Страница 81 из 88
Перво-наперво Агрикул появился в атриуме кесариссы, невозмутимо выслушал все соображения Лоллии о подобной наглости - побеспокоить ночью жену Тибериса! - но все-таки обыскал покои госпожи. А затем заявил напрямую:
- Божественная, человек, которого ты покрываешь, может оказаться опасным. Ответь, где он?
- Не имею и малейшего представления, - прорычала Валерида, уничтожая возмущенным взглядом явившихся к ней военных. - Я его ублажила на скорую руку, и он ушел. Ищи, это твоя работа. Поймаешь - опять уведу. Ты мне надоел, Агрикул. Пошел прочь.
Центурион вместе с помощниками молча развернулся и отправился на площадь перед двор. цом. Там уже выстроились поднятые отряды охраны. Для Агрикула было делом чести отыскать беглеца, ибо он понимал - завтра о ночном происшествии доложат Тиберису, а тот взыщет с начальника своей охраны: нашел или нет? Если нет, тогда почему ты занимаешь высокую должность, не выполняя возложенных на тебя обязанностей?
Басилиссу и сопровождавшего ее человека видели, когда они шли по направлению к зданиям храмов. За ними располагался спуск к пристани, но стоявшие на страже легионеры не замечали посторонних, явившихся со стороны дворцов. Следовательно, беглец находился где-то на Хрустальном мысе и к рассвету его обнаружат. Вдобавок обленившаяся стража изрядно встряхнется, обшаривая десятки зданий, выстроенных на полуострове.
Как известно, любой город имеет жизнь дневную, о которой знают все, и ночную - скрытую от непосвященного глаза.
Хрустальный мыс был именно городом, поселением, выстроенным для одного человека - властелина Великолепного Острова. Каждый камень, каждое дерево, цветок, животное, все, созданное человеческими руками или природой, служило для услады аррантского кесаря. Только его одного. Однако прочие обитатели пышной и огромной резиденции басилевса тоже были не прочь урвать свою часть гигантского мраморно-золотого пирога, выпеченного лучшими архитекторами, строителями и скульпторами Аррантиады. Потому ночью на Хрустальном мысе наступало время, когда призванные охранять, кормить и развлекать Тибериса люди могли отдохнуть сами.
Красотки из амфитеатров встречались с друзьями-военными, подозрительные личности за сущие гроши покупали у служителей кухонь дворца отменные припасы, перепродавая их затем в Геспериуме и других городах побережья, совершались странные сделки, в результате которых на конюшнях оказывались отнюдь не породистые лошади, а какие-то заморенные одры. Понятно, что коней басилевса никто не трогал, а подменные довольно быстро списывались со счетов как повредившие ногу или больные. Казна, разумеется, отпускала средства на покупку новых, но если бы прокуратор Хрустального мыса в кои веки заинтересовался, с какой стати на обслуживание конюшен уходят столь огромные суммы, то вскрылись бы такие злоупотребления, что воровство провинциальных эпархов, присваивающих выделяемые метрополией средства на прокорм орд плебеев и налоговые сборы, показалось бы невинными шалостями детишек, таскающих друг у друга фрукты и сладости.
Но все молчали. Каждый, начиная от рядового воина стражи до верховных жрецов храмов или сотников двух расквартированных на мысе легионов, так или иначе был вовлечен во всеобщий круговорот воровства: одни за сравнительно небольшую мзду закрывали глаза на подъезжающие к хозяйственным воротам повозки перекупщиков, другие сами входили в долю с нечистыми на руку дельцами, в светлое время суток носившими пышные титулы наподобие "первого смотрителя Большого амфитеатра" (этот потихоньку продавал редкий мрамор с золотистыми блестками, заменяя его на более дешевые каменные блоки из очень похожего материала) или "богоизбранного понтифика святилища Громовержца" (жрец приторговывал рабами, а заодно присваивал часть пожертвований храму). И так далее. Хрустальный мыс заслуживал наименования идеальной кормушки, ибо гром и молнии на головы приближенных к трону предприимчивых аррантов могли обрушиться в единственном случае: если что-либо вызовет неудовольствие и разочарование Тибериса. Василеве ничего не замечал до времени, пока дело не касалось его самого.
