Страница 58 из 88
К владельцу "Шатра легионера" Кэрис отнесся высокомерно, расплачиваясь, заявил, что более худшей гостиницы ему еще не встречалось, и, бросив хозяину две монеты розового золота (огромная сумма, достаточная для того, чтобы снять всю гостиницу на полторы луны!), гордо удалился, сопровождаемый смущающимся Фарром.
Вельх не учел одного: еще сорок лет назад розовое золото, объявленное достоянием басилевсов, полностью изъяли из обращения. Этот металл, дороже которого считались только образцы удивительного сплава, сотни лет назад производившегося двергами на материке Длинной Земли, лежал в основе богатства семьи великолепного Тибериса. Каждому арранту и чужеземцу, приезжавшему на Остров, вменялось в обязанность обменять розовое золото на другие драгоценные металлы или камни в резиденциях эпархов. Расплачиваться им категорически запрещалось, а владельцы монет из редкого металла очень быстро оказывались в центре внимания городской стражи.
Хозяин гостиницы крайне пожалел о щедрости воина третьего колониального легиона. Не будь свидетелей, угодившее к нему в руки розовое золото можно было бы продать за огромную сумму в Квартале Чудес - воровском центре столицы - и изрядно обогатиться. Но не теперь, когда на две красивые блестящие монетки разинув рты глазели слуги и рабы, вкупе с несколькими постояльцами, спустившимися в нижний атриум. Ничего не поделаешь: покушаться на собственность басилевса - подписать себе приговор.
- Позовите стражу, - прохрипел хозяин. - Вы все будете свидетелями...
* * *
Праздники в Аррантиаде были блистательны до вульгарности. Басилевс, хоть понимал, что положение в стране из напряженного перерастает в угрожающее перенаселение ощутимо било по торговле, а держать плебс в повиновении становилось все сложнее, - действовал в соответствии со старинной мудростью: "Пока народу хватает хлеба и развлечений, он не станет подумывать о бунте". Колонизация отдаленных земель приносила лишь скудные плоды, ибо никому не хотелось покидать благополучную Аррантиаду, с ее бесплатной раздачей пищи и вина, с захватывающими боями диких зверей или гладиаторов, ради неизвестных провинций, населенных варварами и наполненных опасностями.
Тиберис и светлейший эпарх Луций Вителий не зря с интересом наблюдали за войной на континенте. Едва грызня варварских народов поутихнет, на берега Длинной Земли вступят колониальные легионы, возведут первые крепости, а уж затем... Никто, кроме самых проницательных патрициев и книжников, не догадывался, отчего за последнее лето к самым большим городам Острова стягивались пехотные когорты, почему на верфях спешно закладывались новые вместительные корабли и зачем поместные эпархи проводили общую перепись населения провинций. Скрыто, медленно и непрерывно готовилась самая большая авантюра за всю историю нынешней Аррантиады. Когда придет время, в Арр, Аланиол, Лавалангу, Трипаис и другие города вступят тысячи щитников, будет введено осадное положение, любой бунтовщик и недовольный погибнет на месте и начнутся дни грандиозного переселения. Всех дармоедов погрузят на корабли и отправят на восход, и им придется позабыть о вечном безделье, взять в руки мотыги с топорами и самостоятельно позаботиться о своем благополучии.
Приказ басилевса должен был последовать зимой, когда, по расчетам его центурионов, война на материке затихнет, а специально подготовленные Луцием Вителием мудрецы наведаются в Самоцветные горы...
А пока Аррантиада праздновала.
Далеко-далеко к полуночному закату мерцала под солнцем сахарная голова Киллены, обители богов, мостовые широких улиц Паллатия покрывались сплошным ковром розовых лепестков, из храмов доносилось торжественно-радостное пение девичьих хоров и голоса жрецов в парчовых одеждах, городская стража расталкивала плебс по обочинам, выстраиваясь в цепь, - сегодня Божественный басилевс Тиберис Аврелиад направляется приносить жертву в храме Тучегонителя и раздавать своим подданным серебро.
