Страница 8 из 48
Сведения о плане Парижа в IX в. немногочисленны и неясны; однако бесспорно, что в те времена основную часть города составлял остров Сите[102]. Там и находился город как таковой[103], убежище при опасности. Он был окружен римской или галло-римской стеной, вероятно, зубчатой, фланкированной башнями[104] и отделенной от реки песчаным берегом, ширина которого менялась в зависимости от уровня воды и который служил дозорным путем. На Сите в те времена, помимо второстепенных церквей, таких как церковь Святого Германа Старого (Сен-Жермен-ле-Вьё)[105], Сен-Марсиаль, тогда называвшейся Сент-Элуа[106], и т. д., располагались дворец, остатки которого найдены на дворе Сент-Шапель[107], и собор Парижской Богоматери, к имени которой в то время еще иногда добавляли имя святого мученика Стефана; он занимал большую часть площади современной паперти и был ориентирован так же, как и позже; с точки зрения архитектуры и украшений ничего особо примечательного в нем не было[108]. Недалеко, южней, напротив галло-римской окружной стены, возвышался епископский дворец, одним из главных элементов которого был большой зал, aula, «характерный символ епископской власти»[109].
Восточней Сите находился остров Богоматери, который в 867 г. был возвращен парижской соборной церкви и, можно предположить, не населен[110]. Северней и южней по обоим берегам Сены раскинулись предместья. В предместье на правом берегу, которое было более важным, жили многочисленные ремесленники и купцы; там уже стояли аббатства и крупные церкви, такие как Сен-Жерве, Сен-Мерри, Сен-Жермен-ле-Рон, впоследствии Сен-Жермен-л'Оксерруа, Сен-Лоран, базилика Сен-Мартен-де-Шан и т. д.; сказано, что эта часть Парижа «должна была удостоиться защитного вала»[111]; но этого вала, никаких следов которого не найдено, в конце IX в. не было[112]. «На южном берегу Сены в счастливый период римского владычества был создан прекрасный квартал. В середине III в. н.э. его разрушили»[113], но в IX в. еще сохранялись многочисленные развалины, в том числе руины «всех общественных зданий, возведенных для увеселения парижан», арен, театра, амфитеатра, цирка, дворца Терм. Помимо этих более или менее больших руин, на левом берегу «можно было видеть лишь огромные огороженные возделанные поля и кое-где — отдельные церкви или часовни»[114]: Сен-Марсель на востоке, Сент-Женевьев, Сен-Северен и Сен-Жюльен близ Малого моста, наконец, на западе — большое и знаменитое аббатство Сен-Жермен-де-Пре; на этом берегу не было никакого вала, который мог бы оказать серьезное сопротивление. «В отличие от северного предместья, уже процветавшего, южное еще переживало аграрный период; земли, виноградники, луга, находившиеся там, были разделены на участки, имевшие собственные заборы или ограды […]; редкие дома, какие можно было встретить в этих местах, либо, несомненно, стояли вдоль главной дороги, римской, из Лютеции в Ценаб, либо группировались вокруг аббатства Сент-Женевьев, либо это были бедные домишки, разбросанные тут и там и служившие жилищами земледельцам»[115].
Норманны, главным транспортным средством которых был флот, воспринимали Париж как важный стратегический пункт; он давал доступ по Сене и Марне ко всем землям, которые было бы заманчиво разграбить, в том числе к Бургундии[116]. На взгляд современников, Париж своим сопротивлением северянам спас королевство[117]; если бы он пал, франкское королевство погибло бы[118]. К тому же этот очень населенный по тем временам город был желанной добычей благодаря богатствам, какие в нем скопила торговля[119]: «Всякий, кто завидует сокровищам франков, обращает взоры к нему», — писал Аббон[120]. «Лютеция, благородная столица парижан! — восклицал агиограф IX в. — Ты некогда блистала славой и роскошью, славилась плодородием почвы и кротким спокойствием жителей; не зря тебя можно было назвать богатством королей и рынком народов! Теперь, — скорбно добавлял он, — ты уже не благородный город, а скорей груда истлевшего пепла»[121].
