Страница 21 из 58
(Василий Уткин, «О чем говорят мужчины»)
Ждать всегда сложно. Особенно, когда не уверен в том, чего ждешь. А время тянется, как жевательная резинка, и бабочки все больше бесятся в животе.
Гермиона еще никогда не чувствовала себя такой дурой. То есть, наверное, никогда… Стрелка ее наручных часов предательски медленно сместилась еще на одно деление. Он не придет. Естественно, не придет! О чем она только думала! Где? Где ее хваленная гриффиндорская гордость? Вот только Гермионе начинало казаться, что ее никогда и не было. Может быть, она всегда чего-то ждала: принца на белом коне, большой и светлой любви, что он схватит ее на руки и поведет в вальсе так, что голова начнет кружиться, а потом… поцелует, и они будут жить долго и счастливо. На уровне подсознания осталась мечта - красивая, детская, но такая до безобразия нереальная, что хотелось плакать от отчаяния. А Драко показал ей то, что было на самом деле, то, чего она уже никогда не сможет изменить - грубые печати, оставленные неведомой ей войной. В ту самую секунду Гермиона поняла: она может ждать еще хоть тысячу лет, а может рискнуть и попытаться стать счастливой, просто потому, что она влюблена в Драко, не по-подростковому нежно и нерешительно, а так, как может любить сердце, ищущее, жаждущее, истосковавшееся по страсти.
Что ж? Она попыталась, можно поаплодировать себе и гордо удалиться со сцены. Некогда гордая гриффиндорка подняла наконец глаза от стрелки часов, уже пять минут как перевалившей через час дня, и собиралась уйти. Ее остановил запах сигаретного дыма.
- Привет, - хрипло проговорил Драко и попытался откашляться.
Гермиона смотрела на него, не веря глазам. От височной вены гул в ушах стоял такой, что всего остального шума она не замечала.
- Извини за опоздание. Читал книгу в библиотеке и… зачитался, - добавил он под нос. – Вот, - Малфой вытащил из-за спины ярко-красный цветок, - в качестве извинения. Я не знал, какие твои любимые, поэтому решил взять этот.
Дрожащей рукой Гермиона обхватила протянутый стебель.
- Я… вообще-то тоже не знаю, какие мои любимые. Но этот мне определенно нравится! – заверила она его.
- Отлично. Хочешь посидеть в «Трех метлах» или прогуляемся?
- Лучше прогуляемся. Свежий воздух и все такое, знаешь…
Они шли молча, пока Гермиона, наконец, не решилась начать разговор.
- Я не думала, что ты придешь, - призналась она.
- Но все-таки ждала, - ухмыльнулся Драко.
- Всегда есть маленькая вероятность даже для самого невероятного, - бодро ответила Гермиона. – Такие вещи меняют жизнь.
- Значит, ты не верила, но все же ждала? – давил он. – Ты представляешь, насколько это…
- Жалко? – Гермиона уже четко осознала, что с ним всегда нужно готовиться обороняться. – Ты хотел спросить, представляю ли я, насколько Я жалка? Так вот, представляю!
Драко сначала смотрел на нее, нахмурив брови, потом достал сигарету и собирался закурить.
- А вот теперь ты начинаешь злиться… Ведь если бы я не представляла, ты мог бы тыкнуть меня в это носом и снова быть эдаким знающим все засранцем! Но знаешь, что? Мне наплевать! Я понятия не имею, по каким сумасшедшим причинам, но ты мне нравишься, ясно?! Ты, вот такой, какой ты есть! Желчный, порою отвратительный, всегда высокомерный и колкий! А ты… определись уже, что ТЫ чувствуешь ко мне, потому что мне уже порядком надоели твои метания!
Гермиона тяжело дышала и пыталась угадать по его серым непроницаемым глазам, что он сейчас скажет.
- С чего ты взяла… что я начинаю злиться? – Драко в упор смотрел на нее.
- Я… Ты закурил. Ты куришь, только когда нервничаешь или злишься. Ну, и еще каждые три-четыре часа. Ты курил перед тем, как мы только встретились, так что… - быстро объяснила девушка, не веря, что он спросил именно про это. – И… это все, что хочешь узнать?
