Наркодрянь

- О моем существовании он узнает от тебя, ГУРУ?

- Он уже знает о тебе. Он знает с той самой минуты, как ты принял богиню. Космос сказал ему. А сегодня ночью я говорил с ним.

- Он здесь? - обрадовался Картрайт и смутился - его радость была, по крайней мере, неучтива по отношению к учителю. Но гуру, казалось, не заметил смущения Картрайта.

- Я не знаю, где он. Жди!

- Я... я готов, - повторил Картрайт и снова припал к кедам своего, теперь уже бывшего, гуру.

10

Нет! Положительно Картрайту не везло со сном. После встречи с гуру он провел очередную безумную ночь, но едва к утру задремал наконец, как его бесцеремонно потревожил зуммер телефона.

Картрайт долго не брал трубку, мучительно надеясь, что проклятый зуммер умолкнет, его телефон все пищал и пищал, и с каждым очередным писком желчный пузырь Картрайта все раздувался и раздувался и... опорожнился. Картрайт сорвал трубку и замер в предвкушении момента, когда на голову назойливого абонента можно будет вылить ведро словесных помоев. Но, услышав голос Цербера, Картрайт забыл о своих намерениях.

Цербер - телохранитель и привратник Картрайта, - пользовался абсолютным доверием шефа и славой непревзойденного психолога-физиономиста. Он уже пятнадцать лет сторожил вход в дом Картрайта и еще ни разу не допустил к шефу того, кого не следовало.

Сейчас Цербер известил, что хозяина добивается какой-то китаеза, и тотчас добавил, что такой нахально-самоуверенной рожи сроду не видел ни на одном китайце, а потому не прогнал нахала прочь и решил потревожить хозяина.

Повинуясь могучей силе инерции, Картрайт открыл было рот, чтобы запустить в Цербера парочкой хороших эпитетов, но вовремя закрыл его.

До Картрайта дошел смысл сказанного.

"Нахальный китаец действительно явление редкое, - решил Картрайт. Значит, он от Него".

- Проводи, быстро! - рявкнул он, наспех привел себя в порядок и вышел в кабинет.

Что и говорить, у странного китайца от расовых признаков остались лишь узкие, раскосые глаза да едва приметный шафранный цвет кожи. Все остальное, и фигура Геркулеса, и открытый взгляд без малейшей угодливости, и вьющиеся, а не прямые волосы, - все это не вписывалось в привычный азиатский стандарт. Картрайт даже вспомнил невесть где слышанную медицинскую шутку:

"Лечили от желтухи, а оказалось - китаец".

Китаец с достоинством поклонился и коротко пояснил цель своего визита:

- Он ждет тебя.

Говорил он чисто, без малейшего намека на акцент. Картрайт, как и подобало в столь торжественную минуту, быстренько состроил смиреннопочтительную мину, хотя в душе изрядно струхнул.

- Я готов, - опустив затуманенные бессонницей очи долу, произнес он.

- Я провожу тебя, - утвердительно, словно одобряя сказанное Картрайтом, кивнул китаец.

И тут Картрайт допустил досадный промах.

Повинуясь привычке, он крикнул кому-то за дверью:

- Хэмп! Машину!

Китаец сверкнул глазами и возвысил голос на целый тон:

- К нему не ездят. К нему идут пешком или ползут.

Картрайт растерялся. Слава Богу, ему хватило ума не полюбопытствовать: далеко ли идти? Доселе невидимый Хэмп появился в дверном проеме:

- Конвой обычный, хозяин? - буднично уточнил он.

- Не надо конвоя... и машины не надо... Мы...

мы пойдем пешком.

На лице многоопытного Хэмпа не отразилось ровным счетом ничего. Раз шеф сказал пешком - значит пешком. Он только быстро глянул на Картрайта, и тот подал глазами едва приметный знак, понятный лишь им двоим.

Китаец между тем развернулся и, больше не говоря ни слова, направился к выходу. Следом за ним поторопился и Картрайт.

Хэмп пропустил их, плотно притворил дверь кабинета и извлек из кармана портативную рацию:

- Ричи! Это Хэмп! - прокричал в микрофон.

- Слушаю, - прохрипела рация лающим баском.

- Шеф сейчас выйдет из дома в сопровождении желтолицего. Они куда-то пойдут пешком.

Понял?

