Мелодия страсти

Софья тоже лежала и улыбалась блаженно. Она понимала, что без Ангелов тут не обошлось. И мысленно обещала им больше никогда не пытаться самовольничать с мольбой.

Врач вынул из вены камеру, укрыл Соню простыней. И, выйдя к ожидающим новостей двум мужчинам в коридоре, сказал, что операция прошла успешно, и в кассу больницы они должны внести десять тысяч долларов. И завтра Софью можно забрать из клиники домой.

Глава третья

Посмотреть на Софью посетителям не разрешили. Она должна оставаться в реанимации шесть часов, пока раскрытая для введения аппарата вена не закроется под тугим медицинским браслетом на запястье.

Когда врач сказал Клоду об этом, он тут же подумал, что интуиция не совсем его подвела: Софья не сама перерезала себе вены, а врачи вскрыли ей артерию. Или все же нельзя вообще предполагать плохое, может, мысль и впрямь материальна.

Раньше он был смелее. Всевозможные страхи по поводу всяческой неизвестности появились у него с рождения ребенка и потом, когда он встретил Софи. Хрупкость младенца и уязвимость Софьи оказались вне его контроля, потому что их тела существуют отдельно, и опасность может настичь оба эти существа тогда, когда они вне поля зрения его самого. Вот ушел он, поддавшись ложной уверенности в том, что без него Софии будет лучше – и вот что получилось. И впрямь в тот момент Соня говорила серьезней некуда. Оба они хотели, как лучше, а получилось с точностью до наоборот…

Ангел Клода поежился, вспомнив, что он сам вторил мыслям хранимого на счет «как она могла», вместо того, чтобы твердить: «Вернись – вам нет жизни друг без друга». Пока его не одернули сверху. Хотя и получилось все в результате лучше: киллер не убил Софью, пскольку она не выходила из дома сама – ее увезли на «скорой». Клод понервничал, но не сошел с ума из-за ее смерти! Все более или менее наладилось у Сони со здоровьем. Но… Ангел Клода судорожно раздвинул пальцы, посылая вызов Ангелу Софьи.

– Мы забыли, что киллер может ждать Софью после возвращения у дома или пробраться к ней в больницу, если ему кто-то расскажет о произошедшем ночью. – Прокричал он коллеге, – Этот тип где сейчас?

– По логике, должен с утра поджидать Соню за углом ограды дома. Внушить ему мысль не убивать ни один Ангел не может – на парне уже два убийства и душа его полностью обуглилась, Ангел отозван. Но я вообще не вижу у забора дома Софьи ничего клубящегося по всему периметру… Может, киллер решил Тамару «кинуть» – взял деньги и скрылся, не рискуя попасться в момент убийства?

– Его мысли мы прочесть не можем. – развел руками и крыльями ангел Софьи. Мелко завибрировав электронным свечением, он опять перелетел в реанимацию И застал Соню в ярко освещенном, не смотря на ночь помещении, где кроме Сони и двух старух в ветхом состоянии никого не было. Врач и медсестра вместо дежурства пили шампанское в ординаторской. Одна из реанимируемых – тучная бабка все время что-то бубнила под нос. За неимением другого занятия, Софья, которой спать было больно – перетянутая рука посинела и дергалась – ее ведь сдавили не на шутку. Поэтому она начала расспрашивать старушку, как она тут очутилась. Оказалось, что в свои восемьдесят два бабуля, имея пять детей и шестнадцать взрослых внуков, на всех на них батрачила, раз в неделю переходя из семьи в семью, приготовить обед, прибраться, помочь присмотреть за младшенькими. И вот во время одного такого перехода ее настиг инсульт, и она упала на улице. И вот уже пять дней, как к ней никто не приходит из родных, хотя по одному телефону, который у нее был на мобильном, врачи «скорой» позвонили сразу, как только парализованную бабулю нашли на тротуаре.

Авдотья Игоревна обиженно заплакала, рассказывая все это Соне еле внятно из-за дефекта речи, связанного с парализованной половиной лица.

– Мне бы водички, дочка, попросила бабуля, которую и из персонала никто особо не обихаживал, – да мне ее не принесли. Купить не на что – мы ж тут голые лежим, даже в коридор не выйти. Да и где мой кошелек – неизвестно, я ж без сознания была.