- Слушай… Гермиона, - сдавленно произнес Драко, - ты… Мерлиновы яйца, как это сложно! Я просто… не знаю… что сказать. Ты просто… просто обалденная! Была… Сейчас… это ты… и, в то же время, не ты. То есть, ты… ты мне… но я не привык… просто ты меня… а я всегда…
«Отличная речь! – заметил внутренний голос. – Еще с полчаса, и мы до глаголов доберемся!»
Драко был готов дать в морду самому себе. Он никак не ожидал этих слов от Грейнджер. Но еще меньше ожидал от себя, что не найдет ответа. То есть, конечно, она была права: его мотало от издевательских оскорблений по пути холодного безразличия до острого желания затащить ее в ближайшую классную комнату и заниматься там любовью, пока крики девушки не достигнут ушей озерных русалок. Но Драко никогда не приходило в голову подумать о том, чего он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочет. И даже в те короткие мгновения, когда мысль об этом проскальзывала в мозгу, он позволял ей оставаться всего лишь мыслью.
Мы не делаем того, что хотим по одной простой причине: страх. Во-первых, потому что, когда получаешь то, о чем всегда мечтал, оно, как правило, оказывается не таким уж прекрасным. Ну, не из мечты пройти через тысячу испытаний, чтобы потом угробить любовь бытом жизни! А во-вторых, когда исполнишь мечту, ради чего потом жить? Ради новой мечты? А если ее нет? Этого Драко больше всего и боялся.
- Я… наверное… ничего сейчас не смогу тебе сказать, - наконец, медленно проговорил он.
Гермиона стала уже краснее цветка, который она еще сжимала в руках. На то было три причины. Во-первых, необычно холодный октябрьский воздух пробирал до костей. Во-вторых, она так разозлилась на Драко, что хотела его ударить, но понимала, что скорее поставит синяк себе, чем ему. А в-третьих… в-третьих, ей в жизни еще не было так стыдно. Она призналась… призналась ему, а он…
- Бесчувственная скотина! – в сердцах закричала девушка. – Наверное, воспоминание о том, как умер твой отец, и вправду для тебя самое счастливое!
Цветок еще хранил человеческое тепло, когда Драко поднял его с земли через минуту после того, как Гермиона ушла. Первые в этом году снежинки таяли на ярких лепестках.
***
Драко поправил фрак. Идеально. Пылинка на левом плече. Изящно, как всегда, он смахнул ее двумя пальцами. Ну, вот, теперь можно идти.
Большой зал уже был заполнен учениками. В основном, парочки от четвертого до седьмого курсов тусовались у столов с закусками, не решаясь выйти на танцпол. Возможно, потому что играла живая, но такая непривычная мелодия вальса.
- Мистер Малфой, слава Мерлину! – к нему торопливо подошла МакГонагалл. – Наконец-то, хоть кто-то, кто умеет танцевать!
- Что, профессор? – не понял Драко. Еще этого ему не хватало!
- Идемте, мистер Малфой, идемте, - МакГонагалл потянула его за рукав в центр танцплощадки. Она кивнула профессору Флитвику, и оркестр заиграл новую мелодию.
Венский вальс. Драко не мог не узнать. На самом деле, он любил танцевать. Это разогревало мышцы и заставляло думать. Все-таки, ему нравилось, когда мозг работал. Порой даже казалось, что это может заменить ему все…
С вальсом нужно было держать ритм, но Драко легко вел профессора через весь зал, без труда избегая столкновения с обалдевшими учениками. Он даже не заметил появление еще одной пары. Просто в какой-то момент ярко-красное пятно стало то и дело попадаться на глаза.
Через три круга МакГонагалл мягко направила Драко к краю зала.
- Что-то у меня голова кружится, - призналась директор. – Спасибо, мистер Малфой. Похоже, мы все-таки достигли нужного эффекта, - она кивнула головой на десяток пар, нестройно кружащихся по залу.
Внимание Драко опять привлекло ярко-красное пятно. Она была шикарна. И похожа на принцессу. Этот сочный гриффиндорский цвет прекрасно шел к ее кремовой коже. Широкая юбка подчеркивала тоненькую талию. Каштановые волосы были выпрямлены и убраны наверх так, что только две пряди обрамляли лицо. А губы… они еще никогда не были так выразительно вишнево-красными, еще никогда ему так не хотелось их поцеловать. Но вел ее… этот чертов учителишка Трансфигурации, Алекс Как-его-там. И все-таки, Драко утешил себя тем, что танцует он лучше американца.