Эд, граф Парижский и король Франции (882-898)

После того как между союзниками началась распря, неудивительно, что Рауль Камбрейский принял сторону Цвентибольда: ведь Камбре входило в состав Лотарингии. Рауль вмешался в дела Западно-Франкского королевства потому, что приходился родственником Балдуину, потому, что был аббатом монастыря Святого Петра на горе Бланден[844] и, наконец, может быть, потому, что недавно ночью и с помощью измены захватил Перонн и Сен-Кантен.

Ренье по прозвищу Длинношеий[845] принадлежал к очень знатному и могущественному семейству с берегов Мааса; очень вероятно, что он был родственником Каролингам. Его отец, похоже, похитил дочь императора Лотаря, увез ее в Аквитанию, чтобы жениться на ней против воли этого государя, а потом изъявил покорность и получил графство на берегах Мааса. Центр власти его сына Ренье располагался на левом берегу этой реки, владел он также ее устьем, землей Хаспенгау и, может быть, Эно. Рано включившийся в борьбу с норманнами, он был лихим бойцом и принял нечто вроде верховного командования их противниками, как граф Генрих. Он дал им много сражений в союзе либо с Радбодом, графом Фризии, либо с Франконом, епископом Льежским. Он был настоящим лотарингцем — смелым, предприимчивым, но также хитрым, бессовестным, заключавшим и разрывавшим союзы из соображений собственной выгоды. Возможно, он был одним из тех, кто по приказу Арнульфа поддержал Карла в 894 г. Теперь король Лотарингии был его законным государем; в любом другом случае тоже было бы естественно, что он перешел в лагерь Цвентибольда, для которого стал ближайшим другом и самым верным советником[846].

В атмосфере взаимных козней в лагере осаждающих Лан это отпадение Ренье и Рауля и измена Балдуина словно бы подтверждали тревожную молву, ходившую у западных франков: там поговаривали, будто лотарингцы задумали убить Карла. Последний вновь чувствовал, что у него из-под ног уходит земля: трое из самых сильных помощников ушли от него, и он не знал, где искать поддержки.

Фульк в первой половине 895 г. спешно рассылал письма с настоятельными просьбами союзникам, которых он сумел приобрести в 893 г., правда, все эти люди были слишком далеки от него: так как Гвидо Сполетский в 894 г. умер, он написал его сыну Ламберту[847], наследовавшему императорский титул вопреки воле Арнульфа; Фулька мало смутило, что он обращается к врагу последнего, поскольку ожидать от этого государя ему было уже нечего, — он посоветовал Ламберту, послав к нему одного из своих людей, вести себя по отношению к папе как сын, и попросил вступиться в Риме за Рампона, их общего родственника. О союзе он напрямую Ламберта не просил, но решил действовать через папу. Действительно, он написал последнему[848] и, во-первых, поблагодарил за дружеское и мирное расположение, какое тот проявил к Ламберту; на это Формоз ему ответил и заверил, что согласие — полное. Тем не менее в тот же период (в июле 895 г.) папа отправил посольство к Арнульфу[849], приглашая его в Рим; а ведь как раз этого Фульк не хотел допустить, желая, чтобы его родственник Ламберт сохранил императорскую корону, и понимая, что тот слишком молод, чтобы успешно отразить нападение Арнульфа. Во-вторых, он умолял папу устроить для Карла союз с Ламбертом; наконец, он попросил написать Эду и магнатам королевства и призвать их к сохранению мира, чтобы Карл мог взойти на престол, причитающийся ему по праву наследования; «и, — добавлял он, — хотя Карл не может теперь царствовать над всем королевством, однако пусть ему выделят некую часть, достойную его ранга, производя справедливый раздел по общему согласию».

