Страница 10 из 22
Уроки Кармен («Как трудно быть Кармен, беспечной, своенравной…»)
Как трудно быть Кармен, беспечной, своенравной, С улыбкой петь: — О да, любовь вольна! — И чувствовать, что начат подвиг странный, Что хлынула девятая волна. Не дымное кафе с толпой американцев, Где хриплый джаз томится ни о чем, Где ты так долго ждешь, уставшая казаться Такой же, как они, в томлении ночном. Прищурь глаза: нет, полночь, Лиллас-Пастья И задыхающийся ритм гитар. Колебля свет, летит дыханье страсти (Ты, пошатнувшись, выдержи удар). Кармен, мы за тобой, мы но твоим следам Безумным хороводом страсти мчимся! Кармен, остановись, пойми — не совладать С твоим огнем, которого страшимся! Нет, не гони ее: она опять вернется. И не зови: она сама придет. Нет, не держи: малиновкой взовьется, Крылом забьет и звонко запоет. Смеясь над ним, над страстью, над собою, Запой и ты. Швырни ему цветок. Любовь вольна! Она берется с бою. (Потом виднее — в рот или в висок). Не обернувшись, глаз не подымая, Вдруг чувствуешь: вошел тореадор. Толпу приветствует, еще не понимая, Прекрасный, бычий, полный страсти взор. Знай, жарко знай: твои смертельна рана. И, медленным отчаяньем пьяна, Ты примешь бой, заведомо неравный, Поймя: о да, любовь — как смерть — вольнаВещи(«Днем все вещи спокойней и злей…»)
Днем все вещи спокойней и злей, В лучшем случае — безразличны. Как в чужой толпе, как во сне, Я средь них, как голодный нищий. Неподвижно стоит комод, Равнодушный, непоколебимый. Я гляжу: разве он поймет, Как я всеми ими гонима? Торопясь на звонок телефона, Ушибаясь, споткнусь, налечу, И, на миг замерев смущенно, — Извините, стул, — бормочу. Но ночью, придя домой, — На сегодня конец скитанью! — Я с надеждою и тоской Прислушиваюсь к молчанью. Головой припадя к стене, Говорю: — Ты послушай, стул, Он опять равнодушен ко мне, Он опять меня обманул. И, сочувствуя, стул молчит, Ожидая дальнейших слов. В глубине деревянной души Он помочь бы мне был готов. Я в ночной тишине не одна, Весь враждебный мне мир уснул. Мне опорой немой — стена. И опять я: — Послушай, стул…Зависть(«Все ясней с рассветом проступают…»)
Все ясней с рассветом проступают Нежные упреки голубей. Голуби томятся и вздыхают В ласковой любовной похвальбе. Ты ж растерянна и молчалива, Нехотя встречаешь звонкий день. В комнате недвижимо почила Скучная, нерадостная лень. Своего тебе осталось мало: В горле неглотаемый комок, Сухость глаз, горячих и усталых, Папиросы тоненький дымок. Вместо неподвижности и страха И тебе б немного полетать, Потомиться, повздыхать, поахать, Покувыркаться, поворковать.Ты тоже притихнешь(«Смущенная его внезапной болью…»)
Смущенная его внезапной болью, Ты слушала с волненьем и тоской Его слова о призрачной неволе, Об одинокой тишине ночной. Я не виню тебя. Все так понятно. Не ты одна была укрощена. Не ты одна узнала, как отрадна Внезапная ночная тишина. Ты слушала его с невольной болью, Побеждена вдруг нежностью ночной, Взволнованная новой, трудной ролью И безнадежной страшной тишиной. И дальше в путь, прохожая, чужая, Уйдешь одна, тоской поражена. И станет неотступной — та, ночная, Бессонная, живая тишина.Два проклятья(«Бог оставил людям два проклятья…»)
Бог оставил людям два проклятья: Для мужчины — жизнь вести в труде, Женщине — за сладкий грех объятья, В муках и крови родить детей. Так учили книги откровений Души всех покорных много лет, И склонялись грешные колени Под карающий святой завет. Мы теперь ушли от темной власти Нас от века обрекавших слов. С нами наше, человечье счастье, Вез крестовых мук и без грехов. Дар любви не благостней, не слаще, Чем разящий, темный Божий гнев: Радость матери, в руках дитя держащей. Гордость пахаря, собравшего посев.«Я не узнаю никогда…»
Я не узнаю никогда: Уже была, быть может, встреча. Но мною был ты неотмечен. Я не узнаю никогда, Кто слушал — ты или предтеча — Мой тихий шепот, всплески речи. Уже была, быть может, встреча — Я не узнаю никогда.