Страница 25 из 45
— На сегодня, мистер Беккер, я раввин евреев Барнардс-Кроссинга. Я раввин общины, а не просто отдельного храма. Именно так я думаю о своем назначении. Раввин — не часть храмовой мебели.
— Но кантор…
— С кантором другое. Ему нужен храм или, по крайней мере, конгрегация, чтобы выполнять свои функции. Он не может петь для себя. Но это не относится к раввину. Без сомнения, если община будет увеличиваться, рано или поздно появится храм реформистов, и часть наших членов отколется от нас, чтобы присоединиться к нему. И без сомнения, у них будет раввин. Но это будет разрыв по идеологическим причинам и, следовательно, он оправдан. Их раввин будет раввином евреев-реформистов Барнардс-Кроссинга, в то время как я остаюсь раввином его консервативных евреев.
— Но конгрегации разделяются, — настаивал Беккер.
— Даже слишком часто, пожалуй. Когда раскол происходит не по идеологическим причинам, могут быть территориальные. Евреи могут переехать в другой район и основать другой храм, чтобы из нового района до места молитвы можно было добраться пешком, не нарушая шабата поездкой на машине. Это тоже было бы разумно.
Но разделение, которое вы планируете, не является ни идеологическим, ни территориальным. В новом храме у вас будут такие же евреи, как в старом, и службы будут фактически одинаковыми. На самом деле вы создаете конкурирующий храм и хотите, чтобы я стал его раввином. Нет, спасибо. При этих условиях я не остался бы и на моей нынешней работе. Храм не деловое предприятие, в котором конкуренция полезна для дела. Но в вашем храме вы будете действовать именно так и принудите Горфинкля и его группу к тому же. «Присоединяйтесь к нашему храму — у нас есть кондиционер, и стулья мягче. У нашего кантора лучше голос, а наш рабби произносит более короткие и остроумные проповеди. Проведите вашу бар-мицву или вашу свадьбу в нашем зале! Мы даем премиальные марки».
— Но послушайте, рабби…
— Мистер Пафф не нуждается во мне. Храм не нуждается в раввине, а раввин не нуждается в храме. Функции раввина в храме — вести молитву и читать проповеди — наименьшая часть его обязанностей. Первое может выполнять любой тринадцатилетний мальчик, а второе — разве это главным образом не средство, чтобы разрядить однообразие и скуку службы? Нет, мистер Беккер, я вовсе не намерен служить дополнительной приманкой для нового храма.
— Но если Горфинкль сумеет добиться вашего увольнения…
Рабби с немым вопросом посмотрел на Вассермана.
Старик развел руками.
— В этом мире, рабби, в первую очередь вы должны зарабатывать на жизнь. И Пафф предлагает вам работу, притом за большие деньги. Хорошо, возможно, условия несовершенны. А где они совершенны? Но это средства к существованию; это парносса.
Рабби с досадой прикусил губу. Он надеялся, что хотя бы Вассерман поймет его.
— Барнардс-Кроссинг — не единственное место, где я могу зарабатывать на жизнь. Нет, мистер Вассерман, если это разделение произойдет, я не стану заключать контракт ни с группой мистера Паффа, ни с группой мистера Горфинкля. Я уеду из Барнардс-Кроссинга.
Глава XXVI
По дороге из Линна назад на пикник Стюарт Горфинкль страшно злился на родителей, особенно на отца. Почему к разрешению взять машину всегда прилагаются какие-нибудь условия? Они собрались пообедать у тети Эдит — дядя вполне мог заехать за ними. Он переживал, сумели ли ребята найти какое-нибудь укрытие, когда дождь действительно пошел вовсю. А что, если на пляже молнии были такими же сильными, как на дороге в Линн?
Дождь стал слабее, и теперь просто моросило. В Тарлоу-Пойнт Стью остановил машину и побежал вниз по тропинке, добежал до сосновой рощи и увидел, что на пляже никого нет. По мусору, пустым пивным банкам и мокрым целлофановым оберткам он понял, что ребята уходили неожиданно и второпях.
Потом Стью увидел стрелку на бревне. Он осторожно подошел к дому и поднялся по задней лестнице. Приложив ухо к двери, он старательно прислушался, но ничего не услышал. Затем обошел вокруг дома, подошел к передней двери и снова стал слушать, потом попробовал неуверенно постучать. Он ждал, прислушиваясь, и на этот раз ему показалось, что он что-то услышал. Он постучал громче и позвал:
— Это я, Стью. Эй, детки, вы там?