- Понял!

- Пристегни к своим ребятам Бизона и Шимозу и от хозяина ни на шаг. Только незаметно.

Понял?

- Понял. А зачем Шимоза?

- А вдруг они пойдут в Чайна-таун? И, вообще, черт знает, куда они потопают, - досадливо поморщился Хэмп, не любивший внезапных поворотов сюжета. - Так что смотри в оба!

Очутившись на улице, Картрайт наметанным глазом оценил расстановку сил и остался доволен.

Хэмп умел обставить все со вкусом и ненавязчиво - как и подобало шефу личной охраны такой фигуры, как Картрайт.

Китаец, казалось, мало обращал внимания на окружающие его мелочи и не особо торопился. Во всяком случае, Картрайт, не привыкший к такому способу передвижения, вначале без труда поспевал за ним. Однако когда неутомимые ноги китайца, а вместе с ним и полуатрофированные придатки Картрайта пересекли седьмую по счету авеню, в душу Картрайта вкралось сомнение. Он быстренько прикинул, сколько миль придется отмахать до китайского квартала и ужаснулся. К счастью, его странный проводник направлялся вовсе не в Чайна, таун, а в деловой центр Майами. Они отмерили еще два квартала и вышли на оживленную Линкольн-стрит.

Продвижение несколько замедлилось - Картрайт легко лавировал в толпе автомобилей, когда сам садился за руль, но совершенно потерялся в толпе людской. Он то и дело натыкался на пешеходов, зацепил локтем сгорбленную злую старушенцию и протер полой пиджака заплеванный бок урны. Однако венцом злоключений Картрайта стало столкновение на углу Линкольн-стрит и Шестой авеню.

Картрайт засмотрелся на живописную группу подростков, чьи взбитые шевелюры отливали всеми цветами радуги, и влез пыльной подошвой прямо на любовно начищенный штиблет полисмена. Фараон скромно стоял в сторонке - у фонарного столба, никому не мешал, такая бесцеремонность Картрайта была натуральным свинством.

Полисмен досадливо скривился - не то от боли, не то от обиды - и горестно посетовал:

- Треснуть бы тебя разок по башке, чтоб хайло не разевал, да дубинки жалко.

И Картрайт, всемогущий Картрайт, ничего не ответил. Он струсил и поймал себя на том, что впервые за свою небезгрешную жизнь спасовал перед блюстителем закона.

Наконец ужасной гонке пришел конец: китаец свернул в переулок и вошел в подъезд двухэтажного особняка. Картрайт облегченно вздохнул. Они поднялись на второй этаж, китаец уверенно толкнул дверь и шагнул в квартиру.

Картрайт набрал в грудь побольше воздуха, зажмурился и... шагнул за ним. Здесь, в квартире неведомого божества, Картрайт ожидал встречи с чем угодно и с кем угодно, но действительность превзошла самые смелые его ожидания.

Во-первых, квартира была обставлена в типичнейшем для горожанина среднего достатка стиле. Коридор, прихожая, одна комната, другая...

И везде стандартная мебель, картины, люстры, шторы. Без лишнего шика и со вкусом. И никакой экзотики.

Картрайт даже разочарованно вздохнул, и тень сомнения вкралась в его душу.

Но главный сюрприз ждал его в четвертой комнате. Здесь его встретил расфранченный денди в темно-бежевом костюме "с иголочки".

Беспечный франт, лет тридцати, кейфовал в глубоком кресле, закинув ногу на ногу, и посасывал толстую сигару.

Картрайт быстро пошарил глазами по комнате, но больше никого не обнаружил. Даже китаец куда-то испарился. Взгляд его машинально упал на руку незнакомца в кресле, и... зрачки Картрайта расширились от ужаса и неожиданности: на среднем пальце этой руки покоилась золотая богиня.

Точь-в-точь копия в миниатюре той самой - его богини, только выполненная в виде перстня.

Картрайта прошиб холодный пот, и он вдруг почувствовал, что знакомый страх медленно пополз за шиворот, лаская волосы на голове. От перстня он не мог оторвать глаз и явственно видел, как под кончиками пальцев новоявленного гуру проскочили синие искорки. И тут, словно бы издалека, до него донесся бархатный низкий голос:

- Все проще, человек. Ты шел, ожидая увидеть вокруг меня храм, но храм у каждого в душе.