Страница 60 из 69
— Не настолько уж я в себе уверен, но предложите тему.
И Соки стал предлагать темы, а преподобный отвечать.
«Любовь с первого взгляда»
«Клятвы в вечной любви»
«Расставание влюблённых»
«Утро после ночи любви»
«Любовь под луной»
«Любовь у колодца»
Так он сразу же сложил несколько стихотворений. Соки их все записал, перечитывал и восхищался.
— Я говорил, что вы не мирянин, а потому не можете понять чувства мирян, но вы сложили стихи о любви на каждую из предложенных тем, и с глубоким смыслом. Воистину, как говорил Киёсукэ[361], «даже человек, несведущий в поэзии, если пишет о чём-то важном для него, может сочинить выдающиеся строки». Стихи принца Мотоёси «Застава Аусака на восточной дороге»[362] или Сотан[363] с его «По стремнинам Юра» выглядят необычно и очень талантливы, пишут, что их повторяли в народе. Стихи преподобного не наполнены страстью, и в этом-то их суть, они выше страстей, и это их выделяет — можно называть их необычными, а можно назвать удивительными! — так восхищался он в написанном позднее сочинении, где всё подробно изложил.
6
О том, как Иккю примирил супругов «безумными стихами»
Неподалёку от кельи преподобного Иккю жил зажиточный крестьянин, которого звали Синнодзё. Он почитал Иккю, и он, и жена его всегда хорошо о нём отзывались, особенных пороков за ними не водилось, и они временами навещали Иккю в его келье. Бывало, целый день они внимали толкованию Закона, и преподобный тоже запросто навещал семью Синнодзё. Сам Синнодзё был от рождения человек неглупый, сыну его сравнялось семь лет, заливных и суходольных полей имел вдоволь, ни в чём не знал недостатка, жил вольготно, как хотелось бы каждому. Характер имел прямодушный, тайных страстей не имел, но вот почему-то случались у них иногда споры с женой, так что по полдня или по целому дню не разговаривали они и старались не встречаться, и так бывало один-два раза в месяц. Потом снова мирились, так что близкие к ним люди и даже родственники махнули рукой: «Опять они за своё!» — никто их не мирил, и так оно и шло.
Как-то раз, когда Иккю зашёл к Синнодзё, эти двое как-то странно себя вели, и понял преподобный, что они снова взялись за старое. Не подавая виду, он зашёл к ним и сказал:
— Сегодня у меня к вам обоим есть небольшая просьба. Подойдите-ка поближе.
Они подошли к преподобному, чтобы узнать, в чём дело, и он объяснил:
— То, о чём я хочу попросить, — дело совсем несложное. Один человек мне сказал: «Пускай мужчина и женщина напишут на одном листе по половине стихотворения», и я согласился выполнить его просьбу, подумав, что это легко устроить. Я хотел бы, чтобы вы вдвоём это написали. Первую часть пусть напишет Синнодзё, а вторую часть даю вам! — с такими словами он разделил стихотворение надвое, тщательно завернул в бумагу и передал супругам.
— Храните это в совершенной тайне завёрнутым до вечера, пока не стемнеет, а потом уже напишете в спальне, чтоб не проведал никто. Ни в коем случае никому не показывайте! — так он упрашивал их, и они легко согласились:
— Это нам будет сделать несложно! Что вы, вы всегда так о нас заботитесь!
Обменявшись любезностями, подали угощение, Иккю вежливо с ними поговорил, попрощался и ушёл. Супруги же были в ссоре и, когда преподобный ушёл, о том стихотворении не говорили, и вот смеркалось, наступил поздний вечер, и Синнодзё зашёл в спальню жены.
— Нужно бы написать стихотворение, которое сегодня оставил преподобный. Достань-ка бумагу и тушечницу.
Жена молча достала свою часть стихотворения, сунула супругу бумагу и тушечницу, тайком развернула свою часть и прочитала:
«Махать вовсю кулаками, когда уже кончилась драка».
Она подумала: «Странное окончание стихотворения! Надо бы узнать, что в первой части!» — а Синнодзё тем временем развернул свою часть и увидел:
«Нет никого, кто помог бы любви… Странное дело».
Он обмакнул кисточку в тушь, проглядел написанное и подумал: «Да уж, странное начало стихотворения. Что же там дальше? Поскорее бы увидеть!» — быстро переписал первую часть и молча передал жене. Она тоже быстро записала окончание стихотворения. Оба привстали и прочитали вслух:
358
В этом стихотворении использована смысловая связь между дзити, «клятва, залог», и нагасу, «переход права собственности закладной лавке». Смысл его в том, что клянущиеся в вечной любви как бы отдают в залог своё доброе имя, хотя не могут быть уверены в будущих своих чувствах и с большой вероятностью нарушат данную клятву.
359
Начало каждого часа по старой японской 12-часовой системе отмечали ударами колокола. В полночь и в полдень 9 ударов, и с каждым часом на один удар меньше. 7 ударов колокола — около 4 часов, в данном случае утра.
360
«Лунный человек» — согласно поверьям, отражённым, например, в «Повести о старике Такэтори», на Луне тоже обитают существа, подобные людям, но неизмеримо прекраснее. В переносном смысле — «прекрасный мужчина».
361
Фудзивара-но Киёсукэ (1104–1177) — придворный, поэт, создатель поэтических антологий. Его стихотворение включено в сборник «Сто стихотворений ста поэтов». Источник, который цитирует Соки, неизвестен.
362
Принц Мотоёси (890–943) — первый сын императора Ёдзэя, его стихотворение включено в сборник «Сто стихотворений ста поэтов», но стихи о заставе Аусака принадлежат Фудзивара-но Митимаса (992–1054).
363
Сонэ-но Ёситада — поэт периода Хэйан. Годы жизни неизвестны. Один из «тридцати шести бессмертных» японской поэзии. Стихотворение «По стремнинам Юра» — 46-е в сборнике «Сто стихотворений ста поэтов».