Страница 19 из 58
========== Глава 8, в которой Гермиона делает первый шаг ==========
«Храбрым человек бывает тогда, когда оставаться трусом значительно опаснее».
(Емельян Ярмагаев, «Приключения Питера Джойса»)
Когда делаешь то, что у тебя получается хорошо, а у других нет, удовольствие так и накрывает с головой. А если тебе это еще и нравится…
Уже второй час Гермиона и Драко безуспешно пытались создать Патронуса. На самом деле, пытался в основном он, потому что она, тщетно порывшись в голове и так и не найдя ничего подходящего (даже самые счастливые сны не сработали), сидела и наблюдала за его напрасными попытками.
Драко перебрал уже все свои воспоминания: от первой купленной метлы до группового секса, который принес ему массу незабываемых ощущений. Его бесило то, что ничего не получалось: тонкая серебристая струйка таяла, едва оторвавшись от палочки. Еще более постыдно было то, что Грейнджер видела это все. Ну, может, хоть теперь она поймет, что он не такой «крутышка», каким хочет казаться, и отстанет от него… Эй, секундочку! Он, вообще-то не этого хотел! Да, чтобы она от него отстала, но не чтобы считала его никчемным!
Нынешний хозяин кабинета Защиты от Темных Искусств, Аберфорт Дамблдор, тоже смотрел, как слизеринец стрелял холостыми, выкрикивая «Экспекто Патронум!» так, что уже голос осип. Профессор качал головой и хмурил брови, в очередной раз интересуясь, что за воспоминание выбрал Драко. Тот старался не распространяться о своей жизни и только рявкал «Это личное!».
Аберфорт вообще никаких чувств по поводу Малфоя-Младшего не испытывал по той простой причине, что никогда не имел с ним дела. Отец его был Пожирателем, да и мальчишке, вроде, нанесли Метку, но кто хорошо соображает, что творит в шестнадцать лет? Вот они с Альбусом тоже были родственниками, но это не означает их схожесть! Может, и этот юнец отличался от папаши, к тому же Поттер в последние годы хорошо о нем отзывался.
- Тебе и нужно что-то личное! – ответил после еще одной неудачной попытки Дамблдор. – Что-то, заставившее тебя чувствовать себя не так, как обычно.
- Не как обычно… - зло пробурчал Драко под нос.
Признаться честно, девяносто процентов времени своих раздумий он тратил на то, что ненавидел этот мир и то, что тот с ним сделал. Остальные десять перебирал имена своих любовниц, думая о том, хочет ли он написать кому-нибудь из них, чтобы перепихнуться еще разок.
Взгляд невольно упал на Гермиону. Уж с ней-то он хотел бы сделать это еще раз. Такая страстно извивающаяся под ним тогда и такая тихая и невинная сейчас… Он почувствовал нахлынувшую волну возбуждения и отвернулся от своих зрителей.
- Драко? – беспокойным шепотом окликнула его Гермиона.
И снова… Его имя на ее губах…
- Экспекто Патронум! – выкрикнул он.
Теплый светлый луч спрыгнул с конца палочки и, изменяя форму, поплыл по комнате. Драко просиял от восхищения. Получилось! Хоть что-то в этой гребаной жизни у него наконец-то получилось! Детский восторг затопил голову. Увы, длился он недолго, потому что вскоре Патронус начал угасать и растворился в небытие.
- Ты смог! – восторженно закричала Гермиона, соскочила с табуретки, на которой сидела, и повисла у Малфоя на шее.
Близость ее тела была до опьянения прекрасной.
«Только один раз», - зашептал внутренний голос, и Драко обвил руки вокруг ее талии и уткнулся носом в копну кучерявых волос.
Они замерли. И время вместе с ними. Кровь, отдаваясь глухим стуком в ушах, клокотала в височной вене.
- Кхе-кхе, - демонстративно закашлял профессор. – Наконец-то, хоть кто-то из вас смог что-то сделать. Какое воспоминание ты выбрал?
Драко инстинктивно отодвинулся от Гермионы. Голова не желала соображать.
«Скажи про первую метлу! Нет, это глупо, не говори! Первый перепих? Ээээ, не! С Паркинсон, это вообще за счастливое воспоминание не считается!» - запаниковал внутренний голос.