В самом деле, норманны несколько раз наведывались в Париж; впервые они подошли к нему 28 марта 845 г.[122] под водительством знаменитого Рагнара Лодброка; они нашли предместья пустыми; несколько дней они грабили и жгли, а потом удалились, нагруженные добычей и семью тысячами фунтов серебра, которые отдал им Карл Лысый, чтобы откупиться от них. Норманны не встретили никакого сопротивления; жители обоих берегов, монахи со святыми реликвиями бежали или укрылись под защиту стен Сите, куда, как у них были основания полагать, враги не проникнут[123]. Норманны вернулись 26 декабря 856 г.[124], разорили предместья и сожгли все церкви, кроме Сент-Этьен-де-Гре, Сен-Дени, Сен-Жермен-де-Пре, которые откупились серебром; Сите по-прежнему служил убежищем, он выполнял эту роль при каждом появлении северян. В 861 г. случились новые нашествия[125]; в том году они были частыми, потому что норманны обосновались на Сене, на острове Уассель; однажды они приехали на лошадях. Парижане придерживались все той же тактики — они оставляли оба берега опустошителям и укрывались на Сите либо бежали дальше, как некоторые купцы, которые поднимались по Сене на судах выше, попадая в плен[126]. В конце 861 г. одна ватага во главе с Веландом остановилась в Мелёне, чтобы зазимовать. В 865 г. двести норманнов поднялись по Сене до Парижа, чтобы запастись вином, но потерпели неудачу; другие в начале 866 г. разграбили Сен-Дени и вновь остановились в Мелёне[127]. Париж, по словам одного из них, храбрость живых уже не защищала; его единственным защитником был мертвый старик, некий Герман[128]; в самом деле, многие осквернители храма святого епископа были наказаны за дерзость. Если с 845 по 866 г. набеги норманнов на Париж были частыми, то с 866 по 886 г. они прекратились; выше этого города на реке норманны больше не появлялись, и их суда всего один раз бороздили воды Сены[129]. Этим временным спокойствием соседние с Сеной области были обязаны мерам, которые принял Карл Лысый. Он рассудил (и здраво!), что одним из лучших средств остановить норманнов будет преградить им проход по водным потокам укрепленными мостами; построив в Трильбарду мост через Марну, он отрезал отступление одной ватаге норманнов и продиктовал ей свои условия; в том же году он велел возвести на Сене, в Питре, укрепленный мост, который был сразу же заброшен либо разрушен[130]; в августе 868 г. король починил его и добавил укрепление[131]. Наконец, неизвестно когда[132] Карл возвел Большой мост в Париже; этот мост был необходим как средство коммуникации, а Карл сделал из него оборонительное сооружение. Этот мост находился там, где сейчас расположен мост Менял[133], он завершал каролингскую дорогу, ведшую в Сен-Дени: «Ее исходная точка на правом берегу совпадает с современной линией домов на набережной». Из найденных остатков можно сделать вывод, что он «состоял из круглых арок, опиравшихся на быки… непосредственно по наружной поверхности этих арок и шла дорога, насыпанная из булыжника и щебня». Центральную часть моста, вероятно, образовал плоский и съемный настил, деревянный, тоже опиравшийся на сложенные из камня быки[134]. «Подбор материалов, равно как и их применение, свидетельствуют о тщательности, какую едва ли можно было бы надеяться встретить в постройке, возведенной в такой спешке и во времена, когда, насколько можно предположить, к ремесленному труду испытывали пренебрежение, а большие работы организовать было трудно». Этот мост, судя по узости (его ширина составляла всего 6,2 м)[135] и по чрезвычайной прочности конструкции, был по преимуществу оборонительным сооружением[136]. По всей длине он был снабжен укрытиями, вероятно, башенками[137] для обороны защитников, а на каждой его оконечности было по башне, castellum'у, где должна была размещаться охрана[138]. Castellum на правом берегу был к тому же окружен рвами и траншеями[139], проходившими через проезжую часть, которая выводила на мост. Фундамент этого первого шатле найден; его образовал «щебень, смешанный с фрагментами черепицы и кирпича, и он был облицован мелким продолговатым тесаным камнем с грубой насечкой»[140].
102
Остров Сите тогда заканчивался в районе современной улицы Арле, согласно Таранну в его издании Аббона: Abbon. P. 254.
103
«Insula te gaudet». Abbon. L. I. V. 15.
104
Bo
105
Jaillot. Recherches critiques, historiques et topographiques sur la ville de Paris. T. I. Ouartier de la Cité. P. 78. — Quicherat. Les trois Saint-Germain de Paris. P. 165 и далее.
