Страница 16 из 308
По мнению А.Дж. Диккенса, после восшествия на престол Марии последствия протестантизамии Англии уже были непреодолимы. В парламенте при Марии всегда сохранялась заметная протестантская группировка, которая была конформистской лишь внешне. Большая группа депутатов парламента, численно оцениваемая историками от одной четверти до одной трети от общей численности, голосовала против отмены законодательства Эдуарда VI по религиозному вопросу, и королевское верховенство в церкви не было сразу отменено. Из палаты общин к Марии была отправлена депутация, просившая её выйти замуж за англичанина. В начале правления Марии происходили вспышки протестантской агитации в Кенте и Эссексе, были случаи оскорбления католических священников, разрушения утвари в лондонских церквах. А.Дж. Диккенс отмечал, что Марии для укрепления своего влияния не хватало английского национального чувства: «Мария презирала то, что было английским в её происхождении». В январе 1554 г. была достигнута договоренность о браке Марии с Филиппом Испанским, и его отпраздновали в июле 1554 г. При этом против испанского брака выступали парламент, треть Тайного совета, даже консервативный епископ Гардинер{134}.
А.Дж. Диккенс утверждал, что правление Марии не было спокойным: государственные документы этого времени, в его истолковании, «просто пропитаны сообщениями о недовольстве и волнениях в стране». Насчитывают три попытки поднять восстание против Марии: в Девоншире (организованное сэром Питером Кэрью), в Уэльсе и в пограничных районах Уэльса и Англии (во главе с Джеймсом Крофтом), в Мидленде во главе с герцогом Суффолком и его братьями лордом Джоном и Томасом Греем. Неудача этих попыток, считал А.Дж. Диккенс, была связана исключительно с неумелым руководством. В наиболее опасном для власти Марии восстании под предводительством Томаса Уайатта было более 4 тысяч участников. Главным мотивом выступала ненависть к испанцам, к восставшим примкнула лондонская милиция. Марию спасла, считал А.Дж. Диккенс, поддержка некоторых магнатов — Уильяма Герберта, графа Пемброка, Джона Рассела, графа Бедфорда, а также то, что в Лондоне не знали Томаса Уайатта. Из участников восстания Уайатта было казнено около 90 человек, причём почти все были бедными людьми{135}.
Расстановка политических сил в Англии в правление Марии, считал А.Дж. Диккенс, складывалась под влиянием тех перемен в стране, которые произошли вследствие Реформации. В Тайном совете при Марии существовали две группировки: католические эрастианцы во главе с лордом Пэджетом и католические клерикалы во главе с Гардинером. Первая группировка не позволила вернуть церкви ранее конфискованные у неё земли и не хотела возвращения духовных лиц в палату лордов в парламенте{136}.
В ноябре 1554 г. в качестве папского легата в Англию прибыл Реджинальд Поул, отпустивший англичанам грех схизмы. Парламент отменил всё антипапское законодательство, принятое с 1529 г., и были восстановлены законы против лоллардов. Четвертый парламент Марии (октябрь — декабрь 1555 г.) проявил оппозиционность, провалив попытку представить законопроект о конфискации доходов тех протестантов, которые бежали за рубеж{137}.
4 февраля 1555 г. начались сожжения за ересь с казни переводчика Библии Джона Роджерса. Джон Фокс, писавший о преследованиях английских протестантов по горячим следам на рубеже 1550–60-х гг., винил в этих преследованиях Гардинера, а затем, после смерти Гардинера в ноябре 1555 г., главным зачинщиком стал, как он считал, ещё один консервативный епископ — Боннер. Обсуждая этот вопрос, А.Дж. Диккенс отводил большую роль в организации сожжений Реджинальду Поулу, а не другим иерархам. Боннер, отмечал Диккенс, был епископом Лондонским, и через него проходило много дел, рассматривавшихся другими епископами, Тайным советом. В Лондоне Боннер был на глазах у двора и не мог дать послаблений в борьбе с протестантами. А.Дж. Диккенс считал, что источники позволяют утверждать, что инициатором жестоких преследований протестантов была Мария. На неё могли влиять испанцы-доминиканцы из её окружения, исповедовавшие её и связанные с инквизицией: Бартоломео Карранца, Хуан де Виллагарсия, Педро де Сото, обсервант Альфонсо-и-Кастро, но испанцы скрывали свою роль в религиозных преследованиях во время пребывания в Англии{138}.