– Понятно, – горестно сказала Соня, отцепила свою систему жизнеобеспечения и наблюдения из розетки и понесла старушке воду.

У врачей на мониторе должна была бы высветиться роковая прямая линия и завопить тревога. Но ничего такого не случилось. Соня отнесла старушке одну из бутылок воды, которую поставили возле ее кровати, видно, Клод купил. Напоила ее. Бабушка заплакала.

– Я ж их всех ради этого стакана воды родила, вырастила, обихаживаю. А вот оно как – воду дает чужой человек, а родным до меня и дела нет.

Оказалось, теперь бабусе лучше, паралич передвинулся на одну сторону, одной рукой и ногой она двигать может. И она уже обдумывает, что на кресле каталке могла бы хоть обед готовить у кого-то из родных дома.

– Может, характер у вас плохой, что им все не в радость, вплоть до обедов, раз никто вас не хватился, не разбежался помогать? – вопрос был не корректный, но резонный.

Да я все молча делаю, так что обидеть никого не могла. – Честно ответила старушка с трагическим оплывшим на одну сторону ртом. Никому дела нет до меня. Дети даже спасибо ни разу не сказали. А внуки и не здороваются: уткнутся в «комп» свой – и никого не видят. Я будто тень себя чувствую вот уже лет двадцать подряд.

Соня подумала, что человек не должен жертвовать собой ради других. Как только он перестает самоутверждаться, он будто растворяется в чужой жизни без остатка. Его перестают замечать, считаться с ним. И подумала Срня, что она не хочет себя стакана воды такой ценой. Да и не дадут его те, кто привык к обслуживанию в одну сторону.

Это вернуло ее мыслями к тому, действительно ли она сама беременна. В их первое совокупление дома она почувствовала, что в нее влилась новая жизнь. Но так ли это?

Тем временем, самодеятельный киллер Арсен подошел к будке охраны элитного дама в центре, адрес которого ему дала Тамара. Он помялся, не зная как начать разговор так, чтобы его просто не выгнали взашей, а отвели к главному.

Парни в куртках с надписью «Охранник» грелись в тесном помещении у компьютеров, где мелькали кадры периметра ограды и четырех фасадов дома. Впрочем, они на них не смотрели, а болтали каждый по своему мобильному телефону. Так что постучавшего к ним в дверь с улицы Арсена они увидели только вживую, отворив на стук.

– Парни, у меня важная информация для вашего главного. Вам сказать не могу, боюсь выдать его тайну Иллариона, – уверенно и буднично сказал Арсен тому из парней, который выключил свою трубку. – Скажите, это на счет убийства Софьи, – добавил он.

– Тут и второй охранник – тот, что помоложе и потолще, перестал разговаривать с кем-то неведомым и воззрился на неожиданного посетителя.

– Ты чего несешь, какое убийство! Заболела она, так врач из «скорой» сказал, когда ночью увозили.

Ночью увозили? Заболела!!! Парень явно не знал о происшествии и не понимал, радоваться ему или нет, обращаться ли к Иллариону теперь. Может, группировка сама все же нашла способ расправиться с девкой?

– Ну, тогда ладно, я пойду, – счел за благо ретироваться Арсен. Но ближайший к нему немолодой урка с металлическими зубами, мгновенно вцепился в рукав странного посетителя, – Нет уж, за базар отвечать надо. Щас, звякну Гие Георгиевичу, пусть подъедет. Присядь и не рыпайся, паря.

И «паря» покорно сел на табуретку.

Гия приехал сразу, он как раз возвращался домой из больницы, по дороге докладывая Иллариону о состоянии Софьи Орловой.

В ответ Авторитет промолчал. Ему показалось странным, что операция прошла так быстро, а просят за нее довольно дорого. Уж не откосили ли врачи в «скорой», что б скорей вернуться праздновать?

Но только он, попрощавшись, отключился, как Гие позвонил опять охранник из элитной многоэтажки, где ему пришлось быть ночью.

– Гия Георгиевич, тут у нас один парень странный, не из наших. Говорит, что хочет рассказать про убийство Софьи шефу.