Хочу начать сначала

- Ну… Я просто… нашла заклинание.

- Почему ты не использовала его в школе? – теперь Драко уже не мог смотреть в никуда и поймал ее непонимающий взгляд. Такие глаза! Про цвет - все брехня. Просто карие глаза не бывают красивыми, какие бы гребаные сравнения не придумывали: «цвета корицы», «теплые шоколадные», «ореховые», «кофейно-молочные»… Но у нее… Гиппогриф его задери, дело было не в цвете! Они блестели. Счастливые? Улыбающиеся? Теплые и спокойные. Как камин. Единственное, что могло согреть его в холодных слизеринских подземельях.

- Ну… я… не помню? – Гермиона словно не была уверена в ответе.

- Мм, - промычал Драко и закивал головой, усилием отводя взгляд.

- Пока? – она мялась в дверях. – «Спроси, спроси что-нибудь еще!»

- Пока, - жестко отрезал Малфой, разворачиваясь от выхода, чтобы не видеть, как Гермиона уходит.

«Ты еще можешь догнать ее!» - закричал голос в голове у Драко, когда дверь захлопнулась за спиной, но, честно сказать, сил уже не было. Все они ушли как раз на то, чтобы сдержаться и не делать этого.

Драко достал сигарету и уже собирался закурить, но его прервал гаснущий крик. Ее. Он уже его слышал. В Мэноре. Крики, «Круцио», опять крики, слезы, кровь. Грязная.

Еще секунда сомнения, и Драко сорвался с удобного кресла. Он вылетел в коридор и увидел то, что могло бы заставить просить Герберта пульнуть заклинанием и в него. Грейнджер лежала на полу, судорожно хватая воздух. Было холодно. То самое чувство, будто счастье навсегда покинуло мир. Скелет в черном балахоне парил над девушкой, вдохновенно присосавшись к ее рту. Драко замер, палочка в руке дрожала.

- Экспекто патронум! – повелительный голос Гарри Поттера разорвал звенящую тишину, серебряный олень без труда отогнал дементора. – Гермиона! – в одну секунду гриффиндорец оказался возле девушки, пока другие волшебники выпроваживали черное существо. – Как ты?

- Какого, василиска тебе в глаза, соплохвоста дементоры здесь делают?! – голос у Драко дрожал и хрипел. Он пытался прокашляться, не получалось. – Их же больше не используют, - голос не желал возвращаться.

- Был допрос… - Гарри рассеяно прижимал Гермиону к себе, поглаживая дрожащие плечи.

- Значит, на Пожирателях их можно использовать? – Драко совладал с собой. Дементор не прикоснулся к нему, скудная диета ему явно претила, зато Грейнджер была просто кремовым тортом для диабетика!

- Почему она не смогла себя защитить? – глаза Гарри горели. – Почему ты не научил ее Патронусу?!

Драко открыл рот. Но защититься было нечем. Только признаться Поттеру.

Он должен был научить ее «Патронусу». Как иронично! Иронично и, пикси ему в штаны, ни разу не смешно! Что там Грейнджер использовала в качестве Патронуса до того, как ей отшибло память? Выдру, кажется. А у Драко? Он задумался. У него никогда не было Патронуса. Это высшая магия. Высшая, гиппогриф ее задери, СВЕТЛАЯ магия.

И, наверное, до Гарри дошло. Да какие счастливые воспоминания могли быть у Малфоя? Как он издевался над ним в школе? Или как в его гостиной пытали магглорожденных? Или как умер Люциус… Гарри откинул эти мысли. Драко вел себя, конечно, как та еще сволота, но в последние годы гриффиндорцу начало казаться, что это только показуха. Малфой был вроде как сложным. Сложнее, чем он. Потому что не мог точно сказать, что правильно, а что нет. Потому что всегда сомневался. Потому что за свои двадцать три года успел наворотить столько, что приличные маги не смотрели на него иначе как с презрением или жалостью. Именно с жалостью, а не сочувствием.

- Сам научи ее, - прошипел Драко и вернулся в кабинет. Перед глазами еще был Поттер, сжимающий Гермиону в своих объятиях. Поттер, указавший Драко его настоящее место в этой жизни, то, которое не имеет никакого отношения к чистоте крови.

