Страница 127 из 149
Японцы успевали сделать лишь один залп, прежде чем цели входили в мертвую зону, и смогли сбить две из шести крылатых ракет. Остальные, проскакивая секторы поражения, рвались к авиабазе, наткнувшись на сплошную стену огня. Аэродром Ирума был окружен несколькими рубежами обороны, внешний периметр которой и создавали дальнобойные системы "Пэтриот". А на ближних подступах противника поджидали ЗРК малой дальности "Тип-81", давшие залп, как только русские крылатые ракеты оказались в пределах их досягаемости.
Зенитные ракеты с тепловым наведением были не лучшим средством борьбы с малогабаритными крылатыми ракетами, к тому же дозвуковыми, а значит, не так сильно разогревавшимися от трения о воздух, чтобы стать заметными целями. Но еще одна 3М14 рассыпалась на лету, изрешеченная потоком осколков боевой части разорвавшейся рядом с ней ЗУР, а потом в действие вступила зенитная артиллерия.
Зенитная установка М167 "Вулкан" никогда не считалась эффективным средством ПВО, успев основательно устареть со дня своего создания. Но собранные в батареи по три-четыре штуки по периметру авиабазы, эти автоматически пушки, имевшие темп стрельбы три тысячи снарядов в минуту, открыли огонь разом, выбросив в пространство потоки свинца, в которые врезалась еще одна запущенная с русской подлодки ракета. Две оставшиеся достигли цели.
Летевшие на высоте чуть больше пятидесяти метров, крылатые ракеты 3М14 активировали радиолокационные головки самонаведения, откорректировав свой курс на заключительном участке траектории. Промчавшись над летным полем, буквально забитым самолетами и вертолетами, они рассыпали начинку кассетных боеголовок, обрушив на аэродром сотни кумулятивно-осколочных суббоеприпасов. Малогабаритные бомбочки не в силах были пробить бетонные своды защищенных авиационных ангаров, но десятки готовившихся к вылету истребителей F-15J "Игл" стояли открыто на бетонных лентах взлетных полос, заправленные под завязку топливом, загруженные ракетами.
Огненная волна прокатилась по авиабазе, поглощая не успевшие оторваться от земли крылатые машины. Несколько суббоеприпасов угодили в аэродромные топливозаправщики, добавив хаоса и разрушения. Авиабаза покрылась сплошным ковром взрывов, а когда опало пламя, и рассеялся дым, стали видны искореженные груды тлеющего металла, то, что было совсем недавно мощными и грозными сверхзвуковыми истребителями, готовившимися присоединиться к грандиозной воздушной битве, еще продолжавшейся над волнами Охотского моря.
Комендант военной базы, чудом переживший ракетный удар в отличие от сотен своих подчиненных, выйдя на изрытое воронками взрывов летное поле сел на землю, и, закрыв лицо ладонями, разрыдался, не в силах перенести чудовищную картину разрушения. Авиабаза Ирума надолго утратила боеспособность. Но одновременно подлодки "Святитель Николай Чудотворец" и Б-349, сумевшие преодолеть незамеченными все рубежи противолодочной обороны, подкравшись к самому берегу, обстреляли ракетами "Калибр" базы японских ВВС Гифу и Хаякури, выпустив, каждая, по восемь 3М14. Прикрывавшие подступы к аэродромам дивизионы ЗРК "Пэтриот" и сверхскорострельные "Вулканы" ослабили удар, сбив каждую третью ракету, но этого оказалось мало, и земля содрогнулась от взрывов, пламя которых взметнулось до небес.
Генерал Ямасиро командующий северной зоной ПВО, связался со штабом Воздушных сил самообороны спустя несколько минут, доложив о потерях:
-- На земле внезапным ракетным ударом русских уничтожено одиннадцать самолетов, еще восемнадцать получили тяжелые повреждения. В результате этой атаки мы лишились семи из двенадцати самолетов АВАКС и трех самолетов-заправщиков КС-767J. Потери среди персонала авиабаз превышают пятьсот человек только убитыми, и, боюсь, они еще могут возрасти в несколько раз.
Генерал говорил сухо, ничего не выражающим голосом, словно рассказывал нечто невероятно скучное и неважное. Выслушав его, командующий воздушными силами самообороны произнес, с трудом сдерживая гнев:
-- Благодаря вашей безалаберности наша авиация на северном направлении полностью утратила боевой потенциал, генерал! Вы позволили расстрелять свои авиабазы, не обеспечив их защиту от ударов с воздуха!
