Страница 8 из 8
Замок взвизгнул, громогласно щелкнул и открылся.
Стараясь не глядеть в лицо покойнику, Грэм снял с него ремень с длинным солдатским кинжалом и небольшой поясной сумкой и направился к столу. В некоторых камерах заключенные приникли к решеткам и, затаив дыхание, следили за каждым шагом беглеца. В их глазах читалась поддержка, а в некоторых светилась и радость скорого освобождения. Панголин старался не смотреть на них. Никого выпускать он не собирался. Тут сидели кровавые преступники и еретики, приговоренные к смерти и вечным мукам.
У стены на волчьей шкуре лежал Кулл. Его белая кожа стала еще бледнее и прозрачнее. Лицо покрывали разводы грязи. На носу серебрились частые мелкие капельки пота. Он спал на спине. Воздух тяжело выходил из приоткрытого рта. Кулл на мгновение затихал, недовольно хрюкал и жадно набирал полную грудь тюремного смрада.
Ему снилось, что его топят в грязном мерзком болоте, а он хватается за скользкий берег и никак не может вылезти: сильные руки держат его у самой поверхности. Кулл барахтается и изо всех сил тянется вверх. На мгновение хватка ослабевает и ему удается глотнуть спасительного воздуха. Вода заливает глаза и не дает рассмотреть таинственного мучителя: неясная тень расплывается и лишь показывает белые острые зубы.
Придерживая пальцами лезвие, Грэм тихо вытащил кинжал из ножен. Посмотрел на давно не точенное ржавое лезвие, перевел взгляд на лежащего надзирателя и замер в нерешительности. Убить спящего? Зарезать как свинью? Нет, он не мог так поступить. Панголин спрятал кинжал, взял тюремную рубаху из плетеной корзины и направился к входной двери.
- Эээй, приятель, ты не забыл о нас? - громким шепотом спросил верзила из крайней камеры. - Или ты хочешь, чтобы я разбудил всю округу?
Грэм остановился.
- Ловко ты его. Подойди сюда. Я скажу, что ты сделаешь, - заключенный понизил голос до еле слышного шепота. - Открой мою клетку, приятель. Да хранит нас всех святой Миронос.
Панголин стоял в нерешительности.
- Смелее. Смелее, приятель.
Кулл зашевелился, перевернулся лицом к стене и мерно засопел. Он утонул. Пошел ко дну. Но к счастью обнаружил, что может дышать под водой. Приземлившись на мягкий прохладный ил, Кулл увидел вокруг себя неясные тени. Они заслоняли тусклое дребезжащее солнце. Приблизившись, тени превратились в толстых рыб, чавкающих мясистыми губами. Это были карпы со сверкающей золотом чешуей. Они не замечали светловолосого утопленника и важно проплывали мимо.
Таких больших рыб он никогда не видел. Кулл схватил одного карпа за хвост - тот лениво задергался, - подтянул жирное тело и прижал к груди обеими руками. Карп успокоился. Что-то беззвучно сказал. Кулл ощутил спящую в рыбе силу и еще крепче прижал к себе. Остальные продолжали спокойно плавать вокруг, всем своим видом показывая безразличие к происходящему.
Через мгновение он уже хлебал черпаком горячую острую уху. Рыбья голова плавала в огромном солдатском котле, словно айсберг и все время норовила залезть в черпак. Она крутилась в водоворотах, ныряла, переворачивалась и поглядывала белым зрачком на Кулла.
- Хорошо, - прошептал панголин.
- Вот и молодец. Ты помогаешь мне, а я помогаю тебе, приятель.
Грэм подошел: из-за прутьев решетки на него глядел высокий широкоплечий детина в одних рваных штанах. На заросшем черными кустами лице были видны только сверкающие желтым огнем глаза, кривой расплюснутый нос и тонкая полоска губ.
- Стойте! Меня выпустите, не то я... тоже закричу, - раздалось из соседней камеры.
Верзила кивнул:
- Конечно, приятель.
Грэм швырнул ключи в камеру, молча развернулся и быстро пошел к выходу.
- Стой! Не делай так, приятель, подожди меня, ты не знаешь куда идти, - забормотал детина, шаря руками в соломе в поисках ключей.
- Забудь о нем, пусть идет. Он отвлечет солдат, а мы проскользнем незамеченными... Скорее! Скорее открывай, и про меня не забудь, не то я буду кричать.
- Не забуду. Не забуду, приятель, - сквозь зубы сказал узник.
