Страница 29 из 82
Фландрия и Эно перешли во владение Маргариты. К тому времени она давно была вдовой, но не незадачливого Бушара, а своего второго мужа, Гийома де Дампьера, за которого вышла в 1223 году. В браке с ним у Маргариты родились еще трое сыновей и дочь. Таким образом, на наследство во Фландрии и Эно претендовали две группы сводных братьев. Сама графиня отдавала предпочтение потомству от второго брака, Дампьерам, и объявила своим наследником старшего из них — Гийома. Но поскольку первый брак графини признал незаконным папа, старший из бастардов, Жан д'Авень, бросился искать защиты у главного противника папы — императора. Фридрих II, конечно же, не отказал в поддержке, признав Авеней законными детьми, а значит, наследниками Фландрии и Эно.
Началась война за фландрское наследство, длившаяся с перерывами целое десятилетие{146}. Поначалу казалось, что конфликт будет быстро улажен: в 1246 году, еще до отъезда в крестовый поход, Людовик IX выступил в роли арбитра и присудил Дампьерам Фландрию, а Авеням — Эно (хотя последним как имперским леном король, собственно, не имел права распоряжаться, но император Фридрих не возражал). Однако Маргарита была жива, и Жан д'Авень знал, что она не собирается отдавать ему ни одно из своих графств. В июне 1251 года на рыцарском турнире Авени подослали убийц к старшему из Дампьеров — Гийому. После его гибели война разгорелась с новой силой, партию Дампьеров вместе с матерью возглавил второй из братьев — Ги (Гвидо). Два года спустя они были разбиты в сражении при Валхерене; Ги и его младший брат Жан попали в плен. Авени и их союзники из Голландии, надеявшиеся за оказанные ими услуги получить кое-какие земли во Фландрии, торжествовали.
В этих условиях графиня Маргарита (надо заметить, даже не пытавшаяся помирить своих детей — как будто вместе с решением папы о незаконности ее первого брака Авени перестали для нее существовать) призвала на помощь Карла Анжуйского. Король Людовик в тот момент еще не вернулся во Францию, и Карл был вполне логичным выбором Маргариты как вассала французской короны. В обмен на изгнание Авеней и голландцев из Фландрии графиня предложила Карлу во владение Эно. Еще раз подчеркнем, что это графство было леном империи, и тот факт, что Маргарита столь вольно распоряжалась им, подтверждает, что после смерти Фридриха II авторитет имперской власти сильно упал.
Далее, как утверждает хронист Гийом из Нанжи[85], произошло следующее. Карл явился в Эно с относительно небольшим войском и потребовал от местных баронов принести ему вассальную присягу — оммаж. Большинство согласилось, но тут вмешался граф Вильгельм Голландский, претендовавший в то время на титул германского короля. (Вильгельм был кандидатом, которого Рим выдвинул в противовес Конраду Гогенштауфену, сыну Фридриха II.) Вильгельм поддерживал Авеней в конфликте с Маргаритой Фландрской и потребовал от Карла удалиться — или выйти на бой. Тот, однако, ответил, что не собирается воевать, так как не ссорился с Вильгельмом{147}. Ответ Карла говорит о том, что он уже приобрел кое-какой политический опыт и не спешил очертя голову бросаться на врага, как это случалось с ним во время крестового похода. Вильгельм, у которого и без того хватало неприятелей, тоже на самом деле не слишком рвался воевать. Весной 1254 года стороны заключили перемирие.
Тем временем во Францию наконец вернулся Людовик IX. Узнав о ситуации в Эно, король в ноябре 1255 года направился туда и снова выступил в своей излюбленной роли арбитра. Он настаивал на соблюдении прежнего вердикта, вынесенного в 1246 году. Графиню Маргариту заставили вновь признать ее старшего сына Жана д'Авеня своим наследником в Эно; тот, в свою очередь, согласился освободить из плена сводных братьев — Ги и Жана де Дампьеров. Права Ги на Фландрию были подтверждены. Карл Анжуйский был вынужден проглотить горькую пилюлю: по настоянию короля он отказался от каких-либо претензий на Эно, аннулировав тем самым свою договоренность с Маргаритой. Однако пилюлю подсластили: графиня обязалась выплатить Карлу в качестве компенсации огромную сумму в 160 тысяч турских ливров в течение 13 лет. (В действительности это было сделано чуть позже — к 1271 году.){148} Кроме того, граф Анжуйский приобрел верных друзей и союзников, поскольку Маргарита и Дампьеры «оставались глубоко признательны ему до конца своих дней»{149}. Несколько представителей этого семейства участвовали в походе Карла на юг Италии и помогали ему в управлении новообретенным королевством{150}.