Генерал Ямасиро слушал, не перебивая, даже не пытаясь возражать. Он мог бы многое сказать в ответ на этот разнос, напомнив, что появление подлодок прозевали моряки, а системы ПВО уничтожили большую часть крылатых ракет русских, а стопроцентную гарантию поражения пока не обеспечивал ни один зенитно-ракетный комплекс. Но вместо этого командир северного сектора противоздушной обороны терпеливо выслушал своего начальника, произнеся в ответ:
-- Я готов ответить за свою ошибку.
-- За вашу ошибку придется расплачиваться миллионам японцев. Русские после долгого молчания связались с нами по дипломатическим каналам, предъявив ультиматум. Они угрожают, что если в течение ближайших двух суток хотя бы один корабль отойдет от наших берегов или хотя бы один военный самолет покинет воздушное пространство Японии, их подводные лодки нанесут еще один ракетный удар, на этот раз, с применением ядерного оружия - по нашим городам, по мирному населению. Сомневаться в серьезности их намерений нет никаких причин. Русские уже применили ядерное оружие у собственных берегов, и им ничто не помешает нанести ядерный удар по Японии! И мы беззащитны перед этой угрозой - по вашей вине! Потеря самолетов АВАКС создает огромную брешь в радиолокационном поле, сквозь которую могут проскользнуть уже не десятки, а сотни ракет, и тогда Япония исчезнет в ядерном огне! Поэтому, генерал, я приказываю прекратить всякие действия против русского флота в Охотском море. Пусть с ним теперь разбираются моряки. Все оставшиеся боеспособными истребители немедленно поднять в воздух для перехвата русских ракет или самолетов. Сделайте все, чтобы больше не было жертв - на вас и так уже слишком много жизней тех, кто верно служил Японии!
Командующий Военно-воздушными силами оборвал связь. Генерал Ямасиро, обведя взглядом притихших адъютантов, негромко, но жестко произнес:
-- Оставьте меня. - И, видя, что те замешкались, вдруг крикнул: - Все вон!!!
Офицеры гурьбой повалили к выходу из помещения, обеспокоено оглядываясь на упершего взгляд в зеркальную крышку стола генерала. Ямасиро, оказавшись, наконец, в одиночестве, открыл нижний ящик, вытащив автоматический пистолет "Тип-57А". Положив оружие на ладонь, он несколько мгновений наслаждался его солидной успокаивающей тяжестью. Затем, выщелкнув магазин, генерал убедился, что он снаряжен, и вогнал обойму обратно в рукоятку, услышав щелчок магазинной защелки.
Вздохнув, генерал Ямасиро оттянул назад затвор, с лязгом вернувшийся назад, загоняя в ствол патрон. Офицер поднял руку, ощутив, как металл холодить висок и вдохнув запах оружейной смазки, а затем нажал на спуск.
Ворвавшиеся на грохот выстрела адъютанты столпились в дверях над распластавшимся на полу телом своего командующего, которому девятимиллиметровая тупоконечная пуля разворотила череп. Генералу Сил самообороны Ямасиро выпала сомнительная честь стать последней жертвой сокрушительного удара русских подводников. А в тысячах километров от разгромленной авиабазы Мисава, на просторах моря, продолжали гибнуть люди, каждый из которых без колебаний шел на смерть, веря, что совершает это во имя высшей, самой прекрасной цели.
Глава 15
Петропавловск-Камчатский, Россия - Охотское море, нейтральные воды
9 июля
Гвардии старший лейтенант Расул Вежоев, уставившись невидящим взглядом на горизонт, напевал себе под нос что-то заунывно-тягучее, одновременно поглаживая ствольную коробку крупнокалиберной винтовки КСВК. Он касался грозного оружия, сейчас установленного на сошках на придвинутом к окну журнальном столике, как прикасаются к давно желанной и вдруг ответившей взаимностью женщине - нежно, ласково, едва ощутимо, словно боялся, что от неосторожного прикосновения развеется чарующее волшебство. Десантник находился на позиции, расположенной в обычной квартире на третьем этаже самой обыкновенной панельной пятиэтажки уже почти два часа, и единственным его собеседником была рация, иногда ловившая короткие переговоры перемещавшихся по окраинам Петропавловска-Камчасткого разведгрупп и мобильных патрулей. Для горячего уроженца далекой Ингушетии сидеть вот так, в четырех стенах, без дела, даже толком не зная, что происходит хотя бы на соседней улице, было невыносимо мучительно, и поэтому, когда за окном послышался нарастающий гул двигателей, Расул счастливо улыбнулся.