Проходя мимо камеры еретика, Грэм заметил улыбающееся лицо - худое изможденное лицо с редкими клочками растительности, иссеченное морщинами как пахотное поле. Он стаял и еле заметно кивал. Вот его панголин с удовольствием бы прирезал, но он получит свое и так. Не стоило тратить время.
Грэм подошел к двери. Сзади доносилась возня и недовольный шепот. Оглядываться не хотелось. Тут он провел самые гнусные дни своей жизни, и что он там увидит? Труп в луже крови?
Грэм остановился, прислушался к звукам снаружи - тишина. Быстро перекрестился и взялся за массивную ручку - дверь скрипнула, и свежий ветер умыл прохладой ночи грязное лицо беглеца, закружился и улетел вдоль сараев и складов разбрасывать мусор и сухие листья.
Пригнувшись, панголин просочился в приоткрытую дверь и осторожно закрыл за собой. На улице обычная тихая ночь: луна ныряет в облаках, похрапывают кони, солдаты негромко посмеиваются возле казарм, под фонарем компания играет в карты, бурно обсуждая чей-то неверный ход, парочка военных бесцельно шатается вокруг играющих.
Панголин юркнул в тень навеса и бесшумно засеменил к складам. Укрывшись за одной из бочек, осторожно выглянул: в нескольких десятках метров скучал охранник. Он нес вахту возле крайнего склада. Целую вечность Грэм не сводил с него глаз и лихорадочно обдумывал варианты. Время шло. Солдат и не думал уходить. Он замер на своем посту как статуя. Только пар вырывался из ноздрей, как у бизона в предрассветные сумерки.
Можно было открыться и стремглав промчаться к спасительному уступу в стене; попытаться вернуться к темнице, и там выстроив несколько бочек и ящиков залезть на крышу навеса; внезапно напасть на охранника; дождаться выхода других пленников и, воспользовавшись суматохой, проскочить к стене.
Взгляд упал на широкий колодец. В голове тут же возник план: можно подобраться к нему, перепрыгнуть за бортик, переползти на противоположный край, затем отвлечь охранника и прошмыгнуть к спасительной стене. К тому же с минуты на минуту выйдут другие беглецы и наделают шума. Решено!
Грэм поднял несколько камешков и когда облака скрыли луну, пополз к колодцу. Он перемахнул через кирпичную кладку - снизу пахнуло животным смрадом, сыростью и гнилью. Казалось, что панголин погрузился в огромную чашу с густой черной жидкостью. Не спеша перебирая руками каждый камень и нащупывая выступы под ногами, он добрался до противоположной стены. Немного передохнул и стал подтягиваться, но тут же отпрянул назад: совсем рядом раздались голоса - двое солдат приближались к бортику со стороны казарм. Холодный пот высыпал на лбу. Сердце дико забарабанило. Если они заглянут в колодец, то это конец.
Громкий шепот мужчин отдавался эхом от стен колодца:
- Я же тебе говорил, смотри на меня!
- Ну, я смотрел, и что?
- Ты не смотрел! Я показывал дважды! Не могу же я чесать нос десять минут подряд, пока ты решишься глянуть. Ты вообще смотрел на всех, кроме меня...
- А ты не мог бы чесать свой нос, когда я гляжу на тебя?!
- Делать все надо естественно, чтобы никто не понял. Я показал дважды! А ты просрал все деньги!
- Ну, извини. Хватит уже. Отыграемся.
- Ладно. С тебя пиво...
Солдаты прошли мимо. Панголин выдохнул горячий воздух - отлегло, отпустило зябкое покрывало страха. Те двое подошли к одинокому охраннику и заговорили о чем-то. Грэм подтянулся и выглянул, пересиливая дрожь в руках: солдаты шептались и оживленно жестикулировали. Похоже, им было что обсудить.
Руки ныли от усталости и начинали неметь. Грэм беспомощно повис. Попробовал нашарить ногами уступы или щели между кирпичами - тщетно. Сапоги скользили по сырой стене, не давая ни малейшей надежды на отдых. Через минуту руки уже казались чужими, а пальцы налились расплавленным металлом. Безвыходность положения толкала к отчаянным действиям. Сейчас! Он отпустил правую руку - кровь прилила к исцарапанной ладони, - залез в карман, лихорадочно нащупал камешек, размахнулся и... Левая рука предательски соскользнула. Злость и отчаяние ударили в голову. Все - конец! Царапая локти о стену, неудавшийся беглец исчез в пугающей черноте.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.