Итак, на первый взгляд, от этой северной авантюры Карл Анжуйский только выиграл: по-настоящему не вступив ни с кем в конфликт, он сильно пополнил свою казну, что было немаловажно, ибо недостаток средств оставался вечным проклятием графа. Но на самом деле все было сложнее. Некоторые историки предполагают{151}, что, откликнувшись на просьбу Маргариты Фландрской, Карл вынашивал далеко идущие планы. Речь якобы шла о попытке подчинения не только Эно, но и ряда других владений на западных границах империи, где Карл хотел создать базу для того, чтобы в будущем претендовать на императорский титул. Достаточных документальных подтверждений этой версии нет. Более того, она кажется примером анахронизма, характерного для рассуждений многих историков о Карле Анжуйском. Исходя из его несомненного честолюбия и последующих масштабных планов в Италии и Средиземноморье, реализованных лишь отчасти, Карлу приписывают наличие подобного рода замыслов с самого начала политической карьеры. Куда более реалистичным, однако, представляется подход, согласно которому у Карла в 1253–1254 годах не было столь широкомасштабных намерений на северо-западе: «Его чрезвычайно осторожное поведение по отношению к Вильгельму Голландскому говорит против [наличия такого рода планов]. Ни одна из его позднейших схем не была направлена в эту сторону»{152}. Карл, естественно, был бы рад прибавить к своим владениям еще одно графство, тем более столь развитое и богатое, как Эно. Но блеск императорской короны в тот момент вряд ли слепил его глаза.
А вот на отношения Карла и Людовика IX эпизод с арбитражем во Фландрии и Эно, скорее всего, повлиял. В каком-то смысле речь шла о повторении в куда более крупном масштабе ситуации на палубе корабля, плывшего из Египта в Акру, когда рассерженный король перевернул стол, за которым его младший брат играл в кости. В Эно Людовик опять указал Карлу, что тот «заигрался», хотя на этот раз утешил его солидным финансовым вознаграждением. Но рана честолюбию графа Анжуйского была нанесена, и вряд ли король не понимал этого. Однако Людовик IX знал, что политические интересы требуют урегулирования конфликта между детьми графини Маргариты, в котором Карл представлял собой, по сути дела, лишний элемент, еще более осложнявший ситуацию.
С другой стороны, Жак Ле Гофф пришел к выводу о том, что Людовик относился к Карлу «с некоей смесью всепрощения и раздражения, что было вызвано, по-видимому, как его (Карла. — Я.Ш.) поведением, так и тем, что он замыкал собою ряд королевских сыновей»{153}. Ситуация вокруг конфликта во Фландрии и Эно подтверждает эту версию. Старший брат, очевидно, не одобрял поведения младшего, считая, что тот действовал слишком легкомысленно и поспешно, ответив на призыв Маргариты Фландрской. Но публично унизить брата было бы и глупо, и политически небезопасно, да и претило натуре короля, который не был лицемером и действительно стремился соответствовать идеалу христианского правителя. Отсюда — решение Людовика, которое напоминает поведение доброго, но не слишком мудрого родителя по отношению к расшалившемуся сорванцу: вначале отшлепаю, но затем дам конфету.
85
Гийом из Нанжи (ум. 1300) — французский монах-хронист из аббатства Сен-Дени. Автор «Хроники» (Chronicon), повествующей о событиях от сотворения мира до конца XIII в.; историческую ценность имеют се заключительные главы, посвященные событиям во Франции второй половины XII–XIII вв. Также перу Гийома принадлежат «Деяния Людовика IX» и «Деяния Филиппа III», которые, впрочем, являются скорее компиляциями и вторичны по отношению к другим источникам.