Проклятие Митридата

Клара Иосифовна вдруг пристально посмотрела на Виталия:

– А ведь я этого, молодой человек, милиции не рассказывала. Да они и не спрашивали. Я вот и про диктофон только сейчас вспомнила…

– У вашего сына был диктофон? – Заборский почувствовал, что их беседа только сейчас подошла к самому главному, и внутренне напрягся.

– Года три назад его подарили сыну студенты-заочники. Кажется, во время одной из сессий. Вы знаете, иногда бывают такие ситуации, когда… – спокойно пояснила она.

– Извините, – перебил ее Виталий, – а можно увидеть диктофон? Если вы, конечно, не против. И еще я бы хотел взглянуть на компьютер вашего сына. Поверьте, это очень поможет мне понять, что же на самом деле произошло в тот злосчастный вечер там, на переходе.

– Пожалуйста. Вот только не знаю, где этот диктофон лежит. А что касается компьютера, он на рабочем столе сына. Я сейчас редко захожу в его комнату. Мне все кажется, что он уехал в командировку и вот-вот вернется, – Клара Иосифовна произнесла эти слова и отвернулась, пряча от гостя слезы.

– А давайте я помогу вам, – быстро нашелся Заборский, стремясь отвлечь ее от нахлынувших воспоминаний. – Как бы там ни было, искать вдвоем сподручнее.

– Пойдемте, – легко согласилась она. – Я думаю, что, если бы мой сын был жив, он обязательно помог бы вам в расследовании.

Они вошли в небольшую комнату, служившую Ревазу Мачавариани одновременно и кабинетом, и спальней. Стол, шкаф и заставленные множеством книг полки были покрыты слоем пыли. Виталий сразу обратил внимание на открытый ежедневник, который лежал рядом со стареньким монитором.

– Можно, пока вы будете искать диктофон, я посмотрю компьютер?

– Смотрите, – равнодушно разрешила Клара Иосифовна. Казалось, она не расслышала просьбу Виталия, целиком погрузившись в воспоминания, навеянные обстановкой комнаты сына.

Заборский включил компьютер. «Главное, чтобы не было пароля», – повторял он про себя, как заклинание, но засветившийся голубоватым светом монитор его успокоил. Достав заранее приготовленную флешку, Виталий быстро скачал информацию, содержавшуюся на жестком диске.

– Так что там с диктофоном? – вывел он из оцепенения Клару Иосифовну. – Вам помочь?

– Ах да, – спохватилась хозяйка. – Давайте посмотрим в ящиках стола. Скорее всего, сын держал его там.

Но ни в ящиках рабочего стола, ни на полках, ни в одежде Реваза, висящей в платяном шкафу, диктофона не оказалось.

– А может, он отнес его на кафедру и оставил там? – предположила она. – Если это так, то вам придется съездить в университет. Думаю, что коллеги Реваза вам помогут. Хотя, будь диктофон на кафедре, они бы мне его уже привезли.

На минутку задумавшись, Клара Иосифовна вновь подошла к платяному шкафу:

– У Реваза в детстве было укромное местечко, где он хранил свои мальчишеские сокровища. Он думал, что мы с отцом об этом не знаем. Оно вот здесь, в нише между батареей и шкафом. В последнее время мы сделали из этого тайника домашний сейф. Мне нужна ваша помощь.

Заборский опустился на цветастый ковер и пошарил рукой в нише. Он сразу наткнулся на пухлый полиэтиленовый пакет, перетянутый тонкой резинкой.

– Вот, держите свое богатство, – произнес он, поднимаясь с колен. – Только учтите, Клара Иосифовна, это далеко не лучшее место для его хранения.

Она сняла резинку и зашуршала полиэтиленом. Сначала достала увесистую стопку почетных грамот и дипломов. Мельком взглянув на них, Заборский заметил, что это были награды хозяйки за участие в спортивных соревнованиях по биатлону. «А у старушки была бурная молодость», – подумал он. И сразу же забыл об этом: среди семейных реликвий матовым серебром блеснул диктофон.

– А вот и диктофон. Только зачем его Реваз сюда положил? Странно, ведь он особой ценности не представляет. Или я чего-то не понимаю? – Клара Иосифовна вопросительно посмотрела на Виталия.

– Возможно, он сделал это машинально, так бывает. А все остальное на месте? Ничего не пропало?

