Страница 37 из 68
Нарратив Роберта Пилкингтона также свидетельствует о возобновлении насильственных методов решения земельных конфликтов после 1483 г. В 1484 г. борьба за манор Меллор ознаменовалась двумя засадами и столкновением вооруженных отрядов, в каждом из которых было более 100 человек{417}. Подробное перечисление всех стычек этой небольшой войны вряд ли имеет смысл. Достаточно будет сказать, что вооруженные столкновения продолжались наряду с судебными разбирательствами, поскольку судьи не могли прийти к какому-то определенному решению{418}. Так, в 27 апреля 1494 г. «Джон Эйнсворт снова пришел в Меллор с тридцатью людьми в кольчугах... А в следующий понедельник его люди угнали у держателей Роберта Пилкингтона 14 голов скота..., и джентльмен по имени Гарри Стаффорд сжалился над держателями и заплатил Джону Эйнсворту 12 шиллингов, чтобы тот не убивал животных…»{419}. Анализируемый документ практически полностью состоит из описаний такого рода происшествий. Локализовать конфликт не помогло даже вмешательство герцога Дерби, который в 1495 г. пытался заставить стороны примириться{420}.
Анализ данных нарратива Роберта Пилкингтона, также как и данные архива Пламптонов, позволяет предположить, что последним событием, дестабилизировавшим ситуацию на севере страны, было выступление Перкина Уорбека. В 1497 г. Роберт Пилкингтон отмечает, что рассмотрение его дела в Лондоне королем было отложено, потому что «король был озабочен восстанием… И тогда же Джон Эйнсворт снова пришел в Меллор и пытался разорить дом»{421}. После 1497 г. сообщения о насильственных акциях сторон практически исчезают из манускрипта Пилкингтона, и он превращается в изложение подробностей судебных разбирательств в разных инстанциях, пересказ доказательств, аргументов юристов и показаний свидетелей. Бесспорно, насильственные меры не были прекращены полностью, однако самой интенсивной из них к 1499–1500 гг. становится угон скота, после которого пострадавшая сторона отправляется не спасать животных как в 1494 г., а идет в суд{422}.
Таким образом, события последнего этапа Войн Роз оказали на обстановку в северной Англии самое непосредственное влияние. Столкновения сторонников Йорков и войск Генриха VII привели к восстановлению силовых методов решения земельных споров, включавших в себя столкновение вооруженных свит джентри, ограбления, угон скота и т.п. Напряженность начала спадать лишь во второй половине в 1490-х гг., а о стабилизации ситуации можно говорить только после 1497 г.
Во всех без исключения исследованиях, принадлежащих перу отечественных историков, присутствует тезис о поддержке части джентри (новым дворянством) династии Йорков. Поддержка эта понимается как предпочтение, оказываемое Йоркам перед Ланкастерами на протяжении всех Войн Роз. Пастоны же в этих трудах характеризуются как типичные представители «нового дворянства»{423}. Однако на материале эпистолярного комплекса Пастонов сделать вывод о таких предпочтениях не представляется возможным — в частности, в кампании 1471 г. Пастоны сражались на стороне Ланкастеров.
В данном случае симпатии «нового дворянства» оказываются совершенно идентичными симпатиям джентри в целом. Пастоны, Пламптоны, Стоноры и все джентри, которые упоминаются в их семейных архивах в соответствующем контексте, поддерживали не Йорков, Ланкастеров или Тюдоров, а главу собственной локальной «партии». В качестве наглядного примера можно привести позицию, которая занимала семья Пламптонов. Главы этой семьи на протяжении как минимум двух поколений пользовались покровительством герцогов Нортумберленда. Глава семьи Пламптон неизменно присоединялся к свите герцога во время военных кампаний, а сами герцоги Нортумберленда принадлежали к «партии» Ланкастеров. Поэтому Пламптоны неизменно противостояли Йоркам — в кампаниях 1455–1461 гг. и 1470–71 гг. они сражались на стороне Ланкастеров, а в 1485 г. присоединились к свите Генри Нортумберленда. В политических катаклизмах 1485–1497 гг. Пламптоны также сражались на стороне войск Генриха VII, присоединяясь к отряду своего неизменного покровителя.