- Когда отец умер, - тихо ответил Драко каменным голосом. Бисеринка пота скатилась по виску.
Гермиона отпрянула и в ужасе закрыла рот руками. Она не проводила Драко взглядом, когда тот молча вышел из кабинета. Она не видела, с каким отвращением смотрели на него старшекурсники всех факультетов, кроме Слизерина. Она не сказала ему ни слова за ужином, только иногда поглядывала, как он с аппетитом пережевывал стейк. И все это время одна мысль рефреном прокручивалась в голове: неужели, это правда? Неужели, Драко так ненавидел отца, что самым счастливым было воспоминание о его смерти?
Гермиона не помнила своих родителей, их решили не информировать о том, что дочь стала «слегка» забывчива. В конце концов, в последнее время она не так часто их видела. По словам Гарри. Вообще, всю свою жизнь она постигала «по словам Гарри». Ей это немало надоело, возникало такое чувство, что она спрашивает о каком-то совершенно чужом ей человеке, потому что та Гермиона Грейнджер не имела ничего общего с ней по мироощущениям. Той Гермионе Грейнджер почти наверняка было наплевать на высокомерного желчного Слизеринского Принца…
Последний уже двигался прочь из Большого Зала, еще выбирая направление: спускаться в подземелья до жути не хотелось.
- Драко! – его окликнул смелый голос Гермионы.
Он знал, что мысль о нем вертится в ее маленькой прекрасной головке.
- Да, - жестко утвердительно ответил он.
- Я… ничего еще не спросила, - растерялась девушка.
- Да, прямые волосы шли тебе больше, - быстро проговорил он и изящными торопливыми шагами направился в таки подземелья, потому что только там Драко мог от нее укрыться.
Вечер прошел на удивление быстро. Все-таки, славный потомок Малфоев был счастлив, что студенты выпросили рояль в гостиную Слизерина. Мешали только восторженные шестнадцати-семнадцатилетние девицы, собравшиеся вокруг музыкального инструмента. Бледные пальцы на белых клавишах, полное игнорирование посторонних звуков и мыслей, потому что Шопеновская Фантазия требовала полной концентрации внимания. Драко не думал, какая клавиша следующая, пальцы сами вели в нужную сторону, но он слушал, каждую ноту, каждое сочетание звуков.
Гермиона сидела у входа в Слизериновские подземелья уже с два часа и все слушала, как кто-то перебирал клавиши. Логика подсказывала, что это мог быть только Драко. Во-первых, уже за полночь и остальные ученики, наверняка, разошлись по комнатам, потому что завтра, все-таки, не выходной. Во-вторых, у него были идеальные пальцы для игры на рояле: длинные и гибкие. Ей казалось, что она, может быть, тоже умеет играть. Гермиона посмотрела на свои руки: ногти характерно чуть-чуть выгнуты вверх, как у всех пианистов. Но, наверное, все же не очень хорошо, пальцы коротковаты.
От убаюкивающих звуков девушка начала медленно проваливаться в сон. Музыка стихла, и крышка рояля с негромким стуком закрылась. Гермиона встрепенулась только, когда у входа послышались шаги. Кажется, Драко отправился на свою запланированную ночную прогулку. И что он скажет, если обнаружит ее у входа? То же самое, что в прошлый раз? Только тогда у них отношения были лучше.
Она соскочила с пола и бросилась бежать по запутанным коридорам, что было мочи, хотя расслабленное тело сильно сопротивлялось. Задыхаясь, Гермиона добежала, наконец, до выхода из замка и остановилась перевести дух за статуей. Через минуту там появился Драко. Он сошел по ступеням и, вдохнув свежий воздух, направился к дереву у самого озера. Девушка опять поймала себя на мысли о том, что не может оторвать взгляд от его движений, от того, как он легко опустился у корней и уперся спиной в ствол, как вытряхнул сигарету и прикурил от палочки.
Гермиона чувствовала, как пальцы начинают коченеть. Драко, вероятно, надел что-нибудь потеплее, а вот на ней была только простая футболка с длинными рукавами и короткая юбка. Не самый удачный прикид для ночной прогулки, но она на нее и не собиралась. Тянуть дальше не имело смысла: или Гермиона, поджав хвост, уйдет, так и не узнав правды, или осмелится подойти к нему и выяснит для себя все раз и навсегда.