Гроза

До нее донесся звук открываемой крышки сундука. Она вцепилась в спинку стула, ожидая, коща он что-то скажет.

И он сказал - почти тотчас же.

Она не могла этому поверить. Голос его звучал столь же весело и обнадеживающе, как и прежде.

- Но здесь же ничего нет - только кучи какого-то тряпья! Посмотри сама. Ничего!

Ноги едва несли ее, когда она снова спустилась в подвал.

Те же заплесневелые стены, покрытые свалявшейся паутиной. По одной из стен все так же сбегала струйка воды, хотя лужа под ней на сей раз оказалась уже гораздо больше. Тот же тусклый свет лампочки.

Все было так же, как она помнила, с той лишь разницей, что ветер со свистом прорывался в разбитое окно и капли дождя заливали осколки на полу. Лежащая поперек подоконника ветвь дерева смахнула с оконной рамы все остатки стекла, и теперь она выглядела совершенно чистой.

Бен стоял у распахнутого сундука и ждал, когда она подойдет. Его налитое тело чем-то походило на мощный надолб.

- Ну, сама видишь, здесь ничего нет. Только твои старые платья.

Она встала рядом с ним. Или разум покидает ее? Неужели она снова увидит то же самое искривленное тело, красное платье, чуть лоснящиеся колени, тогда как Бен ничего не замечает? И тот же перстень с бриллиантом, зажатым между лапами льва?

Словно через силу она заглянула в сундук. Ничего!

На дне сундука лежали какие-то вещи, аккуратно завернутые в старые газеты - она сама занималась их упаковкой, однако больше там ничего не было.

Значит, это тело лишь пригрезилось ей. Это открытие принесло ей желанное облегчение, хотя в глубине души все же оставались следы смущения и страха. Если ее рассудок способен выкидывать подобные фокусы, если она может в мельчайших деталях вообразить ужасные вещи, подобные тому, что увидела в сундуке, перспектива ее будущего оказывалась весьма мрачной. И когда же следует ожидать очередную подобную галлюцинацию?

Непосредственной физической угрозы как таковой не было - ни сейчас, ни раньше. Угрозы юридического преследования Бена, таким образом, основывались лишь на чистой фантазии.

- Мне все это приснилось, да, точно, - призналась она. - И все же все это было ужасно и, кроме того, я не спала. - Ее голос дрогнул. - Я думала... О, Бен, я думала...

- Что ты думала, моя дорогая? - голос его звучал странно, совсем не как обычно, в нем появились какие-то холодные, острые нотки. Он стоял не шелохнувшись и смотрел на нее, причем от его неподвижности она леденела даже сильнее, чем от холодного ветра, прорывавшегося через разбитое окно" Ей хотелось вглядеться в его лицо, но свет от лампочки оказался слишком слабым и лишь прочертил на нем глубокие борозды теней, отчего вид Бена показался ей сейчас неожиданно чужим, даже зловещим.

- Я... - начала было она, но тут же осеклась.

Он продолжал стоять неподвижно, но голос его стал тверже.

- Что ты подумала?

Она отшатнулась от него.

Бен шагнул к ней, одновременно вынимая руки из карманов и протягивая их в ее сторону, а она стояла и как завороженная смотрела перед собой, чувствуя как в горле собирается немой вопль ужаса.

Ей так и ие суждено было узнать, намеревались ли эти руки заключить ее в свои объятия или же собирались сомкнуться на ее шее. Обернувшись, она опрометью пробилась к лестнице, спотыкаясь и в отчаянной, безумной попытке стремясь достичь спасительной двери.

- Джант! Джанет! - закричал он, и она услышала за спиной его тяжелые шаги. Споткнувшись о нижнюю ступеньку, он упал на колено и выругался.

Ужас придал ей новые силы, добавил скорости. Ошибки быть не могло. Хотя она видела это какие-то мгновения, но все же успела заметить, что на левом мизинце Бена красуется тот же самый перстень, который ранее был на руке убитой женщины.

Благословенный ветер ударился в дверь прямо перед ее носом и настежь распахнул ее, оставив женщину под черным покровом безопасной уже грозы.