Папа, похоже, не ответил на эту вторую часть письма архиепископа, которая гораздо интересней первой, поскольку показывает, что сторонники Карла, ресурсы которых заканчивались, выдвинули идею полюбовного раздела королевства между обоими претендентами, впрочем, раздела временного, потому что, на их взгляд, позже Карл должен был воцариться над всем отцовским королевством. На этой основе начались переговоры. От Лана Карл и его сторонники направили к Эду посольство, чтобы просить его выделить часть королевства и заключить с ними мир; но, находясь в крайне бедственном положении, они, похоже, не выдвинули никаких условий, они просили какую-нибудь часть королевства, которую Эд соблаговолит предоставить[850].

Эд, который отказался сражаться из-за того, что устал от войны, не мог надеяться на более выгодные предложения: противник признавал себя побежденным без того, чтобы надо было наносить последний удар. Поэтому он дал понять, что расположен[851] к переговорам; он снова собрал армию и двинулся в обратный путь во «Франкию».

Цвентибольд к тому времени уже снял осаду Лана; после многих дней очень упорной борьбы ему пришлось отказаться от мысли захватить этот город, и он договорился с епископом Дидоном, которого мы помним по ситуации с Валькером, о приостановке военных действий. Пользуясь этим перемирием, он углубился на территорию Западно-Франкского королевства и 15 августа был в Тросли, под Нуайоном[852]; потом, видя, что магнаты из окружения Карла ведут себя с ним иначе, чем прежде, прослышав о начинающихся переговорах между претендентами на престол, узнав, наконец, о возвращении Эда с армией, он испугался и удалился со своими людьми к себе в королевство[853].

Это отступление, о котором мало сказать, что оно было поспешным, завершило всю бесплодную кампанию. Карл, вероятно, остался в окрестностях Лана или Реймса, в Аттиньи или в каком-то другом населенном пункте в тех краях.

Эд приехал сначала в Корби, обитель к востоку от Амьена. Как и другие, этот монастырь не обошло всеобщее смятение, в какое королевство привела гражданская война. Монахи ополчились на своего аббата Франкона: они сместили его, заперли в очень скверном месте за пределами монастыря и объявили недостойным погребения; Фульк им уже написал, чтобы сурово отчитать[854]. Причина этого восстания неизвестна: может быть, аббат, увлеченный примером своего брата Герменфрида, графа Амьенского, принял сторону Карла[855] во время междоусобной войны и разошелся во взглядах с общиной?

Из Корби Эд пошел на Аррас, где осадил монастырь Сен-Вааст, который Балдуин укрепил и на стенах которого водрузил свой стяг; появление этого стяга стало в свое время первым сигналом к всеобщему восстанию во «Франкии». Но Эд устал от войны; он жалел осажденных и не хотел захватывать монастырь силой. С другой стороны, гарнизон, видя, что не в силах сопротивляться, взмолился о перемирии, выдал королю заложников и послал гонца к Балдуину с запросом, что делать. Поскольку гонец задерживался, король приказал открыть ворота; он вошел в монастырь или, скорей, в укрепленный замок и пошел к святилищу святого Ведаста. Войдя на хоры и подойдя к гробнице святого, он простерся перед ней и стал молиться с великим благочестием, проливая обильные слезы; потом он выслушал мессу, вознося благодарность Богу[856]. Усталость от междоусобной войны, радость, что отвоевал большую часть своего королевства и смог проникнуть так глубоко на территорию враждебной к нему «Франкии», — вот какие чувства наполняли сердце Эда. Что за вход короля-победителя в мятежное укрепление! Он вошел туда, чтобы помолиться, смириться и возблагодарить Бога. Этот эпизод заслуживает внимания: он позволяет заметить, что, несмотря на внешнюю грубость, люди той эпохи, которые часто кажутся нам жестокими и несгибаемыми, имели сердца, способные глубоко чувствовать; мы судим о людях прошлого лишь умом, и только некоторые эпизоды, подобные описанному выше, показывают нам, что и у этих «призраков былого» были чувства, подобные нашим!

844

A