– Ой, посмотрите! – вскрикнула хозяйка. – А этого пакета у нас не было. По всей видимости, Реваз положил его сюда совсем недавно.

Она с опаской протянула Заборскому продолговатый сверток, аккуратно обмотанный скотчем.

– Хотите посмотреть, что в нем? – Виталий с некоторым усилием освободил сверток от скотча.

Перед ним и изумленной Кларой Иосифовной из пакета выпали пачки стодолларовых купюр. Упаковок с американской валютой было много. Очень много… Среди денег мелькнула и новенькая банковская карта.

– Что все это значит? – испуганно произнесла она, глядя на находку. – Откуда у Реваза эти деньги? Он что, на самом деле совершил открытие? Но почему тогда ничего не сказал мне? А вдруг он замешан в какой-то дурной истории?

– Да не волнуйтесь вы так, – успокоил Клару Иосифовну Заборский. – Деньги Реваз Константинович мог заработать и без научного открытия или за долгое время скопить. А вам не говорил, потому что хотел сделать сюрприз. Вы же сами рассказывали, что сын намекал на скорый переезд в Грузию. В общем, теперь эта находка принадлежат вам, и я уверен, деньги вам не помешают. Ревазу Константиновичу нужно будет поставить памятник, да мало ли какие еще расходы предстоят?

Заборский, конечно же, сразу понял, что деньги, которые спрятал Реваз Мачавариани, были получены от Степана Степановича Белякова. Разумеется, они заработаны не совсем честным путем. Но не возвращать же их Белякову? Перебьется! Да и не убудет у него. Тем более что Реваз поплатился за это жизнью. Виталий решил, что будет справедливее оставить деньги маме погибшего археолога.

– А вот диктофон, если позволите, я возьму на некоторое время с собой, – обратился он к ней и добавил: – Целостность и сохранность гарантирую. Могу написать расписку, чтобы вы не волновались.

– Ну что вы такое говорите, берите, раз это нужно для вашего расследования. Возможно, мой сын хоть этим поможет в ваших поисках. Все-таки вы ехали к нему… – Клара Иосифовна выдержала паузу и вдруг спросила: – Скажите, а вы уверены, что никому не надо сообщать о найденных деньгах?

– Уверен! – заверил Заборский. – Пользуйтесь ими, как сочтете нужным!

Конечно, заверяя пожилую женщину, он брал на себя определенную ответственность. Но ему было по-человечески жаль ее.

Виталий вынул флешку и выключил компьютер.

– Большое вам спасибо за помощь, – сказал он на прощание. – Еще раз примите мои соболезнования. Я оставлю вам свой номер телефона. Если кто-то будет интересоваться делами Реваза Константиновича, не сочтите за труд – позвоните, хорошо?

Пожимая протянутую ему руку, Заборский удивился, ощутив энергичное пожатие хозяйки дома.

При таком повороте событий в Харькове ему больше нечего было делать. Он решил, что сообщит Черепанову о сложившейся ситуации с вокзала, и вызвал такси.

Хотя мелкий дождь и поутих, солнце так и не выглянуло из-за тяжелых туч, а порывистый ветер даже усилился. Во дворе было пусто. Ушли даже те двое из беседки. Видно, мало приятного пить пиво под дождем.

Чтобы не промокнуть в ожидании такси, Заборский спрятался под крышей беседки. О недавнем присутствии здесь «отдыхающих» напоминала только пара пустых бутылок, закатившихся под лавку. Глядя на бутылки, Виталий машинально отметил, что местный народ отдает предпочтение пиву с названием «Рогань». Въехавшая во двор машина с надписью «Такси Экспресс» отвлекла его от наблюдений. Махнув водителю рукой, он ловко прыгнул на заднее сиденье автомобиля, ускользнув от усиливающегося дождя.

И только в такси, безучастно глядя на мелькающие за окном улицы города, он вдруг понял, что насторожило его там, в беседке, – надпись «безалкогольное» на бутылках из-под пива. Весь его жизненный опыт говорил о том, что никакой уважающий себя мужчина не станет употреблять вяленую рыбу под безалкогольное пиво. Эти два продукта просто несовместимы! Тогда что это значит? Виталий задумался… Во дворе дома харьковского археолога его явно ждали. Не исключено, что и сейчас за ним ведется наблюдение из другой машины. Во всяком случае, он бы сделал так. Оглянувшись, Заборский увидел только контуры автомобилей, едва просматривающиеся в потеках дождя.