего. Микаэль наклонил голову, давая лучший доступ к месту стресса.

- Я думаю, что, - полушепотом произнесла Нора, - что изобью тебя ночью. Но не думаю, что я стану наказывать тебя или быть плохой как с большинством моих клиентов. Мне кажется, в твоей жизни уже достаточно было таких людей.

Микаэль крепко зажмурился, эти слова пробили его сердце насквозь. С той ночи, когда родители поняли, что он такое, Микаэль постоянно страдал от оскорблений - урод, ненормальный, пидор - от отца, мать же отстранилась от него. Никто больше не дотрагивался до него, не обнимал, даже не хотел говорить, кроме Отца С, и даже тот должен был держать дистанцию из-за того, что был священником. Но теперь самая сексуальная женщина в мире касалась его, говорила с ним, заставляя чувствовать себя центром мироздания.

- Спасибо, мэм, - сказал он еле слышным голосом.

Нора погладила его по лицу тыльной стороной ладони. Наклонившись, она оставила легкий поцелуй на его губах, прежде чем ее рот приблизился к его уху.

- Раздевайся, - приказала она.

Микаэль закинул руку за голову и сдернул футболку одним быстрым движением. Он расстегнул черные спортивные шорты и стянул боксеры, ногой отправляя те в угол комнаты. В ту ночь, когда он впервые увидел Нору, от нервозности парень не смог даже расстегнуть браслет на запястье, поэтому это пришлось сделать ей. Теперь же он не чувствовал такого волнения. Часы и браслеты, которые он всегда носил на людях, были сняты и брошены на пол за секунду.