Как считал А.Дж. Диккенс, наиболее полный список сожжённых, найденный среди бумаг государственного секретаря Уильяма Сесиля и впоследствии напечатанный английским церковным историком рубежа XVII–XVIII вв. Джоном Страйпом, включает 282 человека. Из них у Фокса упомянуты 275. Есть ещё несколько имен, упоминания о которых не встречаются у Фокса и в бумагах Сесиля. Сожжения концентрировались в юго-восточной Англии, что отражает и степень распространения здесь протестантизма, и то, что этот район власти специально контролировали. В Лондоне были сожжены 67 человек, в Миддлсексе — 11, Эссексе — 39, в Кенте — не менее 58, Суссексе — 23, Суффолке — 18, Норфолке — 14, Глостершире — 10, и меньшее количество в западных районах Англии, Уэльсе, а на северные графства приходится одно сожжение. Из числа сожжённых Фокс зафиксировал социальный статус 135 человек, в числе которых 5 епископов, 16 священников, 9 джентльменов и леди, 4 торговца, 26 ткачей и прядильщиков, 75 рабочих, занятых в сельском хозяйстве, а социальный статус остальных пострадавших неясен. Эти данные, по мнению А.Дж. Диккенса, не колеблют представление о том, что протестантизм был буржуазным движением, но в раннем протестантизме значительное количество его приверженцев происходило из высших и средних слоев английского общества. Характерной чертой группы пострадавших была высокая доля среди них женщин (более 50 по количеству) — главным образом бедные вдовы. Было много молодых людей — двадцатилетних и моложе. По материалам Фокса складывается впечатление, обнаруживаемое и по другим источникам, что протестантизм был привлекателен для подмастерьев и молодых ремесленников. Консервативные англиканские авторы утверждали, что две трети этих людей сожгли бы и в тех условиях, которые существовали в стране при Эдуарде VI, но А.Дж. Диккенс не соглашался с этим мнением: при Эдуарде VI сожгли только двоих религиозных экстремистов в течение шести лет. Из описаний взглядов сожженных не видно, чтобы их взгляды отличались бы от молитвенника 1552 г. или были радикальнее, чем взгляды Кранмера или Хупера{139}. При мышлении, характерном для XVI в., мало кто отрицал в принципе возможность уголовного наказания за неортодоксальные религиозные взгляды. Некоторые из сожжённых (например, Филпот, Роджерс) сами допускали сожжение анабаптистов, которых жгли и в последующее время при Елизавете. Но таких масштабных сожжений, как при Марии, в истории Англии больше не было. Многие католики без удовольствия узнавали о сожжениях. Светские власти без рвения исполняли распоряжения о таких казнях. Толпа, бывало, даже демонстрировала сочувствие жертвам, особенно, если они были местными жителями{140}.
Преследования протестантов времени правления Марии, считал А.Дж. Диккенс, создали в ключевых для любого тюдоровского правительства районах — в Эссексе, Кенте, Лондоне — протестантский фанатизм, сохранявшийся в течение полутора столетий, поскольку «один вид экстремизма породил другой вид экстремизма». Самые известные протестанты-мученики при этом вели себя мужественно, сразу подняв моральный статус протестантизма в стране, сгладив негативный эффект от грабительской по отношению к церкви деятельности правительства Нортумберленда. Мужественное поведение человека в это время, отмечал А.Дж. Диккенс, «было необыкновенно заразительным». В английской национальной истории память о мучениках времён Марии, как считал А.Дж. Диккенс, пробуждала, с одной стороны, протестантский фанатизм, но также «имела и более творческие по характеру последствия — формировала независимость мировоззрения, уверенность в том, что будущее находится в ведении Бога, презрение к текущей моде и своё отношение к существующим общественным установлениям». Эти качества в дальнейшем вполне проявились у англичан во время революции середины XVII в.{141}