А его любимый бар открыт. И там наверняка есть кто-нибудь женского пола. Просто кто-нибудь. Кто согласен на перепих. Просто чтобы он не думал о ней. И о том, насколько они разные. Так резко. Какого дракла?! Еще вчера он мог бы поклясться, что ему было наплевать на Грейнджер. Ну ладно, не мог бы. Девушка и вправду занимала его мысли уже некоторое время. Но не так. Она злила его, и, пикси ее за волосы, Драко нужно было понять почему.

И он думал. Думал, пока пальцы бежали по клавишам старого пианино в баре. Музыка не успокаивала, как сигареты, но сейчас необходимость была отнюдь не в пресловутом спокойствии. Драко хотел подумать. Он не смотрел на свои руки. И на клавиши тоже не смотрел. Ему достаточно было слышать и отстукивать ритм. В голову и сердце червем закрадывалось понимание, что он с новой силой ненавидит Поттера, который каждый раз провожал Грейнджер зелеными горящими глазами с такой тоской, будто имеет на нее право. И как он обнимал ее сегодня! Драко невпопад выделил место в мелодии, грубо нажав на клавиши. А Гермиона улыбалась. Золотому Мальчику. Ведь они друзья. Несмотря ни на что. Даже теперь.

Драко резко закончил мелодию, опять надавив на клавиши так, что костяшки побелели. Зал утонул в аплодисментах. У барной стойки сидела красавица-ведьма, неоднозначно поглядывавшая на Слизеринского Принца. Она была настолько идеальна, что он даже мог бы приравнять ее к себе.

- Можно Вас угостить? - Драко подошел к стойке, а девушка загадочно подняла на него темно-синие, в цвет платью, глаза.

________________________________

*Нет, здесь не будет пояснения, что такое “Дежавю”. Просто хотелось напомнить, что сцена с теми же словами происходит между Гермионой и Драко в 3 главе.

***

Драко стоял на балконе и курил. Ничто не давало сил, как чертовы маггловские сигареты и свежий ночной воздух. За полчаса пребывания здесь губы посинели от холодного октябрьского ветра, но возвращаться в постель не хотелось. Там спала ведьма. Красивая. Миа. Ее чернильно-темные волосы были разбросаны по подушке. Она спала без сил. Еще бы! После того, что Драко сделал с ней. Прижался губами, и она ответила. Но не так. Разорвал синее платье, под которым оказалось дорогое белье. Но не то. Оттрахал ее со всей силой, на которую только был способен, так чтобы появились синяки, засосы и раны. Он не потащил девушку на кровать, а резко швырнул на холодный пол и вдавил в камни. И трахал ее, и трахал, пока она не закричала от боли, пока не заелозила под ним, пытаясь вырваться. Тогда он грубо поднял ее и прижал лицом к стене, заставляя задыхаться от оргазма в последний, победный раз, а потом кончил сам, не осознавая, как с его губ сорвалось «Миона!». Кажется, она не заметила, как исказили ее имя. Может, решила, что послышалось. Плевать. Все равно не то.

Заледеневшие пальцы едва двигались, когда он наконец вернулся в комнату. Тихо достал из шкафа свежие вещи, не пахнущие удушающе сладким парфюмом, оделся и ушел.

- Драко! – окликнула его Нарцисса. – Ты здесь? – она удивленно, но радостно обняла сына.

- Это все еще… мой дом, - Драко неловко обнял мать в ответ.

- Да… – Нарцисса улыбнулась. – Просто… сегодня среда. Ты обычно не приходишь по средам.

- Да, обычно, - замялся Драко. Еще бы он не замялся! Мать знала его «трахательное расписание». Рядом с ней Слизеринский Принц чувствовал себя мальчишкой, пойманным на очередной шалости. «Никто никогда не будет любить тебя так сильно, как мама». Она этого не говорила, но он чувствовал. Никто и никогда.

- Уже уходишь?

- Да… мне нужно…

- Понятно, - Нарцисса опять улыбнулась. Она знала, что Драко чувствует облегчение от ее улыбки. Когда Люциус был рядом, улыбаться почти запрещалось. По крайней мере, не искренне. Всегда только «для» и никогда «потому что». – Кстати, - Драко уже почти добрался до ненавистного камина, но чтобы аппарировать, пришлось бы тащиться по ночному поместью. Занятие не из приятных, - Гермиона заходила.

- Грейнджер? – он удивленно застыл.

- Знаешь другую Гермиону? – так вот откуда у него потребность отшучиваться! От матери, а он-то все думал…

- Что она хотела?

- Тебя искала.

- Я сказал в десять утра, а не вечера, - пробормотал Драко, не понимая, что ей могло от него понадобиться.