Необходимо еще раз подчеркнуть, для джентри выбор стороны в Войнах Роз не зависел от того, принадлежали ли они к «новому дворянству» (как Пастоны), или их родословная насчитывала много поколений знатных предков (как у Пламптонов и Стоноров). Этот выбор также не имел отношения к проживанию на экономически развитом юго-востоке страны или в сравнительно менее благополучных северных графствах. Определяющее влияние оказывал лишь один фактор — принадлежность к конкретной локальной «партии», глава которой уже мог выбирать ту или иную сторону в конфликте. Такое положение вещей сложилось потому, что сохранение собственных земельных владений и, соответственно, социального положения было возможным только через членство в «дружеском союзе», ориентированном именно на отстаивание интересов его членов в неизбежной для той социальной реальности борьбе за земельные владения.
Именно поэтому невозможно говорить о том, что Войны Роз не оказывали влияния на жизнь джентри. Если даже сами джентри по каким-либо причинам не принимали участия в конфликте, в нем участвовали главы их «партий», поражение или победа которых оказывали самое непосредственное воздействие на положение сторонников того или иного лорда. Думается, столкновения «партий» Йорков и Ланкастеров дестабилизировали обстановку в графствах не только потому, что на территории королевства развертывались военные действия. Британские историки убедительно показали, что сами по себе военные столкновения были сравнительно редки, и в них принимало участие не так уж много людей{424}.
Если сузить Войны Роз до сражений между войсками Йорков и Ланкастеров, то их влияние, бесспорно, будет минимальным. Однако в этом случае оказывается неучтенным один немаловажный фактор — борьба за корону на местах оборачивалась конфликтами «дружеских союзов», которые являли собой «нижний ярус» объединений Ланкастеров и Йорков.
Анализ имеющихся в нашем распоряжении источников позволяет предположить, что основной причиной Войн Роз стала сложившаяся в Англии XV столетия система отношений покровительства, благодаря которой ущемление имущественных интересов части дворянства (в данном случае «партии» Ричарда Йорка) могло привести не только к свержению короля с престола (это неоднократно происходило и раньше), но и к дестабилизации ситуации в королевстве.
Вышеприведенный материал не позволяет разделить позицию британских исследователей, наиболее полно выраженную в исследовании Д.Р. Ландер и Дж. Гиллингхема. Гиллингхем настаивает на том, что Войны Роз нельзя считать единой серией конфликтов, обусловленной одними и теми же причинами, напротив, по его мнению, конфликты конца 50-х — начала 60-х гг., конца 60-х — начала 70-х и второй половины 80-х гг. не были связаны между собой{425}. Рассмотрение данных эпистолярных сводов Пастонов, Стоноров, Пламптонов и нарратива Р. Пилкингтона позволяет прийти к противоположному выводу — Войны Роз, по-видимому, имеет смысл рассматривать как целостное явление, обусловленное единым комплексом социальных и политических причин. Можно говорить также об итоге Войн Роз — этот конфликт подготовил почву для установления режима абсолютной монархии.
Рассмотрение событий Войн Роз с точки зрения джентри, позволяет предположить, что наиболее обоснованной является датировка этого конфликта, предложенная Э. Гудманом — 1452–1497 гг.{426} Именно в этот период в графствах центра, юго-востока и севера Англии, или, как минимум, в одной из этих частей королевства происходили серьезные беспорядки. Следует отметить, что Э. Гудман пришел к указанной датировке на совершенно ином исследовательском материале — он уделял внимание исключительно событиям общенационального масштаба, особенно подробно анализируя ход военных действий. Тем не менее, учитывая указанную выше тенденцию (столкновения «партий» Йорков и Ланкастеров провоцировали конфликты локальных «партий») хронологические рамки Войн Роз, предложенные Э. Гудманом, оказываются более логичными, чем другие варианты