106
Lebeuf. Histoire de la ville et de tout le diocèse de Paris. T. III. P. 376.
107
Jaillot. Op. cit. T. I. Ouartier de la Cité. P. 4. — Lenoir, Albert. Statistique monumentale de Paris / cartes, plans et dessins. Paris: Imprimerie impériale, 1867. PI. IX et Explication des planches. P. 12. — Hoffbauer. Paris à travers les âges. T. I. P. 14–15.
108
Mortet. Étude historique et archéologique. P. 4–5.
109
Viollet-le-Duc. Dictio
110
Lebeuf. Histoire de la ville et de tout le diocèse de Paris. T. II. P. 557.
111
Bo
112
Berty. De l'enceinte du faubourg septentrional de Paris P. 513 и далее. Этот автор допускает, что немногим более чем за два века до возведения стены Филиппа Августа была построена первая стена.
113
Quicherat. Les vestiges romains de la rive gauche de la Seine à Paris. T. 1. P. 460–467.
114
Bo
115
Berty et Tisserand. Topographie historique du vieux Paris. T. 5: Région occidentale de l'Université. P. 23–24. — Аймоин в «Чудесах святого Германа» пишет о предместьях: «mundanae defensionis destitutos». Miracula S. Germani. P. 348.
116
Фульк, архиепископ Реймсский, называл Париж «caput et introitum regnorum Neustriae atque Burgundiae». Flodoardi Historia Remensis. L. IV. С 5. P. 563.
117
Abbon. L.LV.52.
118
Письмо Фулька Карлу III. Flodoardi Historia Remensis. Ibid.
119
«Urbem quondam populosam… opinatissimam Parisius civitatem». Aimoin. Miracula S. Germani // Mabillon. Acta sanctorum. 3.2. P. 106,109. — «Parisiorum civitas, ut sedes regia… constipata populis, referta commerciis ac variis conmeatibus, unda fluminis circumferente». Hilduin. Vita S. Dyonisii // Bonamy. Recherches sur la célébrité de la ville de Paris. P. 667.
120
Abbon. L.I.V. 14.
121
Les miracles de Saint Benoit écrits par Adrevald / publ. par Certain. P. 72–73.
122
Dümmler. Geschichte des ostfränkischen Reiches. Bd. I. S. 282. — Ex Miraculis S. Germani in Norma
123
Mortet. Op. cit. P. 16. — Lebeuf. Op. cit. T. II. P. 91: «Сегодня существует почти полная уверенность, что норманны никогда не проникали внутрь Сите».
124
Dümmler. Op. cit. Bd. I. S. 423–424. — A
125
Dümmler. Op. cit. Bd. II. S. 26.
126
A
127
Dümmler. Op. cit. Bd. II. S. 143–144.
128
Ibid. Bd. I. S. 282. — Miracula S. Germani. P. 350.
129
В самом деле, в 876 г. норманны снова вошли в Сену, но остались ниже Парижа. Dummler. Op. cit. Bd. III. S. 38. — Steenstrup. Norma
130
Dümmler. Op. cit. Bd. II. S. 39,143.
131
Ibid. Bd. II. S. 279–280. — О Питре см. A
132
Диплом Карла Лысого (Cartulaire général de Paris. T. I. P. 62, n° 45), которым он приносил в дар Энею, епископу Парижскому,уже построенный мост, датируется так: «…pridie idus julii, indictione III, a
133
Об этом мосте см.: Berty. Recherches sur l'origine et la situation du Grand Pont de Paris. P. 193 и далее. — Vacquer. Lettre sur la découverte d'une partie du Grand Pont de Paris. P. 502 и далее.
134
Г-н Ваке не верит, «что когда-нибудь удастся подтвердить или опровергнуть это мнение». Однако, коль скоро норманны хотели сжечь мост, должно быть, хоть какая-то его часть была деревянной. Abbon. L. I. V. 416–418.
135
Vacquer. Op. cit. P. 505.
136
Berty. Op. cit. P. 208–209.
137
Abbon. L. I. V. 236.
Мы принимаем версию «speculas pontis».
138
Abbon. L. I. V. 18–19.
Ex Adonis archiepiscopi vie
139
Abbon. L.I.V. 303–304.
140
Vacquer. Op. cit. P. 507.