Главная улица Паллатия, шириной не менее двухсот шагов, пока оставалась свободной, если не считать непременной городской стражи в красных плащах и сверкающих бронзовых доспехах. На увечных-калечных, облепивших ступени Сената паперти белокаменных святилищ и постаменты скульптур, никто не обращал внимания - они дрались за места еще с ночи, а повелением Великолепного нищие считались неприкосновенными. Лишь к полудню на Сенатскую улицу стали пускать народ из граничащих кварталов. Вначале появились носилки благородных аррантов и могучие плечи рабов, охранявших своих господ, а затем цепь стражи, закрывавшая проходы, разомкнулась. Здесь должен был проезжать на своей колеснице басилевс, а, как всем известно, справа и слева от нее всегда катят расцвеченные знаменами и золотом двухколесные повозки-гиги, на которых стоят огромные кувшины-кратеры с серебряными монетами. И разумеется, люди, щедро, целыми пригоршнями, бросающие деньги в толпу.
Давка началась тотчас. Вот уже кого-то затоптали, одноглазый громила с лицом прирожденного разбойника отшвыривал прочь слабосильных подростков и нищенок, пытавшихся занять место в первых рядах, толпа ревела неразборчивое слитное "У-у-у...", яростно ругались центурионы стражи, какой-то оборванный ребенок попал под копыта лошади трибуна, командовавшего охраной, и на мрамор брызнул мозг из расколотого черепа. В храмах пели и возжигали курения, кого-то в толпе зарезали, у другого сорвали с пояса кошелек, и тотчас завязалась драка... Праздник жертвоприношения в Арре разгорался в полную силу.
- ...Фарр, давай быстро направо! - Двоих чужеземцев засосала толпа, и, хотя Кэрис и атт-Кадир восседали на спинах жилистых, мощных аррантских лошадей, их неудержимо влекло к Сенатской улице. Будь они пешими, потеряться в людском водовороте было бы проще простого. - Направо, я сказал! Видишь военных?
Перепуганная криками и царящим вокруг столпотворением лошадь плохо слушалась, но все-таки атт-Кадиру удалось направить ее в необходимую сторону там, возле коновязи, стояли несколько легионеров, с презрительной снисходительностью наблюдавшие за плебсом.
- Слава басилевсу! - Кэрис, спрыгнув с седла, вскинул правую руку в приветствии.
- Слава до скончания мира, - спокойно и с нотками доброжелательности ответил вельху один из вояк. Он сразу заметил лазоревый плащ и символ третьего легиона - относиться к сослуживцу будто к обычному горожанину было бы оскорбительно.
- Я Кней из Сикиноса, - улыбнулся в ответ Кэрис. - Нас тут едва не затоптали. В колониях куда поспокойнее, чем в метрополии. Можно привязать лошадей?
- Мальчишка с тобой? - поинтересовался для порядка легионер, кивая в сторону Фарра. - Ну, раз с тобой, давай поводья. Не беспокойся, брат, за лошадками присмотрим. Ты небось еще никогда не видел триумфального шествия басилевса?
- Давно... - Вельх прикрутил узды к каменной стойке, не пояснив, однако, насколько давно. Последним басилевсом, которого он имел сомнительное счастье лицезреть, был прадед Тибериса. - Фарр, давай за мной, только, ради всех богов, не отставай. Если потеряемся - придешь к этой коновязи.
"Только найти бы ее", - тоскливо подумал атт-Кадир и посмотрел вокруг себя. Белые, багровые и голубые одежды аррантов, кричащих и переругивающихся, слились в единый многоцветный вихрь. Чьи-то локти толкали в бока, стоял непереносимый запах чесночного и винного перегара, пахло потом и мочой... Великолепная Аррантиада во всей красе.
Кэрис ухватил Фарра ладонью за шею и увлек за собой куда-то под арку в полутьму. Здесь, конечно, торчал на страже один из рабов владельца дома, но Кэрис походя швырнул толстому мономатанцу еще одну монету розового золота, и тот, разинув рот, застыл, пораженный щедростью храброго воина третьего легиона.
- Ага, вот лесенка. - В обширном, засаженном тщательно подстриженными кипарисами пустом дворе вельх орудовал, как у себя дома. Он поднял лежащую у стены деревянную конструкцию, сколоченную из реек, и приставил к стене. Верхняя ступенька доставала как раз до плоской крыши патрицианского дома. Лезем наверх! Там будет отлично видно. Фарр, перестань ерзать и оглядываться! Когда еще ты посмотришь на самого Царя-Солнце, да еще не из толпы, а с ровной и удобной крыши дома сенатора или легата?