...Агрикул славился тем, что его нельзя было купить, умаслить или запугать, - центурион не видел в жизни иных радостей, кроме преданного служения басилевсу (посему в резиденции Тибериса поговаривали, будто Агрикул слегка повредился рассудком). Он понимал, что начинать войну против армии населивших Хрустальный мыс воров и развратников бесполезно - их тотчас сменят другие, - и почти всегда закрывал глаза на мелкие и крупные прегрешения обитателей полуострова. Но не сегодня. Нынешней ночью кесарисса Вале-рида Лоллия нанесла удар по его репутации и чести, а значит, злопамятный центурион обязан был оправдаться хотя бы перед самим собой, заодно показав несносной распущенной девице, кто командует на полуострове: басилевс, а с его позволения и милости - Агрикул.
Поиски не принесли никаких результатов, если не считать того, что за время поднятой Агри-кулом тревоги вскрылись некоторые малоприглядные стороны ночного бытия Хрустального мыса. Легионеры захватили полдесятка своих собратьев, отправившихся без разрешения командиров к прелестным служительницам дворцовых терм и кухонь поискать ласки и любви. Надзиравшего за зверинцем смотрителя поймали во время продажи одного из привезенных только вчера гепардов: клетку со зверем поспешно грузили на повозку возле используемых служками запасных ворот-резиденции. Задержали и смотрителя и покупателей, хотя последние попытались оказать сопротивление, понимая, что обвинение в ограблении самого кесаря приравнивается к богохульству, "оскорблению величества действием" и влечет самую жестокую кару.
Самая невероятная находка ожидала легионеров в доме для содержания рабов: военные появились там в момент, когда некий невзрачный молодой человек, оказавшийся одним из помощников надзирателя, увлеченно проповедовал невольникам Слово Богов-Близнецов. Он даже не побоялся одеть принятую у почитателей варварского культа багрово-зеленую хламиду, означавшую посвящение в сан "учителя веры". Разумеется, смутьяна арестовали, а Агрикул только подивился втихомолку - каким, интересно, образом привезенная с Толми зараза сумела проникнуть аж на Хрустальный мыс? Придется провести тщательное расследование и выявить все очаги этой омерзительной гнили, поражающей душу! Рабы, впрочем, пялились вслед уводимому стражей адепту Близнецов туповато и безучастно.
Обшарили все - бани, хозяйственные пристройки, конюшни, храмы; осмотрели каждый закоулок дворца, казармы и зверинец, парк, допросили стоявших у ворот охранников. Тщетно. Беглец как в воду канул. Ну не прячется же он в спальне басилевса?!
Нерадение подчиненных обозлило Агрикула, и он принял решение: изловить поганца любой ценой и любыми средствами! За кесариссой с утра будет установлен строжайший надзор - куда пойдет, с кем будет разговаривать, что делать. И конечно же, центурион обо всем доложит Тибе-рису. Пока следует увеличить вдвое число патрулей, усилить охрану стен и ворот, а также задерживать любых подозрительных личностей, не знакомых легионерам в лицо.
"Где эта мерзавка могла спрятать своего нового дружка? - размышлял Агрикул. - Куда закрыт доступ простым смертным? Конечно, в личные покои Тибериса, сокровищницу, библиотеку... Мужчины не имеют права входить в храм Ясноокой, никто, кроме посвященных в таинства обрядов жрецов, не смеет ступать за алтари храмов, а святилище Покровителя Ратников вообще закрыто до ближайшего праздника... Неужели Лоллия сумела пробраться в одно из запретных мест? Их последний раз видели как раз неподалеку от храмов... Там я и поставлю лучшую стражу. А когда сбежавший самозванец проголодается и выползет, я наглядно покажу ему, как обращаются с преступниками на моем полуострове!"
Утром не произошло ничего необычного. Басилевс изволил почивать до полудня, и потревожить сон царственного из-за столь пустякового дела центурион не решился. Виновных в ночных происшествиях примерно наказали: некоторых плетьми, других палками, а проповедника Богов-Близнецов после весьма пристрастного допроса незамедлительно казнили, - эдикт Тибериса предписывал уничтожать разносчиков сектантского учения скоро, беспощадно и максимально жестоко. Бывшему младшему надзирателю выкололи глаза, отрезали язык, чтобы не орал, и отправили в садок с муренами. Для острастки туда же пригнали внимавших речам жреца невольников. Пусть знают, что происходит с отступниками, и впредь чтут лишь Царя-Солнце и обитателей Киллены.