Дверь тут же распахнулась, и все столпились в дверном проеме.
— Ну и заставили вы меня тут походить.
— Мы думали, что ты не вернешься. Мы нарисовали помадой стрелку. Ты ее увидел?
— Как вы вошли? Дверь была открыта?
— He-а, мы забрались через окно сзади.
— Ну все, надо сматываться, — сказал Стью. — Здесь ездит патрульная машина, и они проверяют нежилые дома. У них есть список.
Они набились в машину, и Стью включил зажигание.
С заднего сиденья его окликнул Адам Зусман:
— Послушай, а как с Музом?
— А что с ним?
— Он там. Напился до потери сознания, пришлось уложить его в постель.
— Лучше бы его забрать. Мы не можем оставить его так.
— Здесь нет места для него, особенно в таком состоянии.
— Его не приглашали на эту вечеринку.
— Да, но он выручил нас в грозу.
— Я хочу домой, — запричитала одна из девочек. — Родители будут ужасно волноваться.
— Поехали, Стью, — сказал Билл Джейкобс. — Позже можем вернуться и забрать его.
Последней Стью и Билл Джейкобс отвезли Диди; Алан Дженкинс был с ними, потому что его мотоцикл остался в гараже Эпштейнов. Когда они приехали, в доме было темно, а на столе в кухне Диди нашла записку от матери: «Ушли в кино — может, после выпьем где-нибудь кофе».
— Ой, ребята, хотите кофе?
— Да, я бы выпил чего-нибудь горячего, — сказал Джейкобс.
— Мне надо отваливать, — сказал Дженкинс, — но тоже, пожалуй, выпью.
— А Муз? — спросил Стью.
— С ним можно не торопиться, — сказал Джейкобс и резко рассмеялся. — Он в отрубе на несколько часов.
— Как он вливал в себя это пиво… — Стью покачал головой. — Никогда бы не подумал, что пиво так подействует на него. В школе я встречал парней, которые пили практически всю ночь…
— Это не пиво, — объяснил Билл Джейкобс, — хотя он и выпил несколько банок. Как только мы вошли в дом, он нашел бутылку виски. Он проделал с ним ту же штуку — откидывал голову назад и лил в горло. Полбутылки за пару глотков.
— Полбутылки? — изумленно сказал Стью. — Так он вырубился? Полностью? Вдребезги? И вы оставили его лежать на полу?
— На полу! — возмутился Джейкобс. — Нет, черт побери, на одной из кроватей.
— Но с пола-то, как говорят, не свалишься, — возразил Стью.
Дженкинс засмеялся, а Джейкобс мрачно сказал:
— Мы так его уложили, что он никуда не свалится.
— Там был кусок полиэтилена, — объяснил Дженкинс, — и мы его как следует спеленали.
— Точно, как пеленают младенца в одеяло, — с удовлетворением добавил Джейкобс.
Вошла Диди с кофе. Они молча пили горячий напиток, на мгновение погрузившись в собственные мысли.
Стью вдруг сказал:
— Эй, а как мы собираемся попасть внутрь? Надеюсь, нам не придется лезть через окно? Вы захлопнули дверь.
— Не беспокойся, — сказал Билл Джейкобс. — Я оставил ее на защелке.
Дженкинс поставил свою чашку и лениво поднялся.
— Я трогаюсь. Мне завтра и правда рано вставать.
— Погоди, — сказал Билл. — Стью за рулем, а я не уверен, что смогу в одиночку сладить с Музом, если он начнет выкидывать номера. Ты не поможешь?
Дженкинс улыбнулся и покачал головой.
— Не того просишь. Как по мне, он может оставаться там, пока не заплесневеет. На вашем месте, парни, я бы забыл о нем.
Когда рев мотоцикла Дженкинса затих вдалеке, Стью спросил:
— Чего он так уперся?
— Муз доставал его весь вечер, — ответила Диди. — Честно говоря, Алана я не виню.
— Что ж, мы в безвыходном положении, — сказал Джейкобс. Он подошел к окну и выглянул. — И опять пошел дождь.
Они сидели и говорили, дожидаясь, пока дождь утихнет. Время от времени кто-нибудь подходил к окну, чтобы поглядеть на залитую дождем улицу.